Плач богов

Глава тридцать вторая

- Я хочу уехать! Мы можем сделать это прямо сейчас? – она сразу же отыскала взглядом Полин и Криса и, не раздумывая, направилась в их сторону, маневрируя между танцующими парами плывущим призраком в красном, впервые поступившись со всеми своими принципами и страхами.

Какие к чёрту страхи? Её сейчас волновали совершенно иные мысли и обстоятельства, как и пережитые чувства… с испытанными ранее неведанными ощущениями (и физическими, и эмоциональными). От недавнего опьянения алкоголем не осталось и следа. Теперь её вело и несло совершенно иными приливами ирреального дурмана, настолько сильного и ошеломительного, что приходилось даже удивляться тому факту, как она ещё не парила над землёй в этом энергетическом коконе чистейшего безумия и зашкаливающей эйфории. Да, это была именно эйфория, а не гнев или бешенство, которые вроде как должны были кипятить кровь и толкать на какие-нибудь неадекватные поступки.

Никакого гнева и ярости, пусть её и притапливало чуть ли не буквально, а под кожей разливались зудящим током абсолютно другие эмоции. Да и часть разума всё ещё пребывала под прессингом сумасшедших образов и мыслей только что произошедшего и пропущенного через себя в циклическом режиме на полной мощности. В таком состоянии лучший выход – присесть, закрыть глаза и ни о чём не думать. А лучше лечь и попытаться расслабиться, и тоже ни о чём не думать и ни в коем случае не вспоминать, пусть даже перед взором до сих пор маячит осязаемым отпечатком лицо Киллиана Хейуорда, а его прикосновения с поцелуями пульсируют на коже и губах сладкими ожогами. И стоит им дать волю и усилить своё воздействие, как тут же начинают слабеть коленки, а внизу живота наливаться обжигающей истомой невыносимого вожделения, бесконтрольного и оглушающего, из-за которого хочется как можно скорее куда-нибудь спрятаться и как-то всё это перетерпеть. Главное, чтобы никто тебя при этом не видел и не мог (не дай бог!) догадаться, что с тобой в эти минуты происходит.

- Что-то случилось? На тебе лица нет. – Полин приложила заботливым жестом ладошку к пылающей алым румянцем щеке Эвелин, обеспокоенно хмурясь и пытливо заглядывая в полупустые глаза подруги, будто обладала способностью читать чужие мысли. – Это тебя так Килл расстроил?

- Я просто сильно устала. Не привыкла до такого часа активничать. И постоянно переживаю о том, что происходит в Терре Промиз. Всё кажется, что наш побег обнаружили и подняли полную тревогу на наши поиски.

- Ну, хорошо. Я и сама за последние месяцы поотвыкла от подобных вылазок. Думаю, для первого раза было более, чем достаточно и для незабываемых впечатлений, и для маленьких развлечений. А что с Киллианом? Куда он подевался?

- Без понятия. Может решил отлучится на несколько минут, так сказать, зайти за угол.

- Ты хочешь ехать прямо сейчас? Не важно, в его присутствии или без? – Полли продолжала вглядываться в лицо Эвы, словно прекрасно догадывалась, что с той не так. – Или даже уйти, не попрощавшись?

- Думаешь, он сильно расстроится?

- Думаю… ему не помешает хотя бы разочек проветрить свою голову в полном одиночестве.

Видимо, Полин понимала куда больше, чем представлялось до этого, но и не донимала с расспросами по тем же причинам, за что Эвелин была ей премного благодарна. Хотя по началу и нервничала. При чём из-за многих обстоятельств. И из-за Хейуорда тоже. Поскольку совесть никогда не спрашивала, когда ей просыпаться и когда начинать изводить свою хозяйку соответствующими муками. А с ней и без того слишком многое случилось (даже через чур многое), что не могло не оставить её в покое и не донимать разбушевавшимися эмоциями и пережитыми моментами. Поэтому желание сбежать отсюда (не оглядываясь и не выискивая за спиной знакомый силуэт мужчины) было вполне обоснованным. Разве она кому-то что-то должна? Или она обязана перед кем-то оправдываться, за то, что поступила именно так, а не иначе?

