Староста, который хотел достичь власти

25. в которой клин вышибают клином

Дементоры появились в магловском городке Литтл-Уингинг поздним вечером 2 августа. Чтобы защититься от них, Гарри Поттер был вынужден применить заклинание патронуса, несмотря на то, что рядом находился его двоюродный брат-магл. Дисциплинарное слушание по этому вопросу назначили на 12 августа.

Как и все подобные вопросы, дело должно было разбираться комиссией из трех судей в присутствии свидетелей и адвоката. В комиссию попали Амелия Боунс, Эверетт Брингэм и мой старый знакомый Мортимер Эйрис.

— Боунс поддерживает Дамблдора… — задумчиво протянул я, взглянув на только что доставленный совой кусок пергамента с результатами жеребьевки. — Как у вас кстати?

В последнее время Айи искала возможностей перейти от обличительных слов к конкретным действиям, пусть даже и не очень значительным. Действуя через Дамблдора, я познакомил Айи с мадам Боунс, и теперь они вместе, пользуясь поддержкой Чармстрайкера, готовили небольшой законопроект о льготах для маглорожденных студентов Хогвартса: для начала обучения требовалось потратить около тысячи фунтов, а для многих родителей-маглов это была, мало того, что значительная сумма, так еще и сумма потраченная впустую, не говоря уже о том, что многие бывали обеспокоены, что детям приходится уезжать неизвестно куда на полгода. Я считал этот проект неплохим, но слишком мелким, мне казалось, что следует действовать решительнее.

— Неплохо. Но нам еще предстоит пропихнуть его в Визенгамоте…

— С этим позже, — отозвался я, предчувствуя, что этим снова придется заниматься не кому-нибудь, а мне. — Сейчас надо разобраться со слушанием Поттера.

Пока состав комиссии вызывал большие сомнения: Брингэм был склонен поддерживать линию министра, оставался только шанс повлиять на Эйриса: его нелюбовь к Статуту о Секретности могла перевесить все прочие соображения. Кроме того, Эйриса я хорошо знал, не зря же я помогал еще в его предвыборной кампании, в частности, я подозревал, что он был готов на многое ради шума. Но шум, конечно, должен был идти в первую очередь.

— Айи? Как ты думаешь, Риз сможет пропихнуть статью о дементорах в Фейри Тейлс? — спросил я.

— Если у него будет хотя бы какой-нибудь источник, — протянула та.

Разумеется, найти источник было не сложно, особенно после того, как Кингсли сказал мне, что в тот вечер Гарри Поттера должен был защищать Наземникус Флетчер и Арабелла Фигг. Последняя видела нападение собственными глазами, но ее знания, на всякий случай, решено было сохранить в тайне до слушания. Со вторым персонажем, как вы помните, я уже встречался в прошлом году: ободранный человечек в плаще, пытавшийся выдать себя за представителя фирмы, производящей котлы, и дать мне взятку. Котлы и сейчас не отпускали старину Наземникуса. В частности, в ночь, когда напали дементоры, он занимался именно ими. Впрочем, он все равно должен был хорошо запомнить состояние кузена Гарри Поттера после случившегося, и этих показаний должно было быть достаточно, чтобы убедить редактора Фейри Тейлс напечатать статью.

— Наземникус Флетчер? — переспросил меня Хельмут Риз.

— Знаешь его? Я договорился…

— Конечно, я знаю старину Наземникуса, — хмыкнул тот. — Кое-кто говорит, что он продает лучший Двойной Ф в Лондоне.

Двойным Ф Риз называл Феликс Фелицис — зелье, приносящее удачу. При чрезмерном употреблении оно было токсично и могло вызывать привыкание. Риз позднее рассказывал, что в редакции Чармстрайкера использование этого зелья было не просто распространено, а очень распространено. Впрочем, не только там. Поговаривали, что в отделе трейда банка Гринготтс, эта же штука была известна как Ликвидность.

— Наземникус продает Двойной Ф? — переспросил я, думая, знает ли об этом Дамблдор.

— И, видимо, знает производителя… Сколько, говоришь, он купил котлов? — протянул Риз.

