Мертвые хватают живых

На полупустой в столь ранний час площади около Скупщины (парламента), Клаутов окончательно убедился в том, что давно уже заметил натренированным глазом: от самого отеля за ними неотлучно, периодически сменяя друг друга, топали два филера. Подведя Таню к ювелирному магазинчику, он предложил ей не оглядываться, а воспользоваться отражением в надраенном стекле витрины:

— Что ты скажешь о мачо в джинсах и черной майке, который сзади слева от нас оживленно выбирает себе в ларьке газету?

— А, заметил, наконец? — легкомысленно хихикнула Борисова. — Всю нашу поездку эти балканские чемпионы большого секса так и пялятся на твою беззащитную подружку! А тебе хоть бы хны!

Клаутов хмыкнул: курортная лень явно подействовала на Борисову расслабляюще.

— Должен тебя разочаровать: данного молодого человека интересуют отнюдь не твои прелести.

— Фи, Петр, неужели…! — притворно ужаснулась Таня.

— Драга моjа, — Клаутов постарался сдержать неуместную улыбку, — все гораздо серьезнее: это "топтун".

— Сударь, у вас рецидив мании преследования! — по-прежнему легкомысленным тоном ответила Таня.

— В таком случае пойдем вон в ту симпатичную кафешку, и, сидя под столетними каштанами, выпьем кофейку. Спорим, что вслед за нами туда войдет некто средних лет в голубой футболке навыпуск и бейсболке с длинным козырьком, надвинутым глубоко на глаза?

Клаутов спор выиграл. Это открытие испортило настроение и повлекло за собой переосмысление двух важных вещей: во-первых, выяснилось, что Душан, мягко говоря, лукавил, когда говорил, что он "далек от того, чтобы подозревать Клаутова в убийстве" (хотя, если рассуждать без эмоций, шапочное знакомство отнюдь не повод для того, чтобы безоговорочно поверить в невиновность туристов из Москвы). Во вторых, Петр явно погорячился, поспешив поблагодарить Бога за то, что раскрытие убийства Петара Симича "не его проблема". Получалось, что, если Клаутов и Борисова хотят вовремя оказаться в Москве, позаботиться об этом следует им самим. Как говорилось в древности, "врАчу, помози себе сам!", или, если использовать не столь архаичный язык, "спасение утопающих дело рук самих утопающих".

Из протоколов совещания Информбюро 1948 г. (текст и стиль подлинные, приведены без изменений).

Тов. Берман (Польская делегация)… На примере Югославии видно, к каким пагубным последствиям ведет идеологическое вырождение, принявшие характерные черты… буржуазного национализма.

Тов. Ракоши (Венгерская делегация). То, что делают сейчас руководители КПЮ, является издевательством над жертвами, понесенными югославскими партизанами.

Тов. Дюкло (Французская делегация). Совершенно нормально, что Информационное бюро должно рассмотреть вопрос о положении в Коммунистической партии Югославии. Руководители этой страны должны были бы первыми на это согласиться, тем более что они на предыдущем совещании… не преминули воспользоваться своим правом на критику в отношении других партий".

Тов. Жданов. Даже с излишком!

Политбюро БРП(к), говорит тов. Костов, безоговорочно поддержало точку зрения ВКП(б)… так как знало, что т.т. Сталин и Молотов не станут ссылаться на неправильную и неточную информацию.

В следующем, 1949 году, на своем третьем совещании Информбюро обсудило доклад, зачитанный румынским лидером Г. Георгиу-Дежем "Югославская компартия во власти убийц и шпионов". Маховик набирал обороты…

8

Через несколько часов — Клаутов с Борисовой успели к этому моменту досыта нагуляться по городу, созвониться и договориться о встрече с одним из обломков рода Ковачевичей, приходившимся Петрову прадеду двоюродным племянником — наши герои сидели в небольшом ресторанчике самообслуживания, расположенном на углу Славии и улицы императора Хайле Селассие. За это время мачо в черной майке и его более зрелый коллега в надвинутой на глаза бейсболке уступили место подтянутой даме средних лет и юной парочке, которая с увлечением начинала целоваться, стоило "объектам" обернуться. Петр и Таня порядком устали от материалистически необъяснимого, но, тем не менее, знакомого многим постоянного ощущения жжения в затылке, вызванного пристальными взорами филеров, но в гостиницу, тем не менее, по понятным причинам возвращаться не торопились.