Конечно, это был всего лишь постыдный побег, так как оставаться здесь после того, что она сделала было бы крайне неблагоразумным при любом раскладе. Но разве она сделала что-то дурное (если не считать своего первого поцелуя с человеком, которого одновременно презирала, ненавидела, а теперь ещё и хотела!) или оскорбила кого-то незаслуженно? Тогда откуда это пакостное ощущение будто размазанной на душе грязи, от которой тянуло поскорее отмыться или же вырвать из памяти испорченным фрагментом отвратного кошмара. Ещё и чувство изматывающего страха на грани растущей паранойи. А вдруг он сейчас вернётся? Вдруг захочет что-то ей сделать?!..

- Всё будет хорошо. Главное, не волнуйся. Сама знаю, как чувство свободы по началу бьёт в голову, а потом возвращает на землю чем-то вроде отрезвляющего похмелья. Сейчас вернёмся и уложим тебя в тёплую постельку, а то уже дрожишь. Лицо горит, а руки ледяные – признак физического утомления и эмоционального дисбаланса. Со мной тоже такое частенько происходит, когда не рассчитываю сил на какие-то действия.

Наверное, Полин просто что-то говорила, лишь бы говорить и отвлекать подругу пространными беседами ни о чём. И Эвелин была ей безмерно благодарна ещё и за это. И в первую очередь за то, что та не стала расспрашивать, что же с Эвой случилось и почему ей срочно захотелось вернуться в Терре Промиз. А ещё просто хотелось прижаться к Полли, положить той на плечо свою отяжелевшую голову, закрыть глаза и просто ехать, не проронив ни слова со своей стороны.

Да, молча и желательно без мыслей. Она не хочет ни о чём думать и в особенности вспоминать! Не сейчас! Не сегодня! Не для того она убегает и нервно сжимает в пальчиках складки юбки на бёдрах. Если бы можно было как-то забыться, что-то для этого выпить или отключить и тело, и разум. Только как? И оставаться одной – тоже не выход. Ей нельзя этого делать ни в коем случае, иначе придётся включать память и снова чувствовать то, что с ней делали, а, значит, переживать заново всё, что с ней тогда происходило и что до сих пор продолжало зудеть в её коже, будто царапая острыми коготками, но отнюдь не до боли, а сладким раздражением – отпечатками чужих пальцев и губ. Кто бы мог подумать, что они сумеют её обнажить, даже не сняв с неё одежд, но, по крайней мере, заставив ощущать себя таковой. И откуда ей было знать, что теперь ей самой захочется потянуться к ним своими руками, то ли в желании прикоснуться, как к нечто реальному и живому, то ли прикрыть от чужих глаз, как телесную наготу, которая всем теперь видна.

Кажется, она сходит с ума. Или это из-за страхов? Или из-за всего сразу? Как и из-за понимания, что же она натворила, не задумывавшись в нужный момент о возможных последствиях. Значит, она сошла с ума ещё до этого! И никто её не остановил! Некому было её тогда одёрнуть и предостеречь от совершаемого безумия.

И что теперь? Как ей с этим жить дальше, да и доживёт ли она вообще хотя бы до завтрашнего утра?

- Может хочешь принять ванную или выпить горячего чаю? – уже где-то через час, когда они доехали окольными путями до конюшен Терре Промиз, а оттуда пробрались через служебные помещения подвального этажа к служебной лестнице и по оной в крыло с жилыми покоями, Полин помогла Эвелин и раздеться, и распустить тяжёлую причёску, и подобрать ночную сорочку на сон грядущий. Судя по звукам, доносившихся из открытых настежь дверей балконов первого этажа, бал и не думал заканчиваться. Ну и в комнатах Полли их никто не поджидал, а до этого не устраивал организационных поисков двух беглянок по всей территории поместья.

