Что может армия

XXIII

Заводы Делтак, баронство Хай-Рок, королевство Старый Чарис, пересечение залива Тесмар и канала Бранат, земли Саутмарч, республика Сиддармарк

— Боже мой, какой шум!

— Прошу прощения? Что это было?! Не слышу тебя, Пейтир! — Эдуирд Хаусмин ответил широкой ухмылкой, и Пейтир Уилсин погрозил ему кулаком.

Конечно, он был прав, — признал Хаусмин. — Рабочие этажи его мануфактур всегда были шумными местами, но сейчас стало еще хуже. И во многих отношениях Уилсин мог винить только себя. Сборочная линия, которую они только что закончили осматривать, была продуктом его предложения, а уровень шума пневматического и гидравлического оборудования был почти оглушительным. Вот почему они оба были в защитных наушниках и защитных шлемах, которые Хаусмин выдал всем своим сотрудникам.

Кроме того, это был очень хорошо освещенный рабочий этаж, учитывая тот факт, что это была ночная смена. Угольный газ, получаемый в коксовых печах заводов Делтак, был подведен по трубопроводу ко всем зданиям Хаусмина, а полированные отражатели верхних газовых ламп проливали свет. Новые фонари освещали проезжую часть и каналы между заводом Делтак и озером Итмин и спускались по реке Делтак к Лареку, а газовый завод, который он строил, чтобы обеспечить аналогичным освещением набережную Теллесберга и городские улицы, был завершен более чем на две трети.

Довольно много людей выразили… обеспокоенность по поводу возможных демонических аспектов нового освещения, и Хаусмин приложил все усилия, чтобы предупредить всех о потенциальной опасности газа. Он ясно дал понять, при поддержке Уилсина и восторженной поддержке королевского колледжа, что в этом не было ничего демонического. Хотелось бы надеяться, что описание этих опасностей побудит людей принять надлежащие меры предосторожности… и поможет развеять новые обвинения в причастности демонов, когда неизбежный взрыв газа, наконец, произошел бы.

Теперь он поманил Уилсина следовать за ним, и они вдвоем поднялись по лестнице в кабинет начальника мануфактуры. Они прошли через наружную дверь офиса, пересекли узкий вестибюль и закрыли за собой внутреннюю дверь.

Уровень шума резко снизился. Он все еще был там, на заднем плане, но в кабинете руководителя были толстые стены и двойные окна, их стекла были разнесены, как и двери офиса, чтобы обеспечить звукоизоляцию. Помощник руководителя начала вставать, чтобы поприветствовать их, но Хаусмин с улыбкой махнул ей, чтобы она вернулась на стул.

— Оставайтесь на месте, госпожа Симпсин. Отец Пейтир слишком подозрительно относится ко всему, что мы здесь делаем, чтобы ты тратила на него хоть каплю вежливости.

Женщина с каштановыми волосами и карими глазами улыбнулась им обоим. Любое количество людей пришло бы в ужас от легкомысленного отношения Хаусмина, но Маргрит Симпсин не была одной из них. Хотя она была не старше Пейтира Уилсина, она была одной из первой полудюжины женщин, которых Хаусмин лично отобрал для назначения на руководящие должности в своей огромной, расширяющейся империи, и она уже шесть месяцев была дублером Элика Кристифирсина. Кристифирсин был очень, очень хорош в своей работе, иначе он не был бы начальником ночной смены на первой мануфактуре Сейфхолда, когда-либо оснащенной настоящей сборочной линией. Фактически, он сыграл важную роль в устранении перекосов процесса, и Симпсин внесла несколько собственных ценных предложений в этот процесс.

