Раздражающие успехи еретиков

VI

Дворец князя Гектора, город Мэнчир, Лига Корисанды

— Надеюсь, у тебя есть хоть какая-то чертова идея, что нам делать дальше, — резко сказал граф Энвил-Рок.

Он и граф Тартариэн сидели в помещении, которое когда-то было залом тайного совета князя Гектора, глядя друг на друга через стол, за которым они провели так много часов, совещаясь с Гектором. Западное небо, видимое через окно комнаты, представляло собой сердитый лист кованой меди, испещренный полосами облаков с огненными краями.

Что, — подумал Тартариэн, — чертовски уместно для слов.

Три дня, прошедшие после убийства Гектора и его сына, были одними из самых изнурительных в жизни Тартариэна. Вероятно, единственным человеком, который был еще более измотан, чем он, был тот, кто сейчас сидел за столом напротив него. Вместе им удалось поддерживать порядок в осажденной столице Корисанды, но как долго они смогут продолжать это делать — и что происходило за пределами города Мэнчир — было больше, чем они могли сказать.

— Если тебе нужны блестящие идеи, ты обратился не к тому человеку, Райсел, — откровенно сказал Тартариэн. — Все, что я знаю наверняка, это то, что прямо сейчас мы едем на ящере-резаке… и ты знаешь, насколько хорошо это сработало, согласно истории.

Губы Энвил-Рока дрогнули в короткой улыбке, но она так и не коснулась его глаз, и он глубоко вздохнул.

— Мы должны решить, что мы собираемся делать с преемственностью, — сказал он. — И мы также должны решить, что делать с проклятой армией Кэйлеба.

— Боюсь, что армия Кэйлеба — это легкая часть, — ответил Тартариэн. — Мы ничего не можем с этим поделать, что на самом деле оставляет нам только один вариант, когда дело касается Кэйлеба, не так ли? Это не то, что нравится нам обоим, но, по крайней мере, в нем есть достоинство определенной жестокой простоты.

— После того, как этот сукин сын убил Гектора? — почти зарычал Энвил-Рок.

— Во-первых, — сказал Тартариэн нарочито спокойным тоном, — у нас вообще нет никаких доказательств причастности Кэйлеба к этому убийству. Он…

— Знаю, что он сказал, что это не так, — прервал его Энвил-Рок. — Это именно то, что он сказал бы, не так ли? И если это был не он, то кто же еще?

— Не знаю, кто это был. В этом вся моя точка зрения. — Тартариэн снова подумал о том, чтобы упомянуть об одном неприятном подозрении, которое пришло ему в голову, и снова решил этого не делать. Во всяком случае, не напрямую. — Это мог быть Кэйлеб, хотя как именно он мог провести своих убийц через линию осады — интересный вопрос. С другой стороны, с таким же успехом это мог быть кто-то, пытающийся выслужиться перед Кэйлебом, кто-то, пытающийся ускорить сдачу до того, как война нанесет еще больший ущерб его интересам, какими бы они ни были. Или даже кто-то, кто узнал, что князь планирует вести переговоры с Кэйлебом, и был полон решимости помешать ему достичь какого-либо соглашения с Чарисом.

Эта последняя возможность была настолько близка, насколько он хотел, к предположению, что убийцы могли быть сторонниками Храма… или даже прямыми агентами Церкви. Судя по недовольному блеску в глазах Энвил-Рока, командующий армией понял его намек.

— Однако единственное, что меня поражает в этом с точки зрения Кэйлеба, — продолжил Тартариэн, — это то, насколько это было бы невероятно глупо. Имей в виду, люди совершают глупости, особенно когда замешано достаточно ненависти, а Бог свидетель, Кэйлеб и князь ненавидели друг друга. Но если это был Кэйлеб, то это была первая совершенная им глупость, о которой я слышал. И независимо от того, был это он или нет, это не меняет того факта, что у него все еще есть армия и флот… а у нас их нет. Мне неприятно это говорить, Райсел, но у нас нет выбора. На самом деле, с гибелью князя у нас еще меньше выбора, чем было у него.

