Повести

— Пощадите… ради ребенка! Только не этот позор…

Униженная мольба графини тронула многих из отряда Рорбаха, но Кетерле повелительно крикнула:

— Мщение за кровь семи тысяч наших братьев, погибших при Вурцахе!

Граф был третьим по счету из казненных. За ним упали и остальные, в числе их и забавник графский, ненавистный замковым слугам Кнопф-Пуговица.

Толпой овладела жажда мести, копившаяся столькими годами жестокости, унижения и рабства.

Графиня села на грязную повозку, а с нею рядом уселась и плачущая нянька. Старый слуга Эргард, верный слову, данному Гельфенштейну, не покидал графиню и шел за повозкой, понурив голову.

Когда кончились казни под стенами Вейнсберга, Яклейна Рорбаха окружили вернувшиеся из замка товарищи. Они ничего не знали о том, что здесь произошло.

Флориан Гейер, узнав о казнях, сказал резко:

— Я пришел, чтобы отвоевать вам человеческие права, а вы устроили расправу над врагами без суда. Напрасно было торопиться. Ваши мучители никуда бы не ушли от справедливой мести. А вы рубите направо и налево и позволяете безумцам жадно грабить из замка народное достояние, которое должно пойти на дело вашего освобождения, вы…

Ему не дали договорить. Из толпы раздались грозные голоса:

— Ты заступаешься за дворян!

— Ты хочешь сам стать на место тирана!

И вдруг прокатилось:

— Вон мы видим знамена Геца фон Берлихингена! Он наш, он крестьянский вождь, вождь и заступник! Он с нами будет пить и делить добычу!

— Нам не нужно тебя — у тебя слишком чистые, холеные руки!

Уже совсем близко были знамена Геца. Уже слышались крики его отряда, и грубый голос самого Геца донесся до Гейера:

— Славную чарку мы разопьем в гнезде Гельфенштейна! Разоряйте его, друзья!

— Ура! Да здравствует Гец фон Берлихинген!

— Прощайте, — спокойно сказал Флориан Гейер. — Я ухожу и буду искать со своим Черным полком иной правды среди таких же, как вы, которые не пойдут на поводу у рыцаря Железная Рука.

Когда Флориан ушел, в войске Яклейна Рорбаха начали говорить о скором присоединении Геца.

Яклейн Рорбах повел свои отряды на Гейльбронн. Скоро гейльброннские ворота открылись перед ними; крестьяне овладели городом и приняли гейльброннцев в братство.

Победители не трогали простых граждан; их гнев обрушился всецело только на духовенство и рыцарей. Женщины и дети сновали по улицам, таская вино, овес, полотно, серебро и домашнюю утварь. Рорбах устроил на дворе замка немецкого рыцарского ордена рынок, где продавал добытые в замке вещи. Горожане покупали священнические одежды и выкраивали из них платья.

В это время Лэелин в келье игуменьи Агаты со слезами каялась в своем страшном грехе — любви к врагу ее брата, благородного графа Гельфенштейна, "ничтожному виллану", которому она отдала свое сердце.