Падающий дождь

Второй этап операции «Падающий дождь-два»

В ГВОА — Оперативном районе действий диверсантов — капитана Гранта (капитана? Да не пора ли штабу ускорить производство?), майора или, быть может, даже подполковника Гранта — создаются соединения партизанских отрядов. К подполковнику Гранту идут целые племена, перебегают, бросая красно-синие знамена с желтой звездой, батальоны Вьетконга. В горах эти соединения непрерывно занимаются изучением партизанской тактики. С неба сыплются новые сводные команды спецвойск, которые, разумеется же, подчиняются подполковнику Гранту. Группа Гранта переходит к крупным диверсиям, засадам, налетам, рейдам. Фолькстаад приказывает начать массовый террор против Вьетконга, развязать психологическую войну максимального масштаба.

Уже сейчас зримо вырисовываются черты третьего этапа: пламя восстания, захват уже не только уездного центра, а столицы провинции, введение строжайшей дисциплины в партизанских соединениях, их перестройка по типу регулярных войск. Тут провинциальная Вандея становится регулярной армией, вторым фронтом, с которым должны будут посчитаться не только Вьетконг и Ханой, но и Сайгон и Пентагон!

Может быть, капитан Грант, не так уж безумны твои мечты? Вспомни, кто знал до войны Севера и Юга Улисса Симпсона Гранта? А ведь во время войны твой прославленный однофамилец стал героем, генералом, решил исход войны в пользу Севера и был избран благодарной нацией президентом страны.

Сладостна отрава снов марихуаны! Потом Грант забылся, окунулся в поток уже совсем бессвязных воспоминаний, сбивчивых ассоциаций. Сны витали в безоблачном прошлом, будущее рисовалось в самых радужных красках, не было решительно никаких дурных предчувствий…

И вдруг в этот хаос, в эту сумятицу вхолостую работавшего мозга, одурманенного марихуаной, ворвались настойчивые, тревожные слова, сразу вернувшие его к действительности:

— Капитан! Капитан! Они идут!..

Захолонуло в груди. Теперь ему казалось, что он ждал этого, ждал каждый день.

Но, может быть, он ошибается? Может быть, еще не случилось ничего страшного?

— Спокойно! — пробормотал Грант, силясь стряхнуть с себя похмельный, тяжкий сон.

Клиф, Шин, Харди, Честэр — все они смотрят на него так, словно он Иисус Христос и в любой момент готов совершить чудо во спасение диверсантов команды А-345.

— Кто идет сюда?

— Виктор-Чарли! Вот кто! — скороговоркой отвечал Клиф. — Сюда движутся два батальона, не меньше, по главной дороге. Наши чуть не столкнулись с головным дозором — он уже вошел в джунгли. Все деревни общины заняты. Нас предали эти ярды. Ясно как божий день. Предали сразу, как только мы появились тут. Что делать?

— Этот болван Харди, — вдруг заявил Честэр, — дал жителям деревни не по десять долларов, как вы приказывали, а по доллару. Остальное он прикарманил, а мне сунул две сотни в зубы. Он и старосту, и старейшин — всех обокрал! Это он во всем виноват!

— Иисусе Христе на костыле! — взорвался Харди. — Откуда им знать разницу между долларом и десяткой?! Ну что ты, Честэр, злишься, точно беременная волчица!

— Мне кажется, мы в кольце, сэр! — с тревогой озираясь, проговорил Шин. — Что нам делать?

Дикая боль штопором ввинчивалась в желудок. И марихуана этого ворюги Харди ничуть не помогла. Грант встал и, шатаясь, побрел в чащобу, на ходу расстегивая поясной ремень с тяжелым «люгером» и подсумками.

В голове туман. Надо что-то предпринимать, а ему вдруг вспомнился ни с того ни с сего «Банни-Боп» — «Зайкин танец».

…Это было недалеко от Форт-Брагга, в Северной Каролине. Джон Грант, получив увольнительную на весь уикэнд, взял напрокат почти новенький плимут и поехал с Шарлин, которая специально прилетела самолетом из Нью-Йорка, на пикник в лесной заповедник. И вот по дороге они увидели странную картину в поле. Веселая толпа жителей Фейетвилля выгоняла на свет божий зайцев и тут же насмерть забивала их палками и камнями.

