Воровской орден

Но «половое возбуждение» не мешало ему проявлять вполне трезвый корыстный аппетит. С многих своих жертв он начинал снимать украшения во время полового насилия. А если нечего было снять, брал что придется: бутылку водки, пачку сигарет, банку консервов, соленый огурец.

Вспомним, где работал Панченко. И обратим внимание на амплитуду высокого и низкого в этом человеке: космос и сексуальное насилие, космос и убийство из-за 1200 рублей, космос и соленый огурец.

Эта потрясающая раскоряка и заставила вынуть дело из архивной пыли. В те, десятилетней давности времена пресса не напечатала о Панченко ни слова. И это понятно. Трудно было бы обойти молчанием, где учился, где работал, над чем работал. Иной читатель, не дай Бог, подумал бы, что в этих (и других, повыше) сферах таких, как Панченко, немало. Не обязательно таких же насильников. Не обязательно таких же убийц. Но таких же способных к раскоряке. И таких же вне всяких подозрений.

Но теперь-то мы знаем. Можно насиловать не какую-то женщину, а целую страну. Можно не убить своими руками ни одного человека. И свести, стравить в смертельной схватке тысячи людей. Можно занимать головокружительно высокий пост и соблазняться чем-то схожим по масштабу на соленый огурец.

Не знаю, что стало с Панченко. Суд приговорил его к расстрелу. Но, кто знает, может, власти снизошли. Не стал я выяснять. Неинтересно.'И не так уж важно. Важно то, что все мы сейчас во власти акробатов по части раскоряки. Все мы — безропотные потерпевшие. Когда только поймем это? И не будет ли поздно?

1994 г.