Украденная судьба

— Никто, — ответила я, слегка разозлившись, но разумеется, стараясь сохранять испуганный вид. Можно было спросить по-другому, и я бы ответила. Потому что мне нечего скрывать. — И со мной никто не говорил, кроме распорядителя.

Верс хмыкнул.

— А Кайлен? — спросил он.

— Кайлен? — королева шагнула вперед. — Что Брану от тебя понадобилось?!

— Ничего, — быстро проговорила я. — Он всего лишь… интересовался, как себя чувствует принц Тиль. Видимо, ему поручил Его Величество…

— Видимо? Не твое дело думать над тем, кто и кому что поручил! — оборвала королева. — Так, и больше ничего он у тебя не пытался вызнать?

— Нет, ваше величество.

Королева впилась в меня взглядом. Четки щелкали.

— А что, Бран красив? — спросила вдруг королева и хмыкнула, с каким-то задумчивым выражением глянув мимо меня, на Верса.

— Не мне судить, — сказала я.

— Что так? У тебя кто-то есть?

— Нет, но…

— Прекрасно. Не хватало еще, чтобы ты бегала из дворца и рассказывала кому-то сплетни.

— Я бы не стала так делать.

— Ну, разумеется, нет. Но предупредить стоило… А теперь подожди-ка за дверью!

Послышался хлопок: дверь в покои распахнулась, словно подгоняя. А мне и не хотелось задерживаться. * * *

Сначала я была даже рада, что меня выставили вон. Вопросы королевы вышли за рамки приличия, не уверена, что удержалась бы от резкого замечания. Ее величество может позволить себе многое, но я совершенно не видела оснований для столь постыдного допроса! И Верс тоже хорош: дал совет, а сам — сует нос в чужие дела! Ну, какое ему дело до моих разговоров с Кайленом Браном? Неужто испугался, что я могу рассказать что-то о нем?

Вот только Плантаго никак не желает признавать, что ошибся. Ничего я о нем не знаю. Хотя начинаю подозревать, и от этого все больше становится не по себе. Обстоятельства, при которых был схвачен Верс… если он все же знает что-то об исчезновении короля Сельвана и не хочет, чтобы это стало известно Альвету? Не удивлюсь даже, что Альвет подозревает Верса и потому держит его подле себя, а вовсе не из-за чувства вины перед необратимо заклейменным шпионом.

Не желаю быть втянутой в столь опасные интриги. Будто мне мало собственных бед…

Если бы кого-то интересовало мое мнение!

Маг все не выходил, и ни звука не доносилось до меня из-за плотно закрытой двери. Но мне казалось, я слышу какой-то шепот из глубины коридора. Я прекрасно знала, что он не такой уж длинный, но создавалось впечатление, что эхо доносит едва слышный голос издалека. Я не могла различить слов, но это точно должно было быть нечто важное, в этом я была уверена. Мне жизненно необходимо было услышать этот голос яснее, четче…

Сама не помню, как шла по коридору, сознавая лишь одно: я должна быть там, где этот голос, я должна…

За спиной послышался шорох. И я поняла, что сейчас меня остановят, и тогда я уже не пойму, что происходит, кто меня зовет…

— Регина!

Голос стал четче, но вдруг заметался меж сдвинувшихся стен, я развернулась, нога соскользнула и… ухнула с лестницы вниз!

Раздался треск. Руку дернуло с такой силой, что мне показалось — она осталась у Верса, а я полетела себе дальше.

— Идиотка!

Я все еще не могла понять, как оказалась на лестнице, почему едва не упала, откуда взялся Плантаго и почему смотрит на меня так, словно… В его черных глазах вдруг вспыхнуло пламя всепоглощающей ненависти.

Схватив за плечи, Верс встряхнул меня и прорычал:

— Что, собралась решить все быстро? Даже не думай! Ты поняла меня?! Не слышу: ты меня поняла?! Никуда тебе от меня не деться, и не надейся!