— Даже если это правда, почему ты думаешь, что остальная часть княжества обратит на нас хоть какое-то внимание? — с горечью спросил Энвил-Рок.

— На данный момент на кого еще они могут обратить внимание? Поскольку Филип покинул княжество вместе с Айрис и Дейвином, ты — самое близкое, что у нас есть, к первому советнику. Не говоря уже о том факте, что князь назначил тебя регентом, если с ним что-нибудь случится.

— Но он назначил меня регентом молодого Гектора. Теперь, когда он мертв вместе с князем, мне не для кого быть регентом.

— Всегда есть Жоэл, — очень осторожно сказал Тартариэн.

— Нет! — Ладонь Энвил-Рока с грохотом ударила плашмя по поверхности стола совета, и его измученное лицо покраснело от гнева. Несмотря на блеск в его глазах, Тартариэн по нескольким причинам был рад видеть эмоции.

— Если я не скажу это тебе, Райсел, это сделает кто-то другой, — сказал он через мгновение. — Если бы князь хоть на мгновение задумался о том, что он и юный Гектор могут быть убиты, он бы не отправил Дейвина в Делфирак, но он это сделал, и мы все столкнулись с последствиями этого.

Мышцы челюсти Энвил-Рока напряглись. На мгновение он, казалось, завис на грани того, чтобы вскочить на ноги и выбежать из зала совета. Но затем он заставил себя откинуться на спинку стула и сделать еще один из тех глубоких, успокаивающих вдохов, которых ему, казалось, требовалось так много в последнее время.

Тартариэн был прав, и Энвил-Рок знал это, что не делало его ни на йоту лучше. И не только из-за завидного положения, в которое это грозило поставить его лично.

Предыдущие два поколения не были чрезмерно щедры в том, что касалось потомства Дома Дейкин. Дед князя Гектора, князь Льюк, произвел на свет только двоих детей: отца Гектора Фронза и его дядю Эйлика. Князь Фронз произвел на свет только двоих детей, которые дожили до совершеннолетия: самого Гектора и его сестру Шарил. А у Эйлика Дейкина была только одна дочь, Фара, двоюродная сестра Гектора. И Гектор, и Шарил были гораздо более плодовитыми, чем их родители. Гектор произвел на свет троих детей, а Шарил произвела на свет даже пятерых, и тем самым вызвала проблему Энвил-Рока, потому что Шарил вышла замуж за его троюродного брата, сэра Жэйсина Гарвея, барона Уинд-Хук, что делало ее детей троюродными племянниками Гарвея.

И, конечно же, сделало их племянницами и племянниками князя Гектора.

Согласно законам Корисанды, княжич Дейвин был законным наследником своего отца после убийства его старшего брата. Ни он, ни Тартариэн не сомневались, что Айрис стала бы лучшей правительницей, чем ее девятилетний брат, особенно в нынешних катастрофических обстоятельствах, но, в отличие от Чисхолма, закон Корисанды несколько поколений назад установил, что дочь не может наследовать трон. И, к сожалению, в данный момент этот вопрос был отвлеченным, поскольку в любом случае ни Дейвина, ни Айрис не было в Корисанде. Их двоюродные братья, с другой стороны, были тут, и молодой Жоэл Гарвей, нынешний барон Уинд-Хук, был следующим в наследовании после Дейвина.

— Знаю, что кто-то будет утверждать, что мы должны поставить Жоэла вместо Дейвина, — сказал Энвил-Рок через мгновение. — Даже вижу несколько довольно веских аргументов в пользу того, чтобы сделать именно это. Но что бы ни предлагал кто-то другой, я не могу участвовать в принятии решения об этом по многим причинам. Включая тот факт, что все мои клятвы были даны отцу Дейвина, а не Жэйсину. И, — добавил он более неохотно, — даже если бы это было не так, Жоэл не справится с этой работой, и ты это знаешь, Тарил.

— Не знаю, может ли кто-нибудь быть «готов к работе» в данных обстоятельствах», — ответил Тартариэн. — С другой стороны, знаю, что ты имеешь в виду, — признал он. — Хорошая новость заключается в том, что я думаю, что Жоэл сказал бы то же самое.