Грант остановил машину, выскочил, побежал к толпе. «Что вы делаете?» — крикнул он.

К нему, недоумевая, подошли дети, женщины, мужчины. «Это наш «Банни-Боп», — сказали каролинцы, — «Зайкин танец». Вот добьем косых и зажарим прямо тут, в поле. Такое жаркое — пальчики оближете! Присоединяйтесь — милости просим!»

Оказалось, что «Зайкин танец» ежегодно устраивает местный пост Американского легиона. Какой-то добродушный ветеран-легионер любезно объяснил обескураженному Гранту, что раньше на «Зайкин танец» приходили с охотничьими ружьями, но в азарте палили друг в друга дробью. Были раненые. Вот и решили перейти на палки, на камни, а им, зайкам, все равно. Да и зайчатина вкусней получается. В общем, это каролинская традиция, а каролинцы свято чтут свои традиции.

Грант в растерянности развел руками, сел обратно в машину, набив шишку на темени. Шарлин плакала: «Это не люди, а звери! А ты тоже хорош — струсил! Как заяц!..»

Кажется, с этого-то дня и начались недоразумения между ними…

Когда командир вернулся из зарослей, «береты» встретили его молча. В глазах растерянность, злоба, возмущение его беспомощностью.

— О’кей, Клиф! — вытирая мокрое от пота лицо, проговорил Грант. — Боюсь, что тебе придется принять командование. Временно, конечно. Действуй согласно плану! Ведь мы и отход предусмотрели. Наша тактика — бей и беги! Теперь пришло время бежать.

Клиф выручит. Иначе и быть не может. Опытный офицер. Опытнее бакалавра Гранта. Давно мечтал возглавить команду. Это настоящий «зеленый берет». «Всю дорогу! До конца…» Грант совершенно забыл, что еще недавно, до начала болезни, он относился к Клифу свысока. Обыкновенная шпана, атлантский вариант знакомых ему по Нью-Йорку полублатных бездельников, которые свистят вслед девчонкам, весь день-деньской дуются в бильярдной в «пул», а ночью обшаривают карманы пьянчуг.

Он повалился в гамак. Легко сказать, бежать. Сам он еле держится на ногах. И боль так сильна и нестерпима, что ко всему остальному он почти равнодушен.

Теперь ему казалось, что он с первого дня чувствовал, что над их головами повис меч. И вот этот меч со свистом рассекает воздух, а у него нет сил сойти с места.

А как же потоп, который должен разразиться вслед за «Падающим дождем» и утопить всех коммунистов? Видать, далеко еще до сезона дождей!

— Принимаю командование! — кусая бледные губы, без энтузиазма произнес Клиф, окидывая злым взглядом командиров.

Капитан Шин, этот ретивый следователь и палач, заметно стушевался, усох, увял. Он и не заикнулся о том, чтобы самому принять командование. Казалось, он вообще потерял дар речи.

— Начнем с ответного сюрприза номер один! — объявил Клиф. — Идем к радисту!

Мэтьюз сидел без наушников и напряженно следил за мерцающим зеленым светом видеоскопа на черном щитке новенького полевого радиолокатора, окрашенного в оливковый цвет.

Все они уставились на электронно-лучевую трубку, и, пожалуй, больше всех волновался Честэр. Ведь это он с группой подрывников заминировал противотанковыми минами единственную дорогу, ведущую через горный хребет на север. Теперь по этой старинной дороге, видавшей китайских и японских завоевателей, двигались пешим строем батальоны Вьетконга, чтобы уничтожить американских диверсантов.

Клиф разослал во все стороны парные дозоры «зеленых» и «красных беретов», остальным приказал занять круговую оборону. Спрятанный в скалах лагерь ощетинился дулами двух пластмассовых минометов, двух ручных пулеметов и почти двух десятков автоматов. Сводный отряд был готов в любой момент принять бой и в любой момент сняться с места.