Он выплевывал слова с отвращением, наклонившись вперед, не отрывая от меня злого взгляда. Он все повторял это: ты поняла меня, ты меня поняла, пока, наконец, я не выдавила что-то в ответ, уже не помню, что именно, но это было похоже на согласие. Только после этого он отодвинул меня от лестницы и отпустил.

Никто так и не появился. Вдовствующая королева не вышла посмотреть, что происходит в коридоре. И я уже не была уверена, что слышала чей-то голос…

Верс продолжал испепелять меня взглядом. Мы оба отдышались. Я вдруг особенно остро почувствовала, как холодно в башне и обняла себя за плечи. Быть может, на самом деле я хотела убедиться, что Плантаго не оторвал мне руки. Оказалось, он ограничился рукавом. Вот что так страшно трещало. А я-то подумала с перепугу, что это мои ломающиеся косточки…

— В таком виде к принцу ты не пойдешь, — уронил Верс презрительно. Он не спросил, что взбрело мне в голову. И больше не обвинял в попытке покончить жизнь самоубийством.

Он просто взял меня за руку и потащил вон из башни. Я плелась за ним и думала, что со стороны мы выглядим странно, но совершенно не помню, встретился ли нам хоть кто-то, не может быть такого, чтобы не встретился.

Верс доволок меня до моей комнаты, бесцеремонно распахнул дверь, вошел первым и втянул меня внутрь. Распорядился:

— Переоденься! И убери с лица это выражение… не смей пугать мальчишку!

Он говорил пренебрежительно, но мне показалось — лишь для того, чтобы спрятать беспокойство за Тиля. Вряд ли это была попытка убедить себя в том, что Верс лучше, чем есть на самом деле.

… Когда мы, наконец, явились к покоям принца Тиля, у дверей стояло втрое больше охраны. Верс бросил на меня свирепый взгляд и шагнул вперед. Его пропустили, и меня следом за ним.

— Регина! — Тиль подскочил с софы при нашем появлении. Верс тихо хмыкнул. Уже после того, как поклонился разом и линезскому принцу, и рольвенскому королю. За софой, рядом с его величеством, стоял граф Бран. Он ободряюще мне улыбнулся. Альвет же окинул нас с Версом проницательным взглядом.

— А мы тут беседуем, — добродушно сообщил он. — Раз уж вы оба не торопитесь…

Тут в покои принца неслышно скользнула служанка с подносом. Девушка прошла мимо нас, опустив голову. Она несла на подносе начищенный кофейник, две чашки и две вазочки: одну с печеньем, а другую — с волшебными сахарными зверятами, целый выводок сказочных существ с рожками, крылышками… похоже, на королевской кухне посчитали мое вторжение оскорбительным? Или все же — хотели порадовать принца…

Тиль все еще стоял возле меня. Спохватившись, он приветствовал и Плантаго. Альвет, со смешком наблюдая за нами, сделал знак служанке, и та поставила перед ним чашку. Стук получился слишком громким: у девушки дрогнула рука. Альвет деликатно сделал вид, что не обратил внимания на ее волнение. Служанка налила ему в чашку напитка, а потом попятилась от столика, прикрывшись подносом.

— Простите, ваше величество, я задержалась… — начала я, не зная, можно ли оправдаться визитом к королеве.

— Некоторые девицы весьма неуклюжи, — припечатал Верс, хотя можно было подумать, что он имеет в виду служанку, которая как раз в это время едва не споткнулась о порог. Альвет невозмутимо отпил из кружки.

И тут я уловила запах…

— Стойте! — я бросилась к королю, для этого мне понадобилось сделать целых два шага. Кайлен успел раньше — он просто перехватил руку Альвета, заставив его выронить чашку. Но губы его величества уже начинали заметно белеть.

— Что… — успел произнести Альвет.

— Остановить! — закричал граф Бран.

— Давай за ней! — процедил над самым ухом Верс. Кайлен не стал спорить, кажется, даже не задержался: пронесся мимо нас, из коридора раздались его отрывистые команды, перекрывавшие поднявшийся шум и топот.

— Целителей сюда!

