Падающий дождь

Первым повалился в густую траву, успев рефлекторно, навскидку открыть ответный огонь, силач Честэр. В груди его, чуть выше сердца, торчала, вибрируя, бамбуковая стрела с оперением из пальмовых листьев. Значит, в засаде были не только регулярные вьетконговские бойцы, но и жители какого-то местного племени, охотившиеся по старинке, с луком и стрелами.

Когда к нему подполз Харди, Честэр попросил холодного пива, в горле у него тут же забулькало, заклокотало. Стрела, видимо, пронзила аорту.

Считая секунды, Харди посмотрел в сторону угасавшей ракеты, закрыл ладонью один глаз. Как только погасла ракета, он открыл этот глаз, зажмурив другой, ослепленный на время ракетой. Так учили их в Брагге…

Но Харди учился не только в Брагге. В потемках он ловко обыскал Честэра, вывернул из еще теплых, распаренных карманов хрусткие кредитки, бросил в сторону игральные кости. Тут же корчились, агонизируя, Макс и Фриц. За ними грыз землю, землю Вьетнама, толмач команды Стадз Хуллиган.

— Вот черт! — выбранился Харди, отползая от трупа Честэра. — За ним остался карточный долг — двести пятьдесят долларов!

По команде Клифа диверсанты начали, отстреливаясь, отходить. Но это не был организованный отход. Сломя голову, задыхаясь от страха и ярости, кинулись все они прочь, паля вслепую по сомкнувшимся за спиной джунглям.

Кто-то, кажется Стадз Хуллиган, истошно звал на помощь, но ни у кого не было охоты возвращаться под пули. И крики, и проклятия раненого скоро смолкли позади.

— Прекратить огонь! — хрипло скомандовал Клиф.

Грант вскочил с брошенных носилок и бежал во все лопатки, сам удивляясь неизвестно откуда взявшимся силам.

— Харди! Харди! — надсадно звал он, смертельно устав. — Помоги! Дай руку, Харди!

Железные пальцы Харди впились ему в руку повыше локтя. Они пробежали полсотни ярдов, и вдруг пальцы Харди разжались.

Харди с разбегу нырнул в тигровую западню.

— Иисусе!.. — нечеловеческим голосом завопил он.

Харди не спасли стальные стельки в ботинках. Его тело разом пропороли десятки острых, как штыки, бамбуковых кольев. Никто уже не мог ему помочь.

Захлестываемый ужасом, Грант бежал и, задыхаясь, слабеющим голосом кричал:

— Стойте! Остановитесь! Ради бога, подождите меня! Приказываю…

В ожидании очереди в спину сводило лопатки.

Мины вскидывали слева и справа красную землю Вьетнама. А Гранту в его полубредовом состоянии казалось, что эта глина стала красной от крови.

Гранта тащили вперед Клиф и Мак. Все в нем оцепенело. В ушах застряли крики Харди и Хуллигана. Одна только мысль занозой засела в мозгу: они убиты, а он, Грант, жив, а ведь и он мог лежать там с ними… Харди… Еще недавно он божился, что мирно скончается, окруженный внуками, в собственной постели…

Внезапно с ранящей яркостью в памяти вспыхнула замораживающая душу картина: труп «зеленого берета», пролежавшего пару дней в тигровой западне со змеями и мухами. Грант знал его — это был невысокий худой парень. Но труп под солнцем раздуло так, что на нем полопалась форма и он стал похожим на толстого клоуна Хэппи в цирке Барнум-энд-Бэйли, если бы не его лицо… Неузнаваемое лицо… Падаль в зеленом берете. Лицо грязной войны.

Завтра-послезавтра у Харди тоже будет такое лицо. А может быть, и у него, у Гранта…

Харди… Конец «зеленого берета». Вот она, правда жизни. Правда, вся правда, и ничего, кроме правды. Как далека она от… «Почетной медали конгресса», от «Баллады «зеленых беретов», от сентиментальной песни «Солдатская могила»!..

На привале Клиф устроил перекличку. Он недосчитался семи «зеленых беретов».

