Воровской орден

Понятно, что с преступником нужно бороться. Но только в двух случаях. (Высказываю свое личное мнение.) До тех пор, пока он не обезврежен. И когда он противодействует администрации колонии. Во всех других случаях нужно бороться за преступника. Нужно его спасать, Тем более, если это несовершеннолетний. Всякая другая установка только преумножает зло.

Говорят, тюрьма — это слепок общества. Если так, то почему там ничего не меняется, исключая разве что какие-то послабления в условиях содержания? Почему девочки по-прежнему шьют полосатые робы для особо опасных рецидивистов? Неужели кто-то до сих пор считает, что в таком труде подросток становится лучше? Почему до сих пор не отменено деление воспитанников на «чистых» (сотрудничающих с администрацией активистов) и «нечистых» (тех, кто не идет на это сотрудничество)? Неужели не ясно, что использование одних подростков против других порождает приспособленцев и доносчиков, приводит к драмам, вроде той, которую мы обсудили? Почему до сих пор колонии для несовершеннолетних представляют собой муравейники, где вроде бы уделяется внимание всем, но никому в отдельности? До каких пор мы будем рассматривать эти колонии (как и колонии для взрослых) как фабрики и заводы с дешевой рабочей силой? У нас находится за решеткой всего-навсего 1500 девочек-преступниц. Что мешает начать подлинную реформу пенитенциара? Почему девчонку, совершившую кражу, увозят за сотни и тысячи километров от дома? Почему ее перевоспитанием не занимаются власти того города, где она созрела как преступница?

Кто мне ответит?

1990 г.