- Было бы неплохо, но лучше не сегодня и не сейчас.

Если бы ей предложили какое-нибудь средство для моментальной отключки от реальности и чувств, его бы она приняла даже не задумываясь.

- Ты вся прям как струна натянутая. Напряжена и дрожишь. Даже прикасаться боязно, а то вдруг лопнешь. – но Полин всё-таки попыталась растереть спину, плечи и руки подруге своими горячими ладошками, в надежде снять чужую скованность столь незатейливым способом. – Надеюсь, ничего дурного не успело произойти, иначе буду корить себя до конца своих дней из-за того, что потянула тебя в город, не задумываясь о последствиях. Папенька всегда меня предупреждал, что мой эгоцентризм до добра не доведёт.

- Всё хорошо, честно.

- Лин, ты только не замыкайся. Говори сразу, что тебе нужно. Горячего молока или чего-нибудь съесть. Тебе же нужно как-то успокоиться, а то ведь не заснёшь совсем.

- Нет, правда, всё нормально. Может немного перенервничала. А есть и пить я сейчас уж точно ничего не смогу.

Казалось, они не затрагивали болезненную тему разговора как раз по причине неуместного напоминания о произошедшем и то, что Полли не расспрашивала о случившемся, невольно наводило на мысль, будто она всё знает, поэтому так и печётся над подругой, как та курица над единственным цыплёнком.

- Тогда в кровать! И если не спится, не молчать! И ни в коей мере не рыдать в подушку. Чёрт, я так надеялась, что остаток мы ночи будем шептаться и делиться всякими глупостями. Прямо как в пансионе, когда ждёшь пока дежурная смотрительница не задремлет от лишки портвейна в чае, и тогда уже пускаешься во все тяжкие. Только в нашем случае не нужно переживать, что нас кто-то застукает за неподобающими вещами и накажет публично на весь класс. Можно безобразничать в буквальном смысле этого слова.

- И часто ты так безобразничала в пансионе? – ну хотя бы Эвелин удалось улыбнуться в ответ, при чём искренно, пусть и немного натянуто. – Боюсь даже поинтересоваться, до каких крайностей ты там доходила.

- Думаю, не дальше тех, до которых доходила ты со своими сокурсницами-гимназистками в вашем учебном пансионе.

Пол пришлось взять её за руку и чуть ли не принудительно повести в сторону огромной, во истину королевской двуспальной кровати на возвышении из двух ступенек, под обязательным балдахином из белоснежной тюли и маскитой сетки. Хотя назвать данное ложе двуспальным тоже было несколько поспешным, ибо на нём могло запросто поместиться человека четыре, а то и пять. Во всяком случае, Эва могла временно отвлечь себя разглядыванием окружающего интерьера, особенно после того, как вместе с Полин забралась в мягчайшие сугробы белоснежной постели и позволила себе немного расслабиться (и не только физически).

Ощущения были действительно непривычными и мало с чем схожими. Тело и ноги гудели так, словно через них пропустили слившиеся звуки как минимум пары катящихся по рельсам поездов и грохота огромного литейного завода, и теперь этот хаотичный отзвук будто поглощённым эхом звенел в костях и буквально дребезжал по нервным окончаниям, вздыбливая на коже наэлектризованные волоски. И чем больше девушка пыталась расслабиться, тем ощутимей уплотнялся этот кокон, как снаружи, так и изнутри, сквозь который, ко всему прочему, пытались прорваться невидимые пальцы сильных мужских рук.

Может поэтому становилось страшно закрывать глаза? Боялась опять его увидеть и… почувствовать? Дать этому безумию вновь наполнить её до краёв, усилить чужие отпечатки до физических ощущений едва не реальных прикосновений? Неужели думала, что вновь почувствует его губы, его дыхание и воздействие его ласк с такой же силой, какими они были в момент их первого слияния?..