— Скажите, что это царвель! — запоздало крикнула я. Рядом глухо выругался Верс.

Убежали не все: двое стражников остались в дверях. Эти были мне знакомы — с обоими мы вчера едва не потеряли Тиля, поддавшись его чарам.

— Уведите его высочество, — отрывисто приказал Альвет. Голос его сорвался. Тиль внимательно следил за нами.

— Идите, принц, — попросила я. — Мы… здесь ненадолго задержимся.

— Отвечаете за него головой! — негромко добавил Верс.

Стражники вывели Тиля.

— Подожди, сейчас будет целитель, — сказал Плантаго Альвету, тот повел взглядом, будто не был уверен, откуда именно слышит голос. Он поднял руку, словно пытался дотянуться до чего-то невидимого впереди… и я увидела, как по тыльной стороне ладони короля начинает стремительно расползаться уродливое родимое пятно, похожее на паука.

Верс снова выругался, на этот раз громко, не скрываясь. Появление все увеличивающегося пятна его не напугало. И, кажется, не удивило, лишь заставило поморщиться, будто Плантаго уже видел такое.

А у меня горели пальцы, как от ожога, хотелось отшатнуться, бежать от Альвета прочь. Порыв, недостойный целителя, но, видно, дело в том, что магия, пробуждению которой мы были свидетелями, была слишком древней. И слишком опасной.

Альвет был помечен проклятьем королевского венца, посланным богиней Митилью. Меткой убийцы короля.

Верс схватил Альвета за плечи. Тот все тянулся и тянулся за чем-то, недоступным нашим взорам, порываясь встать и только слабость не давала ему броситься вслед за невидимым. Альвет вдруг выгнулся и захрипел.

— Держи, чего стоишь! — прикрикнул на меня Верс. Сам он придерживал теперь Альвета только одной рукой, а второй схватил со столика нож для масла. Я не успела испугаться или подумать, что таким ножом убить человека сложно. Верс развернул ладонь Альвета и полоснул по ней ножом. Пока ладонь наполнялась кровью, он, отбросив нож, удерживал руку Альвета за запястье, не давая опустить или развернуть ладонью вниз.

— Ну?! — прорычал он, наконец, взглянув на меня. Я помогла ему держать короля. Тот уже перестал биться, просто обвис, и дышал с большим трудом.

— Не трать силы! — предупредил Плантаго хладнокровно. Он достал откуда-то белый непрозрачный кристалл, который уронил в окровавленную ладонь Альвета. Камень тут же начал наливаться золотым светом изнутри.

— А теперь — давай! — скомандовал Верс.

Я накрыла ладонь Альвета своей, чувствуя, как бьется в кристалле частичка чужой жизни, которая сейчас впитывалась в кровь Альвета.

Без сомнения, накопитель был создан заранее. Я не думала о том, как удалось задержать чужую жизнь в нем надолго. В моей голове успела появиться лишь одна мысль: неужто королева настолько безрассудна и так беззаветно предана своему сыну, что заготовила спасение для него заранее, не зная, пригодится оно или нет?

Не помогало.

Сейчас я видела это так: золотые нити, прошившие насквозь его ладонь, растворялись в пространстве, не принятые, не принявшие новое тело… Я перехватила непослушные кончики этих нитей, направляя туда, куда нужно. К сердцу короля Альвета, заставляя его биться.

Мимолетное сопротивление рассеялось.

Это чужая жизнь, не принадлежащая этому телу. У него есть своя. Какой бы она ни была короткой — так должно.

Это жертва, отданная добровольно, напомнила я.

Добровольна ли? Правда? Правда?

Это не был разговор в полном смысле слова. Я никогда не знала, чьи мысли, и чья воля соприкасается с моей. Но мне казалось, что это само время воплощалось в едва уловимую сущность, чтобы снизойти до нас, людей.

На мгновение я засомневалась. И тут же испугалась этого. Потому что невидимый собеседник чутко чувствует слабину. В конечном счете, это не мое — или не только мое решение — но если вопрос задан, ответ может быть принят во внимание…