Украденная судьба

Глава 2. Король у разрушенного моста

Несколько часов мы провели в молчании. Верс смотрел в окно, забыв о моем существовании. У меня были вопросы, которые стоило бы обсудить в дороге. Но заговорить с Плантаго я не решалась: вряд ли он так быстро оправился от приема «пыльцы», кто знает, что может его разозлить.

— Не слишком-то далеко от столицы ты спряталась, — ехидно заметил вдруг Верс. Оказалось, он смотрит прямо на меня.

— Я не такая важная птица, — заметила я. — Откуда мне было знать, что меня ищут.

— О, конечно, — хмыкнул он, и снова в его голосе прозвучало что-то, не понравившееся мне. Будто Плантаго знал обо мне нечто такое, мерзкое, о чем я сама не подозревала.

Я все же решилась спросить:

— Мы едем в столицу?

— С чего взяла?

— У тебя бумага и эти печати… ты, должно быть, придворный маг.

Верс нахмурился, будто пытался понять, не издеваюсь ли я над ним. Потом процедил:

— Ну да, какие могут быть сомнения.

— Так зачем я там? — настаивала я. — Что от меня потребуется?

— Все, что ты сможешь дать короне.

И как это у него получается придумывать такие ответы? Понимай, как хочешь. Успокаивай себя.

— Корона наложила запрет на мою магию, — медленно проговорила я.

— Я, может, должен тебя пожалеть? — зло бросил Верс.

Мне бы больше пригодился прямой ответ на вопрос. Но Верс явно не собирался делиться со мной сведениями. Разговор доставлял ему удовольствие. Пришлось смириться с тем, что пока я не смогу узнать ответов на тревожащие меня вопросы.

Плантаго вдруг стремительно наклонился ко мне. Прошипел:

— Если думаешь воспользоваться своим даром, чтобы от меня сбежать, разочарую: даже если метка исчезнет, я все равно тебя найду. Где угодно. Никуда ты от меня не денешься.

Это обещание звучало жутко, будто клятва. Да что он прицепился ко мне?! Я бы спросила, если бы ни была уверена, что он не ответит. Верс расценил мое молчание по-своему и, усмехнувшись, откинулся обратно на сидение.

Достаточно долгое время мы провели в молчании. Плантаго даже, кажется, задремал. Я же продолжала мучиться сомнениями. Еще — хотелось пить, постепенно я начинала задумываться и о том, что завтрак был слишком давно. А в довершение ко всему, возникла и другая естественная потребность. А лес все тянулся и тянулся, и я боялась будить Верса…

Он внезапно открыл глаза, уперся в меня пристальным взглядом. Потом постучал в окошко вознице. Через некоторое время карета замедлила ход, а после и вовсе остановилась.

— Выходи, — милостиво предложил Плантаго.

— Зачем? — спросила я тихо, безотчетный страх тут же накатил волной.

— Разомнемся, — хмыкнул Плантаго. — Ну, чего сидишь?

Он распахнул передо мной дверцу, схватил за локоть и подтолкнул. Пришлось выбираться, иначе он попросту вышвырнул бы меня наружу.

По обе стороны дороги были деревья, никакого признака жилья вокруг. Верс тоже вышел из кареты и остановился прямо передо мной. Его ладони легли на мои плечи и бесцеремонно двинулись вниз.

— Что… — я задохнулась от возмущения.

— Молчать, — процедил Верс.

Руки его двигались быстро, не задерживаясь, словно даже с брезгливостью, но в то же время — по-хозяйски… Верс не стремясь пояснить свои действия, а я не сразу поняла, что он попросту меня обыскивает.

Закусив губу, я бросила взгляд на возницу, но тот остался безучастен к происходящему. Не пытался вступиться, но и не пялился. Щеки мои пылали, ладони Верса жгли сквозь одежду. Верс деловито ощупывал подол платья и — прямо через ткань — мои ноги. Я старалась не шевелиться. Нужно просто переждать. Наконец, он оставил меня.

— Ну, иди.

— Куда?

— В кустики, — хмыкнул Верс. — Имей в виду, больше остановок не будет до самого Ривра.

По крайней мере, я знала, какой город у нас на пути. Хоть и не представляла, сколько еще до него добираться. В кустики действительно хотелось… вот только пристальный взгляд мешал сдвинуться с места.

Я все же развернулась и на негнущихся ногах побрела за деревья. Очень хотелось сбежать. Вот прямо сейчас. Зайти в заросли и броситься наутек. Неудобно будет пробираться сквозь заросли, тихо уйти не получится. Но…

— Говорят, тут промышляют разбойники, — в спину мне сообщил Верс. Я постаралась даже не задержать движения. * * *

Днями Верс предпочитал дремать в карете. Думаю, потому эта самая карета у нас и была. Вряд ли Плантаго всерьез заботился о моем удобстве во время путешествия. Ночами же он бродил где-то снаружи, заперев меня в карете. Я прислушивалась к его шагам, и не могла уснуть, не зная, что еще может случиться. Поэтому я обдумывала планы побега. Надеялась, что мы остановимся в каком-нибудь городе, на постоялом дворе и там Верс все же расслабится хоть на какое-то время. Тогда-то я и смогу улизнуть. Вот об этом я все время и думала.

