Петля

VII

Тщательно ухоженная светло-бежевая «октавия» Кратены выехала из гаража. И уже минуту спустя нетерпеливо завизжал гудок. В окне дома показалась голова Кубелки.

— Поторапливайся, Оскар.

— Один момент.

Когда Кубелка узнал, что приятель собирается в город, он объявил, что у него там тоже «кой-какие дела», повесил на двери магазина табличку со словом «учет», запер его и пошел переодеваться.

— Ты запер на два оборота? — спросил Кратена своего квартиранта, когда тот наконец появился у машины в белых полотняных расклешенных брюках, полукедах и безрукавке в широкую ядовито-зеленую полоску.

— Конечно, — заверил его Кубелка и поглядел на небо. Надвигалась тяжелая, черная грозовая туча, освещенная по краям. Кубелка отер ладонями лицо и сказал:

— Неплохо, если бы как следует брызнуло.

— Да... и тут же начнет буксовать, — проворчал Кратена, садясь за руль. — Я не больно-то жалую мокрый асфальт, эти машины слишком капризны. Черт побери, не хлопай так дверью, замок покорежишь.

— Ясно, — виновато пробормотал Кубелка. — Извини.

Выбравшись из Красной Горки, машина преодолевала долгий и пологий подъем среди пшеничных полей. Мотор натужно урчал. Кубелка сидел молча — в Кратеновой машине он никогда не чувствовал себя уверенно. Стоило ему шевельнуться, как его тут же пронизывали вопрошающие глаза водителя — не случилось ли какой порчи в тщательно оберегаемом движимом имуществе? Однако Кубелка никогда не критиковал, не высмеивал своего приятеля за чрезмерную заботу о машине. «Кому люб хлев, а мне — порядок», — часто говорил Кратена, и против этого нечего было возразить.

— Сколько ты проторчишь на этом рентгене? — спросил Кубелка.

Кратена неотрывно глядел вперед, на приближавшийся грузовик. Только когда он проехал — Кубелку даже обдало запахом бензина, Кратена сказал:

— Откуда я знаю, сколько там будет народу, но мне все равно еще придется заехать в контору.

— Ну, а все-таки? Если быстро управлюсь с делами, я бы вернулся с тобой.

— Девок я не вожу, — предупредил приятеля Кратена.

— Что это ты сегодня не в духе? Причем тут девки?

— Знаем, знаем, Оскар. Хотел бы я поглядеть на это твое «дело».

Прежде чем Кубелка успел ответить, за ними раздался глухой гул, который тут же сменился нервозным стрекотом, будто кто-то вздумал стрелять по машине из пулемета. Кратена инстинктивно повернул руль — мимо них пронесся мотоцикл, окатив ветровое стекло дождем мелких камешков. Когда они опомнились, мотоцикл уже исчез за крутым бугром.

Это был Адамек на своем «нортоне» — оба узнали его.

— Ну и псих, — вскричал Кратена. — Мокрый асфальт, а он шпарит на сотне. Даже не просигналил, надо же!

— Я уж говорил ему, что когда-нибудь разобьет себе голову. Эта машина не для такого сумасшедшего...

— А кто был сзади?

— Аничка Кралова, — сказал Кубелка. — Не узнал, что ли?

— Я видел одни ноги.

— Именно по ним я и узнал ее. Ноги у нее, как у газели... Уж пусть бы ездил один, раз на тот свет захотелось.

— Ясное дело, у девчонки разума нет, — согласился Кратена. — Растет без отца, это главное.

Но мысли Кубелки были уже далеко.

— Как ты думаешь, Флориш, у него есть надежды? — спросил он.

— Я думаю, что не мешало бы ее отшлепать по одному месту, — заметил Кратена. Он уже чуть успокоился. Машина выехала на холм и по извилистой дороге спустилась к перепутью, где в неглубоком рве среди кроваво-красных волчьих маков паслись две черно-белые коровы.

— Тоже скажешь. Ведь она уже почти дама, дружище. Ведь ей двадцать. Ты вроде бы и за человека никого не считаешь, покуда ему не стукнет пятьдесят. Зачем тебе казаться старше, чем ты есть на самом деле? Взгляды у тебя столетние.

