Староста, который хотел достичь власти

38. в которой я читаю рапорты

Айи перешла через дорогу и устроилась на скамейке. Небольшой парк был погружен во тьму, только стоячий свет редких фонарей отвоевывал у тени тусклые круглые пятна. В отдалении отрывисто стучала аккордами музыка.

Айи достала из кармана крохотную бутылочку, сделала один глоток и вылила остатки на землю.

— Никто не одинок, — тихо и торжественно произнесла она. Слова казались странными, но почему-то придали ей спокойствия. Она откинулась на скамейке и некоторое время сидела, вслушиваясь в отдаленное дыхание ночного города.

Эта история, может быть, более сухо, была изложена в рапорте, который я сейчас бережно держал в руках. Это был желтоватый листок исписанный мелким корявым почерком и умащенный жирными пятнами от сэндвичей, к которому было приложено несколько не очень четких рвано двигающихся фотографий, изображавших Айи на скамейке.

У меня было много таких листков — за каждый день прошедшей недели. Листки собирались в зеленую папку с именем на обложке, и у меня было несколько таких папок — для каждого, сведения о ком Амбридж помогла мне получить.

Теперь я проскальзывал глазами сквозь листы, словно разматывал клубки чужих жизней. Вот Айи встретилась с Ричардс, чтобы обсудить очередное интервью. Вот Ричардс отправилась в офис Фейри Тейлс, вот она смешала один из своих странных травяных коктейлей и принялась за работу. Я видел белые пятна, оставшиеся там, где пара минут пропадала из виду. Как например тот момент после первого слушания по законопроекту.

— Подождите, пожалуйста!

Я поспешно остановил закрывающиеся двери лифта. Едва Айи вошла, они сдвинулись снова, и мы оба услышали приглушенный стук, словно кто-то, кому очень хотелось оказаться внутри, не смог успеть вовремя.

— Мы, похоже, остались одни, — заметил я.

В следующее мгновение Айи порывисто прижалась ко мне. Она была рядом, так близко, что кожу опалял жар ее дыхания. Кровь вспенилась в жилах, а сердце, казалось, колотилось теперь так близко к поверхности, словно собиралось выскочить.

— Импедимента, — выдохнул я. Заклятие распласталось по потолку. Ускорение на мгновение лишило нас всякого веса.

Я подался вперед. Айи обхватила меня за шею, притягивая к себе. Наши губы соприкоснулись. Волшебная палочка упала и покатилась по полу.

— Атриум, — объявил прохладный женский голос.

Ледяная пелена воздуха неожиданно возникшего между нами, и через секунду я уже шел прочь по просторному и пустому залу, изо всех сил стараясь не оборачиваться. И вот теперь -вспоминал об этом, рассматривая минутный прочерк в рапорте Отдела Тайн.

Айи. Я помнил слова Амбридж о том, что «настало время заняться ей», и даже мысль о том, что может что-нибудь случится, была болезненной.

Риз сидел на диване и перелистывал собственное досье. Вид у него был довольный и дело было вовсе не в том, что ему нравилось прочитанное: рядом с ним лежал пустой пузырек из-под Феликса — один из двух, которые еще оставались. Он говорил, что закончит с ними перед тем, как бросить.

Заметив, что я закрыл папку Айи, Риз отвлекся и спросил:

— Ну и что, есть у нее опасные секреты?

— По крайней мере не в этих файлах, — я до маниакальности тщательно думал об этом. — Она поступила на работу сразу после Хогвартса, так что не думаю, что им удастся раскопать что-нибудь в ее прошлом. Из семьи у нее только сестра, Эфуа, она еще учится, так что тут тоже все чисто. Только одно странно. Майкл Уэллс, кажется, всеми силами пытается с ней встретиться.

Историю Майкла Уэллса мы освещали, когда проводили кампанию в прессе. Ему отказали в приеме в мракоборцы, провалив на психологическом тесте.

— А помню, — благодушно кивнул Риз. — Мне кажется, ничего удивительного. Это же мы привлекли внимание к его случаю. Когда ты сделался таким подозрительным?

— Амбридж четко сказала, что нужно заняться Айи. Понимаешь, что это значит? — с раздражением отозвался я. — Если у Уэллса есть хотя бы малейший секрет, которым они могут воспользоваться… Если он замешан в чем-то противозаконном…

Уэллс не был замешан ни в чем противозаконном. По крайней мере, на тот момент, когда, днем позже, ему все-таки удалось встретиться с Айи. Впрочем, все равно, после того как я прочитал рапорт об этом вечером того же дня, у меня появились первые седые волосы.

Разговор произошел в небольшой закусочной на Тоттенхем-Корт-Роуд.

Сидевший напротив Айи Уэллс казался угловатым и острым. Резкость, не принимающая полутонов сквозила в каждом его слове и движении. Он жевал зубочистку — эта привычка оставалась у него с тех пор, как он бросил курить.

— Я тебя не видел, наверное, с самого моего выпуска, — сказал Уэллс; они с Айи заканчивали Когтевран с разницей в два года.

— Что тебе нужно, Майкл?