Это не удивило Эдуирда Хаусмина, который выбрал ее или других ее коллег-женщин не потому, что они были пустышками. Справедливо это или нет, но они должны были быть на несколько уровней выше среднего, если собирались удержаться на своих новых должностях. Даже при его полной поддержке им было бы трудно добиться признания от очень многих — на самом деле, вероятно, большинства — людей, которые в конечном итоге оказались работающими на них. В то же время расширение его собственных возможностей означало, что он уже давно счел необходимым создать формальный учебный процесс для менеджеров и руководителей, и преодолеть пассивное сопротивление нескольких его собственных старших подчиненных о включении женщин было не сложнее, чем, о, переплыть залив Хауэлл… долгим путем. Однако ему это удалось… И им тоже, — подумал он с гордостью.

И остальному миру, черт возьми, лучше бы к этому привыкнуть, — размышлял он сейчас, когда Уилсин присоединился к нему, глядя из окон офиса на огромный рабочий этаж. — В ближайшие десятилетия мы по-прежнему будем гораздо более мужским обществом, чем я хотел бы; вот что происходит, когда вы не можете использовать электричество, не оказавшись в эпицентре удара метеорита. Но мы будем гораздо менее мужским обществом. Среди моих рабочих уже около тридцати процентов женщин — намного больше в таких местах, как инструментальные и пистолетные мастерские, и намного меньше в таких местах, как коксовые печи или угольные шахты, — и этот процент, вероятно, будет только расти, поскольку мы вводим в эксплуатацию больше станков Пейтира. И это позволит нам высвободить еще больше людей для несения военной службы.

Его губы скривились в усмешке, когда он вспомнил восторженное обсуждение Нарманом Бейцем кого-то по имени «клепальщица Рози», которое он нашел в архивах Совы. Но затем зарождающаяся улыбка исчезла, когда он посмотрел на занятых работой людей.

Если они достаточно хороши, чтобы создавать винтовки, ручные гранаты и револьверы, они также достаточно хороши, чтобы контролировать процесс. И если мои конкуренты и Храм решат не последовать их примеру, к черту их! В прошлый раз, когда я проверял, по крайней мере половина человечества была женщинами, и это означает, что по крайней мере половина умных, компетентных людей человеческой расы также являются женщинами. Можно было бы сказать, как демонстрируют некоторые люди с такими именами, как Шарлиан, Айрис и Эйва Парсан — или Нимуэ Албан. Если они настолько глупы, чтобы лишить себя этого человеческого ресурса, они заслуживают того, что с ними случится в конце.

— Это даже более впечатляюще, чем шум, — тихо сказал Уилсин.

— И большая заслуга принадлежит тебе, — отметил Хаусмин. — Ты понимаешь, что у нас каждые восемь минут с этой линии сходит револьвер? Это тысяча каждую пятидневку и шесть тысяч в месяц. Вторая линия вводится в эксплуатацию примерно через пятидневку, а третья — в середине следующего месяца. Когда все они будут запущены, мы будем производить где-то около ста восьмидесяти тысяч пистолетов в год.

Даже Уилсин выглядел шокированным цифрами, а Хаусмин рассмеялся. Потом он немного отрезвел.

— На самом деле, мы не достигнем таких цифр, пока не запустим в полную эксплуатацию новое кузнечное оборудование еще через два или три месяца. Я мог бы сохранить цифры на револьверах, но когда эти линии будут введены в эксплуатацию, мне придется перенаправить большую часть моих нынешних мощностей по ковке и штамповке на новые винтовки. За это время я выпущу столько револьверов, сколько смогу, а затем переведу многих людей, которых вы там видите, на стрелковые линии и закрою по крайней мере одну из револьверных линий, пока у нас не появятся дополнительные кузницы. Мы уже хорошо продвинулись в преобразовании старых моделей «мандрейнов» в конструкцию с люком — на данный момент мы конвертируем около двухсот в день — и я ожидаю, что первая линия M96 появится в течение двух пятидневок. Основываясь на нашем опыте с револьверами, я прогнозирую около ста сорока M96 на линию в день, что составляет семьсот за пятидневку. Вторая линия должна быть запущена в эксплуатацию через пару пятидневок после этого, и мы должны ввести все три из них в эксплуатацию к концу ноября или началу февраля. В то время мы будем штамповать более двух тысяч каждые пятидневку.

