Петля

— Ни за что! — испугалась Анна. — Тут же сковырнусь в ельник.

— Это тебе только кажется. Все равно, кончишь учиться, купишь машину, придется сдавать на права. Тебе будет легче, чем мне. Меня два раза выгоняли. И все за перекрестки, они мне никак не давались. Да я и теперь на все сто не уверен, — признался он. — Гудят со всех сторон, так что забудешь, где левая рука, где правая.

Анна улыбнулась. Из разжеванной смолы выдула розовый пузырь и проткнула его мизинцем. Смола налипла на палец.

— Ты, может, не ту выбрал специальность, Карел, — сказала она, застегивая ему пуговицу на рубашке. — Надо было тебе стать рыбаком, если это тебя так забавляет.

— Там тоже теория, математика и все такое прочее, — сказал Адамек. Он был на голову выше Анны, его лицо, обожженное солнцем, лоснилось. — Я тут от всего отдыхаю. Тут хорошо, если бы не некоторые.

— Кто, например?

— Хотя бы Кубелка. Этот умник.

— Мне думается, он не такой уж плохой. Только любит порисоваться.

— Чудной у него разговор, мне не нравится. Ведь не каждому быть таким умным. Кто-то должен работать.

— А он что, ворует?

— Какая это работа! Метаться за прилавком и продавать карандаши и чернила? Я бы не стал.

— Кто-то же должен.

— Мне в помещении не интересно. Вот еще, торчать в магазине, вроде этого Кубелки или Кратены! Хотя пана Кратену мне жалко, он хороший.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что он нормальный. Такой же, как ты. И не выдрючивается. К кому-то хорошо относится, а о некоторых и слышать не может.

— Обо мне, что ли... — перебила его Анна.

— А ты причем? — Адамек искренне удивился.

— Просто мне пришло в голову. — Она поняла, что Адамек ничего не знает об отношении Кратены к ее матери. «Боже мой, ну и дура, ведь кроме меня, это, может, вообще никого не занимает».

— Он больной, — продолжал Адамек. Анна уселась на мотоцикл и осторожно вертела рулем. — Недавно сказал мне, что у него мотор барахлит. Я поглядел. Ясно, говорю, щетки в генераторе у вас того, и стал выпиливать новые. Он стоял, наблюдал, что да как, а потом вдруг как скорчится, а руками за живот держится, даже весь мокрый стал. Жалко его. Здоровье у него никудышное, куда ему работать на улице. А Кубелке просто неохота.

— Что ты к нему привязался? — воскликнула Анна уже сердито и соскочила с мотоцикла. — Что он тебе сделал?

— Ничего, но...

— У тебя постоянно какие-то «но», — перебила она. Ей уже все надоело. Она взглянула на часы и с деланым удивлением вздохнула: — Боже, как уже поздно. — Адамек погрустнел.

— Я подвезу тебя?

— Зачем? Я пробегусь лесом. Привет, Карлик.

— Придешь вечером?

— Может, приду.

Она прилепила жеваную смолу, ставшую уже лилового цвета, к стволу ели и, перескочив канавку, скрылась в лесу.

Минуту спустя, услышав шум мотора, это знакомое, гулкое фырканье мощной машины, она подумала, что совершила ошибку, пообещав прийти. Ведь в тот самый миг, когда сорвалось это с губ, она уже знала, что не придет.

Охваченная какой-то непонятной тревогой, Анна спустилась по тропе, петлявшей заброшенным смешанным лесом. Эти места были особо пустынны, в жаркие дни тут кишмя кишели змеи, но сейчас это странное, теснившее ее беспокойство скорей было вызвано ощущением, будто ее кто-то преследует, будто затылком она чувствует чей-то пронзительный взгляд. Она резко обернулась — никого... Эти глухие места, утопающие в душном жгучем воздухе, ничем не обнаруживали присутствие человека. Нещадный зной стиснул землю стальными клещами, стебли трав помертвели, и небо походило на расплавленное стекло.

Когда Анна вышла на пасеку, пот буквально лил с нее, неприятно пощипывая глаза. Она остановилась, беспомощно оглянулась. В тишине, которая придавила ее чуткую душу, она явственно слышала, как торопливо стучит ее сердце, почти до головокружения... И вдруг среди развалин старой кормушки для зверей она заметила чью-то тень. В первое мгновение она было подумала, что это не тень человека. Но когда Анна подняла глаза, ее залитые слезами зрачки, расширенные, словно она напилась отвару из волчьих ягод, встретились с глазами молодого Жампаха. Казалось, будто он терпеливо ждал ее тут и совсем не волновался, что она медлит и не идет. Он глядел на нее спокойно, сжимая в зубах соломинку.

Анна опешила.

«Он ждал меня», — подумала она.

Она стояла, как вкопанная, в предчувствии чего-то страшного и одновременно прекрасного...

Прямо над головой висело палящее солнце, его разрушительный зной ощущала она всем нутром. Раздались удары колокола костела девы Марии Снежной, отбивавшие полдень. Молодой Жампах сделал шаг навстречу Анне.

— Что вы здесь делаете? — пробормотала она смущенно. — Почему вы не в храме?

Молодой Жампах протянул руки, повернул их ладонями кверху, словно хотел поймать сноп солнечных лучей, и, чуть запрокинув голову, ответил:

— Мой храм здесь.