Клубок со змеями

***

— Как думаешь, получится? — шепотом спросила Бастет, занимаясь раной.

— Не знаю, — признался я. — Это ведь ты следила за караваном несколько дней назад?

— Я.

— Знаешь, что они везут? Какие товары? Может, рабов?

— Точно не рабов, — Бастет покачала головой, — иначе я бы заметила клетки или вереницу закованных в колодки людей. Обычно караваны из Ханаана везут глиняную посуду, сухие фрукты, драгоценности. Больше не могу сказать. Я следовала на расстоянии.

— Хозяин каравана — некий торговец Хазин. Не слышала о таком?

— Нет, — молвила Бастет после небольшого раздумья, — но имя хеттское.

— Ясно, и на том спасибо.

— Что предпримешь дальше?

— Схожу вечером на их званый ужин и попробую убедить остаться.

— Как?

— Придумаю на ходу, — я выдавил из себя улыбку, с трудом сдерживая крик боли, когда Бастет начала втирать жир.

— А если не получится?

— Не хочу думать об этом.

Когда Бастет начала наматывать чистую повязку, я вновь решил спросить:

— Все еще не хочешь рассказать мне суть вашей утренней беседы с Азаматом?

— Нет, — ответ был решительным.

— Это правда, что он приказал убить меня, если я не справлюсь с заданием?

Рука Бастет дернулась, заставляя меня зашипеть от пронзившей тело боли.

— Прости, — извинилась она.

— Так, что?

Бастет закончила перевязку и посмотрела мне в глаза:

— Что, «что»?

— Не уходи от ответа, — процедил я, вытирая пот, а затем делая пару мощных глотков из кувшина, опорожнив его почти наполовину.

«Шамаш мне свидетель, воду надо беречь».

— Да, это правда, — нехотя ответила Бастет.

Снаружи доносились звуки установки шатров, приглушенный гогот голосов и окрики наемников. Языка говоривших людей я разобрать не смог. Видимо, он был хеттским, но меня сейчас это волновало в меньшей степени.

— И как же ты собиралась отправить меня к богам?

— С помощью меча, — ответила она, отводя взгляд.

— Тогда зачем отдала его мне?

Спустя непродолжительную паузу, она ответила.

По выражению лица Бастет я видел, как трудно даются ей эти слова:

— Ты спас мне жизнь и...

— И что?

— Все... Больше ничего.

— И тебе нечего опасаться обессиленного и раненого калеку. Ведь теперь он с трудом держит собственное тело. Чего уж говорить о размахивании мечом, — закончил за нее я.

Бастет никак не отреагировала на мою речь, только лишь сжала пальцы в кулаки.

— Даже, несмотря на то, что клинок теперь у меня, я все равно тебя боюсь, — произнес я, нисколько не кривя душой, особенно учитывая ее физическую силу, навыки и мою слабость.

Бастет не ответила, продолжая смотреть в сторону.

Я сделал еще один глоток из кувшина, хоть и поменьше первых двух, а потом, облизав губы, спросил:

— Если меня постигнет неудача, ты сделаешь это?

Ответом было молчание. Я поставил сосуд на циновку, а затем положил здоровую руку ей на плечо. Бастет повернулась ко мне. В ее глазах я увидел борьбу чувств — страха, сомнений, гнева и чего-то еще, что я не смог разобрать.

— Сделай это, — спокойно произнес я и, увидев, как ее глаза округлились, продолжил, — уйти далеко я все равно не смогу, а закончить свои дни, сидя в бочке, точно не входит в перечень моих желаний. Так, что ты лишь окажешь мне милость. Хорошо?

— Не знаю, — прошептала она.

— Зато я знаю. Ты это сделаешь.

Я лег на циновку, чтобы немного отдохнуть:

— Еще два дня назад ты без зазрения совести хотела перерезать мне горло.

— С тех пор многое произошло.

— Может быть, но для меня это самый лучший исход. С больной рукой я не смогу вернуться к прежней жизни, даже если каким-то чудом выберусь отсюда. Да и, честно говоря, я не хочу возвращаться. А тебе несдобровать, если окажешь мне помощь.

