Воровской орден

ЧУДОВИЩА

Кто знает… Если бы не смелость парня, видевшего, как Наумов и Пронский уводили мальчиков, и если бы не активность родителей, Женя и Роман до сих пор числились бы в списке без вести пропавших…

Первое, что бросилось в глаза тем, кто задержал Пронского, это его кулаки. Они были черными. Особенно костяшки пальцев. Представляю, как балдели над этими кулаками в камере следственного изолятора, где Пронский, не жалея красок, расписывал, как они с «Наумом» «поработали» в последний месяц своей свободной жизни.

«Работа» называлась «трясти крестов». Они подходили к своим сверстникам, у которых, по их мнению, были деньги. Это были в основном, приезжие, сельские ребята, из крестьян — «кресты». Не случайно «работа» велась на территории железнодорожного вокзала. Для того чтобы заманить свои жертвы в укромное место, применялось несколько способов, неимоверно примитивных, но поразительно безотказных. Либо они просили, чтобы им помогли «позвать одного парня», либо «позвать одну девушку».

Свидетель видел, как они шли, обняв Женю и Рому за плечи. Вели их в сторону железнодорожной станции на окраину Белгорода. Наверняка мальчики чувствовали, что ничего хорошего впереди их не ждет. И тем не менее шли! Такова страшная, почти гипнотическая власть старших подростков. Такова психология младших: не протестуй, не сопротивляйся, дорожи тем, что с тобой обращаются по-хорошему, иначе будет хуже.

Отец Романа Антонова не понимал, как могли проявить хоть малейшее насилие над его сыном. У мальчика было обостренное чувство собственного достоинства. Не понимал этого и отец Жени Лунина, потому что его сын тоже не был хилым.

Сидя на скамье подсудимых, — Наумов и Пронский выслушивали отцов с кривыми ухмылками, а потом с заметным смаком объяснили, чем они брали тех, кого решали «потрясти». Они обрушивали на свои жертвы три серии сильных, отработанных ударов. И, видя полную растерянность, выбивали из них остатки всякой воли к сопротивлению. «Встань прямо! — цедили они. — Подними подбородок!» И били в приподнятый подбородок. А потом спрашивали, кто из них бьет сильнее. Если недогадливая жертва указывала, предположим, на Наумова, Наумов кулаком доказывал обратное. Если кто-то догадывался сказать, что оба сильно бьют, — били за то, что жертва хитрит: «Не может быть такого, чтобы удары были одинаковыми».

Потом они требовали сказать, сколько в карманах денег. Предупреждали: «Соврешь, будем бить еще сильнее». Один из потерпевших утаил рубль. За это его подвергли издевательствам, названным в судебном протоколе «особо циничным действием»…

Женя и Роман отдали все, что у них было — 30 копеек. На большую добычу рассчитывать не приходилось. Наумов и Пронский знали это по опыту «тряски» в школе и СПТУ. Много ли карманных денег у 12-летних мальчиков? Поэтому технология «тряски» была ими заметно усовершенствована. Они пытались «вытрясти» не столько то, что было в наличии, сколько то, что жертва могла бы принести на следующий день.

Кроме «особо циничных действий» Наумов и Пронский совершали насильственные акты мужеложства. Расчет был точен. Разве кто-нибудь решится рассказать об этом родителям? Разве каждые родители, даже если они узнают об этом, заявят в милицию? И разве не захочет подросток заплатить за то, чтобы никто не узнал о его невольном позоре?

Роман Антонов сказал мучителям, что у него дома готовятся к свадьбе сестры. Родители сняли со сберкнижки большую сумму. Он знает, где лежат деньги. И если его и Женю отпустят, он принесет тысячу рублей.