— Уж какие есть, — бросил раздраженно Кратена. — Разобьются, поздно будет. Я, к примеру, езжу так, чтобы всегда мог остановиться. Что с несчастной матерью будет?..

— А, вот оно что, — проворчал Кубелка. — Ты вот о чем заботишься...

Кратена осторожно свернул к обочине. Остановился, вышел из машины, Кубелка продолжал сидеть. Он знал, что через каждые несколько километров наступает «технический осмотр» с вечным Кратеновым: «А не кажется ли тебе, что в моторе что-то барахлит?» Вот и сейчас он сидел и терпеливо ждал, когда же пан Флориш захлопнет капот.

— Помпа, точно, — заявил Кратена.

Кубелка, ничего в этом не смысля, удивился:

— В машине есть помпа? Впервые в жизни слышу.

— В некоторых вещах ты балда, Оскар, ничего не поделаешь, — сказал ему по-дружески Кратена. — Ты не создан для практической жизни... ты все время витаешь в облаках...

— Знаешь, что мне вдруг пришло в голову, Флориш? — перебил его Кубелка. — Почему ты еще ни разу не пригласил Краловых покататься, а? Дело известное — женщины любят кататься на машине. Особенно на такой шикарной, как у тебя. Пригласи их, вот и случай представится...

— Трудно это, — ответил Кратена.

— Господи, что в этом трудного. Пригласи их, и дело с концом. А не захочет Анна, тем даже лучше. За женщиной надо ухаживать, сама в твои объятия не бросится, — поучал Кубелка.

— А если она без нее не поедет? — простодушно спросил Кратена.

— Ну, и замедленное же у тебя зажигание, — вздохнул Кубелка. — Тогда я поеду с вами, почему бы и нет. Позабочусь о дочке, а ты — о маме. Совершим прогулку. Я — за.

— Оскар, ты бы в самом деле поехал? — тихо сказал Кратена и на секунду оторвал взгляд от шоссе. В его голосе было что-то, заставившее Кубелку внимательно посмотреть на своего приятеля, и в этот момент он подумал, что Кратена действительно болен, что ему не до шуток. Лицо его было серое, точно осыпанное пеплом, покрасневшие глаза блестели, и по всему было видно, что даже вождение машины по шоссе с минимальным движением дается ему с трудом. «Плохи дела у него, это факт, — подумал Кубелка, — нечего мне было тянуть с этой повесткой на рентген, надо было давно все устроить...» После обстоятельного осмотра, которому недавно подвергся Кратена, да и после разговора с знакомым врачом факультетской клиники Кубелка понял, что ждет его приятеля. Понимал и боялся этого... Он решил: если с Кратеной что-либо случится, он, Кубелка, покинет Красную Горку. В эту минуту ему было все равно, чем он тогда займется; добровольно подвергая себя этой неопределенности, он как бы давал судьбе обет, выторговывая у нее шанс на жизнь для своего друга.

— Ну, конечно, когда захочешь, — ответил Кубелка как можно убедительнее. — Ведь ты переживаешь, братец, тяжко смотреть на тебя.

— Надо только осторожно, — сказал Кратена. — Чтобы она еще чего не подумала. И особенно Аничка, ведь я против нее ничего не имею, ты не думай... Ни против нее, ни против кого бы то ни было, — повторил Кратена...

Меж тем молодой Адамек вместе с прелестной спутницей, сидящей позади, успел пролететь несколько селений, выскочить извилистыми крутыми поворотами на шоссе, лихо миновать длиннющую автоколонну и, развернувшись, снова очутиться в лесу над Красной Горкой.

Они выехали на тропинку, густо выстланную сухой хвоей. Адамек выключил мотор и обернулся:

— Ну, что скажешь?

— Сила.

Мотоцикл исходил жаром.

— Это лучшая машина на свете, — заявил Адамек. Анна, присев на корточки, завязывала шнурки на полукедах.

— Я бы такую не хотела, хотя бы потому, что на ней кто-то разбился.

— Не совладал с ней, в этом все дело, — сказал Адамек. — Слабые руки были. Тут нужны сильные руки.

— Может, и так.

— Я не верю ни в какие приметы.

Адамек тоже присел и озабоченно приложил ладонь к ребристому цилиндру мотоцикла.