Все не сводили глаз с прямой горизонтальной белой линии, пересекавшей зеленое поле видеоскопа. Наличие белой линии означало, что специальный детектор, закопанный в грунте дороги вместе с минами и взрывчаткой, действует безотказно.

Минут через десять напряженного ожидания у видеоскопа Клиф сдавленным голосом сказал Честэру:

— Если тебя и твоих минеров выследили эти дикари, притворившиеся нашими друзьями, то солдаты разминируют дорогу и обойдут твои мины, и тогда я не дам ломаного цента за наши шансы вернуться в бордели Сайгона!

— Детектор пока работает, — возразил Мэтьюз, — значит, дорога, слава богу, не разминирована.

Еще минут через пять Честэр прочистил горло и сказал:

— Ставлю две сотни на мины!

— Идет! — подхватил Клиф. — Ты хитер, каналья! Если проиграешь, тебе не придется платить. Смотрите!

Слева направо по видеоскопу по белой линии пробежала нескорая рябь.

— Головной дозор! — затаив дыхание прошептал Клиф. — Ну, парни! Теперь главное — не прозевать выгодный момент!

После недолгой паузы белая линия видеоскопа всколыхнулась, заволновалась. Клиф, Честэр и другие без труда определили: прошел один стрелковый взвод, второй, третий. А вот, видимо, минометная батарея. Детектор, закопанный под ногами шагающей пехоты, точно регистрировал массу металла. Он показал бы, и сколько танков прошло над ним, но танков не было…

— Иисусе Христе во всей красе! — воскликнул Харди. — И все это против нашей «футбольной команды»! Никакая команда профессионалов не справится с тремя-четырьмя командами любителей! А тут против нас весь стадион!..

Клиф то и дело переводил взгляд с видеоскопа на карту, а с карты на часы. По его расчетам, первый батальон вошел в зону максимального поражения на двухсотярдовом отрезке дороги, заминированном Честэром и его группой.

— А ну, Мэтьюз! — прохрипел Клиф, сжимая кулаки. — Взорви первую серию!

Грант сделал себе обезболивающий укол морфия. Подействует через двадцать минут, не раньше. Руки противно тряслись.

Потирая чуть вспухшее и кровоточащее место укола, он усмехнулся. Все остальные терзания отошли на второй план. Теперь его больше всего, прежде всего беспокоила, гвоздя мозг, одна мысль: как он, капитан Джон Улисс Грант-младший выберется из этой переделки?

Мэтьюз нажал на красную кнопку большим пальцем — прямо-таки жестом римского императора, осуждающего гладиатора на кровавую смерть на арене.

Простейшее действие — большой палец Мэтьюза, грязный палец с обгрызенным ногтем и заусеницами, деловито тянется к пульту радиопередатчика и нажимает на кнопку, выкрашенную красной эмалевой краской, такую же кнопку, как у дверного звонка.

И в двух милях от лагеря, в предгорьях, гремит натужно, с рокочущими перекатами мощный взрыв одновременно сдетонировавших радиомин.

От волнения зажмурив глаза, Грант, лежа в гамаке, представляет себе серию кинжальных всплесков огня и мгновенно выросшие кусты пыли и дыма на этом тысячелетнем тракте, утоптанном мириадами пар ног.

Новый повод к самобичеванию, расплата за мимолетный приступ дурацкого тщеславия. «Мне, право, жаль, что «Почетная медаль конгресса» дается лишь однажды!..» Это твои мины, капитан Джон Грант!

— Иисусе Христе на чертовом колесе! — ахнул Харди, забыв про свою дизентерию.

С нажатием кнопки — звук взрывов донесся позднее — ритмические колебания и плавные волны белой линии в один миг разлетелись во все стороны, словно кто-то кувалдой хватил по телеэкрану.

Разлетелись и замерли. Как после всесокрушающего удара цунами. Только по краям видеоскопа копошатся белые точки и палочки. Абстрактная война… По движению этих медлительных белых точек, палочек и закорючек (— Как в микроскопе, а? — выдохнул Мэтьюз.) видно, что уцелевшие оглушенные партизаны, группируются в кюветах по обе стороны дороги. Слева на помощь к пострадавшим спешат новые подразделения…