— Тебе есть до меня какое-то дело? — бесцветным тоном спросила Бастет.

«А есть ли?».

Мое желание обладать этой женщиной становилось все крепче, но было ли что-то помимо этого? Что-то, скрывающееся за завесой природного влечения? Жалость? Сопереживание?

«Ты снова становишься добрым простофилей, да, Саргон? Смазливая нубийка вновь растопила твое сердце, которое уже начало леденеть? Как там говорил Сему, когда мы сидели возле проклятой хижины Бел-Адада — чувства? Любовь? Да нет, глупости все это. Не стоит позволять простой похоти затмевать разум».

— Так значу или нет? — вновь спросила Бастет.

—Ты знаешь ответ.

— Не знаю.

— Ты его только что произнесла.

Бастет прикрыла глаза, а затем, сделав глубокий вдох, вышла из шатра. Я же с мрачным видом уставился в потолок.

«Как же быстро все меняется. Спокойная жизнь в пригороде Вавилона. Обвинение. Заключение. Пытки. Блуждание в пустыне. Разочарование. Жажда мести. Изменение. Желание лучшего. Еще позавчера я думал о богатстве, а сегодня уже размышляю о смерти. Ты опять слишком много думаешь, Саргон. Возможно. Но это не отменяет моего желания на лучшую жизнь. А насчет смерти — я не рвусь к ней на встречу. Просто потерял страх перед Иркаллой. Я это осознал, когда взглянул в глаза той мерзкой гиене. Но если мне суждено умереть здесь, то я предпочту сам выбрать, каким способом окончить свой путь. И если Бастет не займет место в моей жизни, то пусть хотя бы поучаствует в моей смерти.

Внезапно я хмыкнул в такт своим раздумьям.

«А я мыслитель, шакалы меня раздери! Сам себе поражаюсь».

Вошла Бастет с очередной порцией еды:

— До ужина еще далеко, поэтому тебе стоит поесть, дабы не свалиться с ног под вечер.

— Разумная мысль, — ответил я, садясь и испытывая легкое чувство голода.

Мы взяли по два куска мяса и хлебной лепешке на каждого и принялись с аппетитом поглощать пищу.

— Они уже обустроились? — спросил я с набитым ртом.

Бастет кивнула:

— Да, расставили шатры и выставили часовых.

— Откуда нанесет удар Азамат?

— Из-за того утеса, где я закопала гиен, на рассвете через два дня.

— Наемники поставили дозорных на его вершине?

— Нет. Со стороны оазиса не взобраться — слишком крутой склон, а обходить, видимо, не захотели.

— Ясно.

Расправившись с едой, я ощутил сильную сонливость. Вновь разнылась рука. Поскольку до заката еще оставалось несколько часов, я решил вздремнуть.

— Посплю немного.

— Как хочешь.

Однако, прежде, чем закрыть глаза, я задал вопрос:

— Чем он тебя держит?

— Кто? О чем ты?

— Азамат. Почему ты с ним? Ведь ты его боишься, я вижу это. Не так, как гиен, но все же. Почему?

— Выбора нет, — протянула Бастет.

— Он же непредсказуем.

— Пока мне удается заслуживать его милость.

— Считаешь, что сможешь делать это вечно?

— Предпочитаю не думать об этом.

— Вы любовники? — внезапно спросил я.

Даже в полусумраке палатки я увидел, как налились кровью ее глаза.

— Чего?! Нет! Я скорее умру, чем отдамся ему! — прошипела она, словно кобра.

— Иной причины быть к тебе благосклонным я не вижу.

— Я отлично знаю свое дело, ясно? Я лучший разведчик, что у него был, и если ты немедленно не прекратишь разговор на эту тему, то я убью тебя прямо сейчас! И плевать на то, что случится дальше!

— Хорошо-хорошо, забудем об этом, — примирительно произнес я, закрывая глаза и готовясь поспать.

«Горячая... Смотри не обожгись, Саргон».