— Влажный, — объявил он гордо. — С такой машиной я любую гоночную за пояс заткну.

Анна облизала сухие, обветренные губы. Она все еще была точно пьяная от бешеной езды и того необыкновенного чувства, которое приносит скорость.

— Забавный ты, Карлик.

Она отколупнула с елки янтарно-желтый пупырышек смолы. Жевала его, пока не почувствовала во рту терпкий, горьковатый вкус.

Адамек тут же поднес ей целую горсть этого лакомства.

— Тебе нравится жевать смолу?

— Ага.

— Я могу набрать тебе сколько хочешь. Говорят, полезно, по крайней мере, мама так говорит. От смолы зубы становятся белые. А вечером я иду на плотину за судаком. Хочешь, тебе тоже одного притащу?

— Ты так говоришь, будто он тебя там дожидается, — улыбнулась Анна.

— Как-никак я воду знаю, — возразил Адамек. — Судак тянется под плотину, это факт. Но сегодня на живую рыбу не возьмет, что тоже факт.

— А что, они едят и мертвых рыбок? — удивилась Анна.

— Судак цапнет и кнедлик, — пояснил Адамек. — Хоть рыбий хвостик, хоть голубиное перышко. По крайней мере, одного сегодня поймаю.

— Я не люблю рыбу, — Анна надула губы.

На стволе ели мелькнуло рыжее пламя беличьего хвоста, ветви качнулись, и несколько пластинок коры, выпущенных коготками зверька, легко опустились на волосы Анны.

— Будешь тут все каникулы? — спросил Адамек.

Анна пожала плечами.

— Почему ты спрашиваешь? Вряд ли. Тоска здесь зеленая.

— А куда поедешь?

— К бабушке, должно быть. Или еще куда. Все равно.

— У меня отпуск. Еще несколько дней, пока не начнется уборка. Хочешь, махнем куда-нибудь. У меня палатка, все есть...

Анна рассмеялась, Адамек осекся.

— Ты чего смеешься?

— Так. Для тебя все просто. Залезай в эту палатку еще с кем-нибудь, Карлик. На меня не рассчитывай.

— А разве я чего плохое сказал? — защищался Адамек. — Разве не здорово поехать куда-нибудь, посмотреть какой-нибудь замок. Я люблю замки: комнаты, старинное оружие, картины...

Анна пытливо вглядывалась в еловую крону. Лес стоял опоясанный солнечным светом, где-то далеко жалобно завывала циркулярка.

— Мне надоело в Горке, — продолжал Адамек, не дождавшись ответа. — Может, я все это к черту брошу и устроюсь куда-нибудь на плотину или на автостраду. У меня третий разряд, там и заработаешь кучу денег, и никто в душу лезть не станет.

— А тут к тебе лезут? — отозвалась наконец Анна.

— Да нет вроде, но тут все настырные какие-то. И девчонки глупые и спесивые. А дачники и дикари — те совсем одурели. Одна ты другая.

Это заинтересовало Анну, она спросила:

— Другая? Чем же?

— Так, ты нормальная.

— А ты ненормальный, что ли? В самом деле, ты занятный, Карлик.

— Они все думают, что я чокнутый, — сказал Адамек. — Я знаю, пророчат, что я разобьюсь на этой машине...

Анна села на пень, сняла полукеды, вытряхнула из них песок.

После небольшого дождя, который окропил землю, лес источал тысячи запахов. Адамек подошел к ней поближе.

— У тебя, Аничка, красивые волосы. Вроде как светятся.

— Ты славный парень, Карел, — сказала она серьезно. — Я тебе желаю удачи. Когда пойдешь за судаком?

— Как стемнеет. Тогда они выплывают и заходят под шлюз. Придешь вечером?

— Может, приду, — пообещала Анна.

— Так я заеду за тобой, а?

— Ну нет. Я уж на всю неделю наездилась. Ты носишься, как угорелый. Даже страх берет. Мне казалось, что тот поворот наверху тебе уже не осилить.

— Это тебе только казалось, — сказал Адамек и невольно поглядел на мотоцикл — на его хромированном бензобаке блестело несколько капель, упавших с ветвей. — Не хочешь попробовать?