К тому времени Наумов и Пронский уже совершили 6 грабежей личного имущества, 4 кражи личного и государственного имущества, 3 изнасилования, 2 разбойных нападения, 15 хулиганских действий, 3 насильственных акта мужеложства (перечисляю только те преступления, которые были раскрыты. — В. Е.). Несколько раз их задерживала милиция. Они понимали, что оставаться в городе становится опасно. И решили уехать. Но на дорогу нужны были деньги. И вот такая удача!

Но прежде чем отпустить мальчиков за выкупом, они решили убедиться в искренности их обещаний. Для этого придумали еще один способ пыток — имитацию удушения.

— Когда они оба сказали, что принесут все деньги, — говорил Наумов, — мы сразу поняли, что они нас обманывают.

В руках у бандитов был ключ от квартиры Антоновых. Идти за деньгами решили утром. Но куда девать мальчиков? Пронский сходил куда-то и вернулся с 8-килограммовой трубой с большим набалдашником. Пока он ходил, мальчики, изнасилованные во всех извращенных формах и до полусмерти избитые, стояли на коленях. А Наумов возвышался над ними, держа в руке большую палку.

Сентябрьский ветер шевелил кроны деревьев. Где-то рядом, в реке Везелке, плескалась рыба. Было около часа ночи. Страдания мальчиков длились уже больше трех часов. И я не знаю, понимали ли они, что их ждет после возвращения второго мучителя. Надеялись ли они на помощь родителей, милиции? Скорее всего надеялись. Ведь их дом был в нескольких сотнях метров от того места, где им учинили пытки и медленную казнь.

Товарищи родители! Если ваш ребенок не вернулся домой в то время, в какое он всегда возвращается, не звоните в милицию, как это сделали Антоновы и Лунины, бегите туда сами. Бегите со всех ног, берите милиционеров за грудки, пробивайтесь к самому высокому начальству. Требуйте принятия самых срочных мер. Обзванивайте соседей, друзей, знакомых, и сами, не дожидаясь милиции, прочесывайте окрестные подвалы, чердаки, заброшенные строения, скверы, лесопосадки. Вас будут упрекать в паникерстве — не обращайте внимания. Вас будут уверять, что ваши дети никуда не денутся — вернутся, — не слушайте! Пом-те, что дорога каждая минута, а может и каждая секунда. Помните, что дети рассчитывают прежде всего на то, что вы вовремя спохватитесь и забьете тревогу.

Дважды звонили в Свердловский РОВД Антоновы и Лунины. К ним приходили и спрашивали, кто, где, когда родился.

— Какое это имеет значение?! — спрашивали матери.

— А может быть, ваши дети уехали туда, где вы жили раньше, к вашим родственникам? Может быть, они в бегах?

— Наши дети не такие! — в слезах кричали матери.

— Все обойдется, — успокаивали их.

Примерно в 12 ночи родителям стало ясно: произошло что-то ужасное, но их детей никто не собирается искать. Они позвонили снова. И услышали в ответ:

— Не смотрите за детьми, вот и ищите сами.

— Сделайте объявление по радио! — требовали родители.

Ах, если бы в самом деле срочно объявили о пропаже детей по радио и телевидению! Всегда, почти всегда есть человек, который что-то видел. Был такой человек и в этом случае. Жил неподалеку. Знал мальчиков, знал и Наумова и Пронского. Своими глазами видел, как они увели мальчиков. Только «не думал, что они могут так поступить с ними». Потом, на другой день, он навел родителей на след убийц. Но мог бы и раньше, в ту страшную ночь. Если бы услышал объявление.

— Объявление даем только после трех суток со дня исчезновения детей, — сказали родителям в Свердловском РОВД.

Иные руководящие работники ведут подсчет публикаций, где милиция показана в неприглядном виде. Будто журналисты сговорились и решили дискредитировать привычное понятие «наша милиция нас бережет». Будто это понятие давным-давно не дискредитировано и не продолжает дискредитироваться самой милицией. Листаю тома этого дела, выписываю случаи, подтверждающие не только вину работников Свердловского РОВД, дежуривших в ту ночь, но и тех, кто давно знал, какую общественную опасность представляют Наумов и Пронский.