— Все-таки не понятно, — с удовольствием поглощая таратлр, в очередной раз вернулась к животрепещущей теме Борисова, — с какой такой стати мы удостоились чести водить за собой "топтунов". Неужели твой лучший друг Шошкич прикрепил филеров ко всем участникам злосчастного застолья? Прикинь: не считая вдовы с дочерью, это четыре пары, да на каждую по два агента, которые, к тому же, сменяются… Что-то подобное роскошество кажется мне малореальным! Ты, — неожиданно сменила она тему, — почему не ешь таратор? Так не честно, мы же договорились: лук и чеснок едим или оба, или никто!

— Сам удивляюсь! — поспешно принимаясь за салат, ответил Петр. — Тем более что на мой просвещенный взгляд мы с тобой ничуть не подозрительнее других. Если бы все это происходило во времена СССР…

— Позволь полюбопытствовать, в связи с чем ты на этот раз решил всуе упомянуть нашу ушедшую под воду Атлантиду? — Таню всегда раздражала склонность любившего историю Клаутова ковыряться, как она это формулировала, "в окаменевшем дерьме". "Оглянись, — говаривала она, — для твоих изысканий вокруг полно свежего!"

— В 1945–1947 годах тут всех "достали" "белые плащи" — так здесь в народе называли из-за одинаковой экипировки советников с Лубянки, которые претендовали на то, чтобы бесконтрольно распоряжаться всем и вся. А после разрыва между Сталиным и Тито, — Петр почел за благо не замечать задиристого тона Тани, — в страну начали пачками забрасывать противников строптивого маршала с самыми разными заданиями — от совершения идеологических, до вполне реальных физических диверсий. Позже, после формального примирения, Югославия была приравнена к капиталистическим странам, куда, как ты знаешь, "компетентные инстанции" старались направлять особо проверенных товарищей. Поэтому местные органы внутренних дел, да и рядовые граждане тоже, в каждом приехавшем из СССР человеке привычно видели — дело доходило до идиотизма — агента КГБ. Поэтому я и сказал, что в то время слежка была бы не удивительна, хотя и не обязательна. Но сейчас…, - скроив недоуменную гримасу, Клаутов развел руками, — сие тайна великая есть.

— Но ты согласен, — не унималась Борисова, — что чрезвычайно сомнительно, чтобы филеров приставили ко всем, кто оказался хоть как-то причастным к этому убийству? Не явный ли это перебор?

— Полагаю, да, — осторожно ответил Петр, с сомнением рассматривая горячий сандвич с жареной птичьей требухой, обильно политой горчицей — он его взял из стадного чувства, поддавшись ажиотажу, охватившему других посетителей ресторана в тот момент, когда лоток с этим дешевым роскошеством появился на прилавке.

— Но из этого следует, что у Шошкича имеется какой-то веский довод подозревать кого-то из нас! — победоносно сообщила Таня.

Отложив в сторону сандвич, который он так и не решился попробовать, Клаутов в этот момент принялся за отварное куриное крылышко и, проглотив кусочек жестковатого мяса, восхитился:

— Вот что значит кандидат наук! Какая глубина анализа! Где уж нам уж…

— Прекрати паясничать! — пристукнула Таня ножом по тарелке. — Этот сербский полицейский — явно не прост, а раз так, можно попытаться вычислить, на чем он, по его мнению, нас накрыл. Это ведь только дураки непредсказуемы…

— … И гении, — добавил Петр. — Давай, излагай: вижу, что тебе не терпится высказаться. Только подожди, схожу, возьму бутылочку пивка.