— Я тоже, — тяжело сказал Энвил-Рок. — Он всегда делал все, что мог, но, честно говоря, из него получился всего-навсего хороший барон.

Тартариэн кивнул. Нынешнему барону Уинд-Хуку было только восемнадцать, и он наследовал своему отцу — и стал законным опекуном своих младших братьев и сестер — когда оба его родителя погибли в дорожной катастрофе за три года до этого. В отличие от наследного княжича Гектора, он всегда старался изо всех сил выполнять обязанности, связанные с его происхождением, но если по правде, острота его ума была не более чем средней. Как только что сказал Энвил-Рок, ему удалось выполнить свои обязательства перед своим баронством, хотя бы благодаря упорному труду, но он действительно был бы счастливее, будучи простым фермером-джентльменом, и мысль о восхождении на корисандский трон при любых обстоятельствах, а тем более при тех, которые сложились в настоящее время, должно быть, пугает его. Если, конечно, такая возможность хоть на мгновение приходила ему в голову. Чего даже сейчас вполне могло бы и не быть. Вероятность, которая только подчеркивала, насколько он окажется совершенно неподходящим для трона.

Если бы они все же возвели его на трон, он был бы отчаянно несчастен. Тартариэн мог бы смириться с этим, если бы ему пришлось поступить так в интересах Корисанды. К сожалению, это определенно не было в интересах Корисанды. Дружелюбный, трудолюбивый, очень симпатичный молодой тупица окажется безнадежной — и беспомощной — мишенью для фракционных манипуляций, что приведет к катастрофическим последствиям для княжества. Его четырнадцатилетний младший брат Марак был бы гораздо лучшим выбором. Но он был младшим братом, и отказ Жоэла в его пользу только усугубил бы то, что неизбежно превратилось бы в ожесточенный спор о престолонаследии, если бы для начала Дейвин был отстранен в пользу кого-то другого.

— Если это не Жоэл, тогда это должен быть Дейвин, — сказал Тартариэн вслух, — и это само по себе размораживает ящера-резака.

— Расскажи мне об этом, — сухо сказал Энвил-Рок.

— Жэймс ни за что не отпустит его обратно в Корисанду, — продолжил Тартариэн. — Даже если бы он был склонен сделать это, у него должен был бы возникнуть законный вопрос о безопасности Дейвина. Если бы Кэйлеб действительно приказал убить князя и молодого Гектора, он, конечно, не колеблясь, убил бы и Дейвина. И независимо от того, стоял ли Кэйлеб за убийством князя или нет, Жэймс должен знать, насколько ценной картой только что стал Дейвин, особенно учитывая тот факт, что он тоже воюет с Кэйлебом.

— И если бы был какой-то возможный способ, которым Жэймс мог этого не заметить, Клинтан и Тринейр, черт возьми, это сделают. — Выражение лица Энвил-Рока было мрачным.

— Вот именно, — кивнул Тартариэн. — Итак, если мы настаиваем на том, что он законный князь Корисанды, тогда мы должны установить законное регентство от его имени, и, как ты только что указал, твой указ о регентстве касался молодого Гектора, а не Дейвина. Что означает заставить совет согласиться признать князем Корисанды девятилетнего мальчика, которого даже нет в княжестве, и который, вероятно, будет рассматриваться как ценная пешка каждым амбициозным политиком в мире, и назначить кого-то его регентом.

— Замечательно. — Энвил-Рок откинулся назад, устало потирая лицо и глаза.

— Честно говоря, не думаю, что у нас с тобой большой выбор, Райсел, — мрачно сказал Тартариэн. — Как ты говоришь, Жоэл, несомненно, был бы катастрофой на троне, и мы не можем позволить себе нарушать преемственность дальше, чем мы можем избежать. И, к сожалению, единственные два человека, которых я знаю, чьей преданности князю и Корисанде я доверяю — и у кого есть сила заставить решить весь вопрос — это ты и я.