За месяц до убийства они были уличены в краже имугцества, принадлежащего пионервожатой и шефствующему над пионерским лагерем предприятию. Оперуполномоченный С. И. Сурженко сказал им, что «ничего не будет, если они помогут раскрыть кражу на базе отдыха КГБ».

— И вы пообещали? — спросил судья у Наумова.

— Конечно.

— И сдержали слово?

— Зачем?

Особая примета Пронского — короткая, почти под ноль стрижка — была зафиксирована в Свердловском РОВД. Известна была и фамилия.

14 сентября Пронский и другой его дружок, Богатырев, пытались совершить разбойное нападение на двух девушек. Им помешал гражданин Л. Он сообщил сотрудникам Свердловского РОВД. Будучи задержан, Пронский назвался чужим именем и был… отпущен.

28 сентября Наумовым и Пронским был ограблен, избит и изнасилован 17-летний Ж. Он обратился в линейный отдел милиции, описал приметы преступников, сказал, что дал им расписку — завтра пообещал принести на то место, где был ограблен, 250 рублей.

У него уточнили место и сказали:

— Это территория Свердловского РОВД. Туда и обращайся.

Ж. обратился. Вместо того чтобы устроить засаду, начальник наложил резолюцию «разобраться» и адресовал ее тому подчиненному, который мог приступить к выполнению задания только сутки спустя!

29 сентября, между 14 и 15 часами, на том же месте был избит, ограблен и изнасилован 16-летний П. В тяжелом состоянии он попал в больницу. Сообщение о совершенном против П. преступлении направили в Свердловский РОВД. Но и после этого никаких мер принято не было!

— Трое работников отделения уволены, а его начальник Ефимов предупрежден о неполном служебном соответствии. Это наказание, предшествующее увольнению из органов, — сказали мне в политотделе УВД Белгородского облисполкома. Сказали таким тоном, будто виновные понесли справедливое и достаточно строгое наказание.

«Наше место». Так преступники называли небольшую поляну, куда они приводили со станции свои жертвы.

«Наше место». Так Наумов и Пронский называли подвал, в котором ночевали, где изнасиловали девочку. Это второе «их место» буквально в двух шагах от опорного пункта охраны общественного порядка. Жильцы неоднократно заявляли в Свердловский РОВД и в опорный пункт. Но на эти сигналы никто не отреагировал.

Поразительное дело! Преступники объявляют «своими» целые участки города, уверенные в том, что ни одна общественная сила не в состоянии оспорить это присвоение.

— Двести пятьдесят факторов влияют на рост преступности, — просвещали меня в политотделе Белгородского УВД.

И это подсчитали. Только неизвестно, на какое место поставили самые постоянные факторы: ротозейство, равнодушие, нерасторопность, сделки с преступниками, подобно той, которую совершил Сурженко.

Наумова и Пронского тщательно обследовали психиатры. Из анемнеза Пронского: «Наследственность не отягощенная. Роды были стремительные, закричал сразу. Грудь взял активно. Рос и развивался соответственно возрасту». Спиртные напитки употребляет с 13 лет. Перенес черепно-мозговую травму. Однако интеллект достаточный. В момент совершения преступления-убийства «сильно пьяным себя не чувствовал».

Из школьной характеристики: «Мучил животных, устраивал жестокие истязания детей младше себя. Неоднократно уличен в воровстве. Дружил только со старшими. Отбирал деньги у младших. В 4-м классе поставлен на учет в инспекции по делам несовершеннолетних».

Судья просил подсудимых дать показания в таком речевом темпе, чтобы секретарь успевала записывать слово в слово. «Я сбил Лунина с ног, — медленно диктовал Пронский, — сел ему на грудь, отвел подбородок вверх и нанес несколько ударов кулаком в область кадыка. Женя затих…»