— Клиф! — проговорил, задыхаясь, Грант. — Такие потери!.. Необходим переучет боеприпасов, продуктов, воды…

Клиф кивнул, глянув на командира хмуро, с раздражением: нашел, мол, время болтать! Что толку в твоих советах!

А разве он, Грант, виноват, что подцепил эту проклятую, выматывающую душу хворь?..

— Клиф! Клиф! — вдруг спохватился капитан. — А Мэтьюз жив? Жив? Слава богу! Дублер убит. Береги радиста, Клиф! Он — наша единственная надежда на спасение!

Дон Мэтьюз приподнял голову над рацией. В глазах — неприкрытое отчаяние.

— Мой бог! Рация выведена из строя — пробита осколком гранаты!

— Сжечь! Сжечь всю эту страну! — в каком-то исступлении заскрежетал зубами Клиф. — Сжечь всех гуков водородными и кобальтовыми бомбами! Самыми большими и грязными!

Десантники со страхом переглядывались. Все понимали, какое несчастье свалилось на них: нельзя связаться со штабом, нельзя получить груз с продуктами и боеприпасами, нельзя вызвать на подмогу самолеты, нельзя вылететь на вертолетах из этой западни!..

Их подняла и снова бросила вперед утренняя перекличка горнов и буйволовых рогов. Казалось, что в эти звуки вкралась нота торжествующей, мстительной радости. Все невольно переговаривались шепотом, со страхом озирались вокруг. Смерть наступала на пятки.

Только через три часа решился Клиф объявить новый привал. Грант в полном изнеможении повалился на землю. Одежда набрякла от пота — хоть снимай да выкручивай! В паху и под мышками кожа саднила и сочилась сукровицей. Дико чесалась мокрая, распаренная голова. Никто не вспомнил вслух об убитых. Только Клиф проворчал:

— Сукины дети! Вы оставили там семь фляжек с водой!

И Мак бормотнул:

— У Харди во рту остались шесть коронок. Двадцать четыре карата — сам хвастался. Долларов сто, не меньше.

— Между прочим, — хрипло проговорил кто-то, — я отлично помню заявление президента Джонсона на выборах шестьдесят четвертого года. Старик Линдон обещал, что не пошлет нашу молодежь умирать во Вьетнам!

И Клиф и Грант пропустили мимо ушей это крамольное заявление. Они даже не подняли головы, чтобы посмотреть, кто именно высказался.

Клиф был озабочен другим. Он прополоскал рот водой, выплюнул ее.

— Экономьте воду, ребята, — сказал он.

Он сделал еще глоток, снова выплюнул воду. Так утоляют жажду в тропиках.

В памяти Гранта всплыли другие засады. Учебные засады в Брагге и на Окинаве, на базе 1-й группы специальных войск армии США, где команда А-345 проходила подготовку до отправки во Вьетнам.

Капитан Грант получил в Брагге благодарность командования за отлично проведенную учебную засаду. Основной состав учебной роты, которой он тогда командовал, он расположил стоярдовой цепью вдоль лесной дороги. На флангах и с тыла его прикрывали две группы. И вот наконец левофланговый сообщил в микрофон портативной транзисторной рации: «Вижу «противника»!» Вскоре послышался голос и правофлангового: «Голова колонны «противника» находится прямо напротив меня!» Тогда Грант скомандовал в микрофон: «Файр!» — «Огонь!» Застигнутый врасплох «противник» кинулся в кюветы по обеим сторонам дороги. Гранту только это и надо было: он сам включил ручной детонатор. В кюветах взорвались мины Клеймора, соединенные детонационным шнуром. С «противником» было покончено. По команде Гранта его «береты» поднялись и, примкнув штыки, кинулись на дорогу — добивать раненых, собирать трофеи.