— Спросить, пригодилась бы вам еще одна пара рук, — небрежно отозвался тот. — Мне нравится то, что вы делаете.

Айи с сомнением посмотрела на него. Думаю, предчувствовала, что они не сойдутся во взглядах.

— И что, по-твоему, мы делаем? — осторожно спросила она. Уэллс, конечно, не придал этому значения, но в рапорте упоминалось, что при этих словах она на мгновение скосилась, посмотрев через плечо.

— Боретесь с Фаджем и его прихлебателями, конечно, — вид у него был такой, словно его спросили о чем-то очевидном.

— Не… — твердо начала Айи. Я не знаю, хотела ли она предупредить его или возразить.

— Да называй это как хочешь, — с жаром перебил ее Уэллс и, прежде, чем она успела его остановить, добавил: — Мне ясно одно. Фаджу не долго быть министром магии. Его сместят, может быть, даже силой. И я готов вам в этом помочь.

На этом месте у меня ощутимо екнуло сердце. С точки зрения закона все было почти невинно, но я представлял, как Амбридж говорит Фаджу что-нибудь в духе: «Арма обсуждала с Уэллсом, неуравновешенным, хорошо тренированным бойцом, ваше смещение». Звучало это очень плохо.

— Это не имеет ничего общего с моими целями, — громко сказала Айи.

Повышать голос, впрочем, не было нужды, ведь тот, кто все это записывал, и так слышал каждое слово. Он, подмечал малейшие детали, этот человек. Например то, что Айи очень нервничала: было написано, что она сцепила пальцы в замок с таким напряжением, что явственно проступали сухожилия. Мне было почти больно это читать.

— Значит тебе просто не хватает смелости задуматься об этом, — снова перебил ее Уэллс. — Вот ты мне скажи. Разве ты не чувствуешь себя чужой в волшебном мире?

— Это не имеет значения… — отмахнулась Айи, попыталась продолжить, но он уже не мог остановиться:

— Бесполезно что-то делать. Ведь этот мир принадлежит не мне и не тебе. Этот мир принадлежит чистокровным. Они хозяева жизни, а нам остается побираться на их милостях.

— За мной следят, Уэллс, — Айи наконец удалось перебить его.

Тот на мгновение запнулся, потом его вид сделался понимающим.

— А, — сказал он. Казалось, на языке у него вертелось: «ты поэтому».

Но я знал, что совсем и совсем не «поэтому», и мне очень хотелось хорошенько его встряхнуть.

— Не надо недопонимания, — жестко сказала Айи. — Я не занимаюсь борьбой с Фаджем.

Теперь Уэллс как будто слушал, но, похоже, скорее оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать того, кто следил сейчас за Айи.

— Меня не волнует, что кому принадлежит. Я не собираюсь ничего ни у кого отбирать, — продолжала та. — Я делаю все это не для того, чтобы выхлопотать себе теплое местечко. Я просто стараюсь исправить то, что могу.

— Они не позволят тебе, — желчно усмехнулся Уэллс. — Ты играешь на чужом поле по чужим правилам.

Весь его вид говорил о том, что он очень разочарован, хотя и пытается это скрыть.

— Я просто буду делать свое дело, — с нажимом повторила Айи. — А результаты мы увидим.

Иногда я думал, что вопрос, который они обсуждали, никогда не приходил мне в голову. Кто мне позволит или не позволит что сделать? Кто устанавливает правила? Пока я учился в школе, при любых сложностях, мне думалось: «тем славней будет победа» — а немного позже подобные абстрактные вещи перестали волновать меня. Айи говорила, что и то и другое было закономерно.

Впрочем, для меня теряли всякое значение их слова. Я видел только ниточку, которая, если правильно за нее потянуть, могла привести Айи в Азкабан. Впрочем, этот разговор еще не был решающим. Им должно было потребоваться что-то посерьезнее.

И, пока я ждал, когда Риз дочитает рапорт, меня волновало только одно: как они это что-то получат. Ответ был неутешительный: если я не смогу заранее узнать об их планах, защититься будет сложно.

— Ты все-таки был прав, — заметил Риз, откладывая новый листок к остальным папкам и доставая свой последний пузырек с Феликсом, — Это оказалось не кстати. — он как-то странно улыбнулся, залпом проглотил свою последнюю порцию, после чего прикрыл глаза и медленно выдохнул. — Это оказалось совсем не кстати, — повторил он.

— Как думаешь, Уэллс мог быть провокатором? — задумчиво спросил я.

Риз сперва подумал, что я шучу, но я не шутил.

— Он положил много усилий на то, чтобы стать мракоборцем, а потом провалился на тесте непонятно из-за чего, — сказал он. — Ты думаешь, вся эта длинная история была подстроена ради этого момента? Просто смешно.

Я пожал плечами. Мне и самому не особенно верилось в такую возможность, но, когда что-нибудь случится, рассуждать станет бесполезно.

— По-настоящему все начнется позже, — произнес я. — Через два дня проект идет в голосование. Его примут. Все начнется после этого.

Риз вяло кивнул на мои слова, потом вложил опустевший пузырек от Феликса обратно в футляр и сказал:

— Что же, мы будем готовы.

Но мы не были.