— Возьми и мне, — решилась тщательно следившая за объемом талии Борисова: — от всех этих чесноков, перцев и паприк ужасно хочется пить! Хотя нет, лучше стакан красного вина: сделаешь мне "шприц"…

За три недели пребывания в Сербии Борисова приохотилась к этому шипучему напитку, состоящему на пятьдесят процентов из сухого вина, а на другие пятьдесят — из сильно газированной воды, в качестве которой обычно выступал популярнейший "Кнез Михайло". Получив свой коктейль (себе Петр принес бутылку пива BIP), Таня сделала большой глоток и откашлялась.

— Ну вот, теперь я готов слушать, — сообщил Петр, слизнув с верхней губы пивную пену.

— Я уверена, что у белградской полиции против нас имеется серьезная косвенная улика, — понизив голос, чтобы не услышала перекусывавшая неподалеку филерша, сообщила Борисова. — Нет нужды объяснять, почему именно косвенная?

Клаутов пожал плечами:

— При наличии прямой нас бы немедленно задержали.

— Молодец, не разучился на курорте мыслить! — вернула ему должок за недавнюю подначку Таня. — Остается понять, о чем конкретно идет речь.

— Всего-то?

— Я не думаю, что это — показания кого-то из постояльцев нашего отеля, позволяющие подозревать тебя или меня, — она решила не обращать внимания на иронию собеседника. — Такое свидетельство может быть как-то проверено и опровергнуто, и в таком случае лицо, сделавшее ложный донос, автоматически попадает под подозрение. Логично?

— Вполне, ответил посерьезневший, наконец, Клаутов. — Что же тогда могло послужить Шошкичу основанием для того, чтобы отправлять за нами "топтунов"?

— Тише ты! — шикнула Таня и покосилась на филершу. — Давай порассуждаем. Если объективно против нас никаких улик существовать не может, но они, тем не менее, откуда-то взялись, значит, они созданы искусственно. Так?

— Допустим.

— Давай посмотрим на проблему под таким ракурсом: что, собственно, может быть сфальсифицировано умным, несомненно, опытным и хладнокровным преступником?

— Пятно крови на моей вчерашней рубашке! — довольно саркастически предположил майор. — Это только в старых детективах бывает…

— Об этом я как-то не подумала, — озабоченно покачала головой Таня. — Вернемся в отель, пересмотрю все твои, а заодно и свои вещи! Какие еще будут предположения?

— Еще в романах подбрасывают орудие преступления, но в нашем случае, к счастью, это невозможно: нож убийцы конфискован и приобщен к делу в качестве вещдока.

— Уже ближе. Скажи, дорогой мой журналист-расследователь, а что делают с найденным на месте преступления вещественным доказательством?

— Отдают его экспертам на предмет изучения, — снисходительно улыбнулся, отвечая на этот элементарный вопрос, Клаутов, и неожиданно осекся.

— Уловил? — не скрывая своего торжества, спросила Борисова. — "Пальчики" криминалистами ценились во все времена!

— Но ведь фальшивые отпечатки сфабриковать нельзя! Хотя…

— … Вполне можно подменить нож! — поторопилась, что называется, "застолбить" свое открытие Таня.

— Ну да, мы же отмечали, что орудие убийства как две капли воды похоже на нож Симовича…, - казалось, Клаутов недоумевал, почему эта идея не пришла в голову ему самому. — Выстраивается смелая, но имеющая право на существование версия. Помнишь, я изучал этот тесак за столом, как раз после этого Петар и рассказал анекдот про охранника Тито. Кто-то очень хладнокровный (и уже тогда замысливший свести счеты с черногорцем), воспользовавшись схожестью, подменил заранее нож. А после того, как я оставил на нем свои "пальчики", этот неизвестный с помощью салфетки или носового платка забрал свой "экземпляр" и снова вернул собственность Петара на стол. М-да, — сформулировав все это, и еще раз взвесив версию на весах "бывает-не бывет", майор обескуражено потряс головой: — все это выглядит не столь уж фантастично и, к сожалению, вполне может оказаться правдой. Вот и доказывай теперь, что ты не верблюд…