Уилсин глубоко вздохнул. У него был доступ к цифрам из отчетов Хаусмина, но это отличалось от того, чтобы смотреть сверху вниз на этот кишащий людьми рабочий этаж.

— Это составляет сто двадцать шесть тысяч в год, — сказал он очень осторожно.

— Да, это так, — согласился Хаусмин с простой гордостью. — И мы будем постепенно наращивать производство на заводе озера Лайман, как только сможем. В конечном счете, мы ожидаем, что там тоже будут работать три линии, и к концу марта мы должны ввести все три револьверные линии в полную эксплуатацию. Я уже упаковал станки для создания магазинных винтовок и револьверов в Мейкелберге, и мы отправляем планы по дублированию оригинального набора инструментов. Мы надеемся, что в течение четырех-пяти месяцев там будет в общей сложности пять стрелковых линий и пара револьверных линий. Как только все это будет запущено, мы будем производить около трехсот тысяч револьверов и почти четыреста шестьдесят тысяч винтовок в год.

— И вы сможете обеспечить их боеприпасами? — Уилсин не смог скрыть определенного скептицизма в своем тоне, и Хаусмин ухмыльнулся.

— Производство патронов на самом деле опережает прогнозы. На данный момент мы выпускаем примерно двести патронов в час, и в ближайшие пару пятидневок мы увеличим этот показатель примерно до тысячи. Пока нет смысла производить их быстрее, потому что в оборудовании для заправки патронов произошел сбой, которого мы не ожидали, и мы все еще пытаемся его исправить. К следующей весне мы сможем производить и заполнять две тысячи в час, или чуть менее шести десятых миллиона в месяц. Мы не сможем значительно увеличить этот показатель — при условии, что нам это потребуется, — пока не сможем производить в достаточном количестве запальные соединения.

Уилсин только покачал головой, и Хаусмин похлопал его по плечу.

— Вы привыкнете к этому, как только у вас будет время осознать это, отец Пейтир. А пока, — он отвернул священника от окна к горшочку с горячим какао, мягко дымящемуся на маленькой плите в углу кабинета, — я уверен, что госпожу Симпсин и мастера Кристифирсина можно убедить присоединиться к нам за праздничной трапезой. — Он раскрыл большое блюдо, открывая немаленькую стопку пончиков, и ухмыльнулся. — Уверен, что это будет намного лучше для нас, чем все это ужасное шампанское и виски. * * *

Сэр Пейтрик Хивит стоял на юте КЕВ «Кинг Тимити», наблюдая за тем, чего ни один чарисийский адмирал — на самом деле, ни один адмирал Сейфхолда — никогда не видел и не мечтал увидеть.

Неправдоподобное, некрасивое, неуклюжее судно, неуклонно продвигающееся в Тесмарскую бухту, выглядело совершенно изношенным. С его затупленного носа и изогнутой передней части его покрытого ржавыми полосами каземата была содрана краска; спады его шлюпбалок были туго натянуты над пустотой, где голодное море унесло лодки, которые должны были висеть на них; его сигнальная мачта превратилась в сломанный обрубок; и его труба по правому борту была вдвое меньше высоты его спутника.

Он не поставил бы и десятой марки на его способность пережить юго-западный ветер, который с воем пронесся по каналу Таро три пятидневки назад, и все же он был тут, таща за собой дымное знамя из этих разбитых труб. И еще большим чудом был следовавший за ним на буксире искалеченный галеон, чьи фок-мачта и грот-мачта были чуть больше, чем обрубки, клочок парусины был прикреплен под сломанным бушпритом, и на корме виднелся только бизань-марсель, хотя от бизань-мачты до того, что осталось от грот-мачты, тянулся штаг с установленным на нем стакселем. «Теллесберг куин», — подумал Хивит. Два корабля, которые, как он был уверен, были потеряны, когда первые подразделения измученного штормом конвоя вошли в Тесмар. И все же они были здесь: корабль Халкома Барнса и тысяча людей на борту галеона, чьи жизни он спас.