Конечно, патроны и мины тогда были холостые, риска для жизни никакого. Это была только игра. А вот что такое настоящая засада! Она совсем непохожа на военную игру! Нет больше Честэра, нет Харди, Макса и Фрица…

Живо вспомнилась первая реакция на гибель сразу семерых десантников. Немеет сердце, стынут мозги. Не я, не я убит!.. Потом, как первая боль после анестезии, приходит тошнотворное сознание собственной смертности. И лишь в последнюю очередь — напрасная жалость к погибшим, никчемные сожаления. Но и они отступают перед новыми опасностями, грозящими тебе лично…

От команды А-345 осталось меньше половины, всего пять человек. А как гордился Грант своей образцовой командой в Брагге! По всем показателям индивидуальной и командной подготовки она занимала одно из первых мест. Все члены команды в совершенстве владели своими специальностями, умели открывать огонь мгновенно, в любом положении тела, в любых условиях, днем и ночью.

Честэр… Какой это был специалист! Слыл виртуозом диверсий. Знал назубок все взрывчатые вещества, хранил в памяти уязвимые точки крупнейших городов коммунистического мира, мог смастерить смертельную ловушку из подручных средств. Армия потратила тысячи долларов на его подготовку в учебном центре Форт-Брагте. Он имел «черный пояс» в дзюдо. Гордился медалью ветеран корейской войны, служил уже тогда в рэйнджерах — предшественниках «зеленых беретов», а потом стал помощником одного из первых американских военных советников в Индокитае. Кавалер «Серебряной звезды», двух медалей «Пурпуровое сердце». Он хвастался, будто, подобно кошке, имеет девять жизней…

И вот трагический конфуз. Какой-то туземец в набедренной повязке с помощью одной-единственной стрелы отправляет на тот свет этого академика контрпартизанских наук! Сверхсолдата! Супермена!

Похоже на фантастическое путешествие в недра времени. В духе Уэльса. Честэр прилетел на машине времени в первобытный край, в джунгли. И погиб, потому что убивал. Да, в этом краю странно перемешались эпохи, как перемешиваются геологические пласты. Новейшие ракеты — и стрелы. «Фантомы» — и немыслимой древности буддийские храмы. В этой стране с е г о д н я живет в ч е р а, и, если верить газете «Нян зан», уже занимается заря з а в т р а ш н е г о дня.

В Форт-Брагте им внушали, что никто нигде не устоит перед «зелеными беретами». Почему же они терпят поражение? Может быть, потому, что здесь и в самом деле уже взошла заря нового дня?

— Я пойду первым, — сказал, тяжело поднимаясь с земли, Клиф.

Вдруг он споткнулся, нагнулся над травой.

— Годдэм! — произнес он дрогнувшим голосом. — Померещится же такая чертовщина! Хорошо хоть, что здесь не растут на деревьях «прыгающие Бетти».

Грант поежился. Все они хорошо знали «прыгающую Бетти». Наступишь на прозрачную леску в траве, и — бац! — из листвы вылетает и взрывается на уровне головы тяжелая вьетконговская граната.

Изнуряющий зной и мириады москитов, пиявок и клещей, кромешные потемки и вспышки осветительных и разноцветных сигнальных ракет, стеной встающие джунгли и устрашительная перекличка горнов и буйволовых рогов — все это слилось в сплошной кошмар. Погоня продолжалась.

И вновь бешеная тряска автомата в руках, запах горячего металла, разогретого оружейного масла и стреляных гильз, резь в оглушенных ушах, как от грохота отбойного молотка, выхваченные гранатной вспышкой из мрака джунглей неподвижные, точно в моментальном снимке, фигуры в «черных пижамах».

Во время одного скоротечного боя в джунглях «береты» бросили не только последние пулеметы, но и весь груз. Через три дня съели последний рацион «А» в коробке из коричневого вощеного картона. Начался голод. Клиф отобрал у Уилларда оставшиеся плитки шоколада и сигареты.

— Правильно! — сказал Грант неожиданно и для Клифа и для Уилларда. — Надо разделить весь запас на три части и треть выделить в офицерский фонд…

— Но вас, офицеров, всего двое, если не считать лейтенанта-вьетнамца, — осмелился возразить ему мастер-сержант. — На гуков мне наплевать, но наши парни будут здорово недовольны.