Я решил пока не задумываться над этой в высшей степени интересной деталью, было важнее, что, поговорив с Наземникусом, Риз мог написать достаточно обоснованную статью.

Это было с блеском исполнено, а Эйрис, естественно, не мог упустить шанса показать своим избирателям, что он совершенно независим в принятии решений.

«Я не знаю, что говорит Гарри Поттер о Том, Кого Нельзя Называть. Это и не имеет значения. Здесь я вижу волшебника, который попал в непростую ситуацию и должен был применить магию, чтобы защититься. Как вы знаете, я в целом не одобряю того, что закон об ограничении волшебства несовершеннолетних так сурово относится к подобным незначительным нарушениям. И здесь я вижу прежде всего возможность закрепить прецедент и высказаться за всех волшебников.»

— Что он вообще думает? — спрашивала меня Амбридж. — Он не понимает, против кого пошел? И эта Берк. Только полюбуйся, что Перегрин прислал этим утром.

Эглантина Берк начинала действовать? Новость обрадовала меня. Правда, теперь вокруг происходило столько всего, что становилось трудно держать все в памяти.

Я взял у Амбридж записку и прочитал:

«Дорогая мисс Амбридж, я понимаю ваши подозрения, но леди Берк — моя хорошая знакомая и я не могу допустить, чтобы она лишилась должности по ложному обвинению. Я понимаю ваше тяжелое положение и уверен, что вы и сами совершенно не причастны к тому, в чем вас обвиняют, однако, не следует впадать в крайности. Визенгамот этого не потерпит. Нейтан Перегрин, Верховный Чародей Визенгамота».

— И что значит «Визенгамот этого не потерпит»? — со злостью спросила Амбридж.

— Я думаю, он хотел бы выступить как самостоятельная фигура, по крайней мере, в глазах общественности, — заметил я. — Боюсь, если мы попытаемся уволить леди Берк, Визенгамот может попытаться пойти против вас. Думаю, с обвинениями мисс Армы, ваше положение действительно достаточно неустойчиво, а заставить министра пожертвовать Ферзя…

Амбридж задумалась. Я продолжал. У меня появлялась идея по поводу того, как протолкнуть законопроект Айи через Визенгамот. Даже не просто законопроект Айи, а, возможно, кое-что более амбициозное.

— Может быть, следует организовать совместную деятельность? Я слышал, мадам Боунс сейчас работает над чем-то подходящим… Перегрин может первым выступить в поддержку, а министр потом поддержит его…

Амбридж продолжала молчать, потом наконец, вздохнув, пропела:

— Тогда мы сможем разом решить вопрос с этими обвинениями и сделать Перегрина более сговорчивым, когда придет время образовательной реформы... Молодец, Перси, мы не зря тебя наняли, — она по-девчоночьи усмехнулась.

— А с Эйрисом… Я не уверен, что мы сейчас можем много сделать…

— Да, с ним ничего не сделаешь, — я понял, что она много думала об этом. — Мы устроим суд полным составом, — Амбридж хмыкнула. — В конце концов, там у нас все еще большинство.

Я похолодел, осознав, что это сражение еще не закончено.

— Вы уверены, что стоит привлекать к исключению Поттера столько внимания? — спросил я.

— Министр настроен решительно. Это будет предупреждение для Дамблдора. Старик должен уяснить, кто здесь заказывает музыку, — Амбридж хмыкнула.

Когда я встретился с Айи тем вечером, я был выжат как лимон. Оставалось сказать только одно:

— Твой проект. Включите туда все, что возможно.

— Что? Как ты планируешь протащить это?

— С поддержкой Перегрина и Фаджа.

Айи удивленно подняла брови.

— Перегрина?

Я предчувствовал, что упоминание этого имени ей не понравится. Перегрин, в конце концов, не вылезал из аристократических кругов чистокровных волшебников и был известен как, прежде всего, защитник их интересов.

— Он пытается пиариться на этом, — отозвался я. — Так что надо хотя бы заставить его заплатить достойную цену.

— Тогда работаем, — кивнула Айи. — В конце концов, если законопроект будет принят, меня не волнует, кто будет создавать себе имидж. Все равно мы добьемся своего.