Тейн, столица Рольвена, располагался на правом берегу Митили, реки полноводной и бурной, питающейся снегами с Верренских гор. До левого ее берега мы добрались на третий день путешествия.

Митиль названа в честь богини коварства, и говорили, что оттого река так своенравна и коварна: ее разливы вредили близлежащим деревням, а иногда вода подступала к южным окраинам Тейна.

Еще говорили, прежде река была тиха и прекрасна, а богиня Митиль — скромна и преисполнена любви к людям. Она покровительствовала королевству с тех пор, как правил первый из Эрталей. Однако говорят, что против Риллета Эрталя его дядя замыслил недоброе. Их заразила злобой завистливая богиня Фирь. В ее собственном королевстве постоянно разгорались то голод, то мор, а под покровительством Митили люди процветали и славили свою богиню, тогда как о Фири даже не вспоминали.

И вот Риллет Эрталь был убит, тело его сбросили в реку, привязав тяжелые камни, чтобы никто никогда не узнал о случившемся. Но может ли что-то укрыться от взора богини? Хоть Фирь и помогла коварному дяде, Митиль все равно выяснила, какая страшная судьба постигла Риллета… говорят, король был прекрасен, и богиня тайно любила его, приходя к нему время от времени в образе человеческой женщины… И еще говорят — потому нет-нет, но в королевском роду появляются мальчики с золотыми глазами и девочки, способные одним словом примирить любую вражду, такая сила в них была. Девочки, правда, в королевской семье рождались очень уж редко. Последняя принцесса из рода Эрталей, Вальса Золотые Косы, приходилась нынешнему королю прапрабабкой.

Так вот, дядя убитого Риллета недолго был правителем. Через некоторое время его стали преследовать неудачи. И вскоре он сам погиб на охоте — повстречался с диким кабаном, а никого из подданных поблизости не оказалось, словно глаза всем отвели. Когда короля нашли, он уже испустил дух, а корона, которую он сжимал в руке, была вся в крови. Люди сочли, что так Митиль отомстила за своего любимого, и с тех пор в королевской семье не бывало предателей.

Карета вдруг остановилась.

— Господин, — послышался голос возницы. — Поглядите-ка…

Верс раздраженно поморщился, но из кареты вышел. Я тоже выглянула.

Мост через реку был разрушен. Плантаго глухо ругнулся.

— Здесь неподалеку село Мальвор, — пояснил возница. Верс задумался.

— Поедем, — решил он, наконец. Мне кажется, он стал немного беспокойным, будто спешил.

В село — большое, но немного унылое, мы прибыли к вечеру. Уже сгустились сумерки, но в окно было хорошо видно, что на сельской площади врыт в землю столб, к которому был привязан человек, немолодой, с окладистой бородой. Кто-то из местных крестьян или пойманный разбойник? Рубахи на нем не было, спина была иссечена плетью. Я сглотнула. Не самое приятное зрелище, хоть и подумала я в первую очередь о себе, а не о привязанном к столбу бедолаге. Может быть, его наказали и за дело, да вот только…

Верс хмыкнул, будто ему понравилось увиденное. Иногда он становился особенно неприятным, даже если не потрудился даже слова сказать!

Карета остановилась у двора, явно небедного. Двухэтажный крепкий дом, украшенный затейливой резьбой, деревянная птица на крыше — традиционный защитный оберег. Во дворе было несколько сараюшек, да еще немалых размеров конюшня. Навстречу карете из дома вышли двое мужчин, совершенно на крестьян непохожих. Оба в хорошо пошитой одежде да при мечах… Вряд ли солдаты, должно быть — личная охрана какого-нибудь дворянина.

Верс помрачнел, распахнул дверцу кареты и зло буркнул:

— Идем.

Воины остановились у частокола, задумчиво разглядывая нас. Показалось мне, или один из них уже почти положил руку на меч, но в последний момент передумал?

— Кто такие? — спросил он. Вместо ответа Верс поднял руку, развернув ладонь так, чтобы вспыхнувшая печать была видна. Тут за спинами этих двоих появился еще и третий, явно из той же компании.

— Пропустите его, — распорядился он. — Это Плантаго.

— Плантаго? — имя Верса, похоже, было известно всем троим.

— Что это ты тут делаешь? — спросил подошедший.

— А вы? — вместо ответа поинтересовался Верс. Собеседник внимательно на него посмотрел, потом сообщил:

— Сопровождаем милорда Ривена.

— Вот как? — протянул Верс. — А тут — мост разрушен…

— Видел уже! — поморщился воин, потом взглянул на меня и спросил, по-моему, только для того, чтобы сменить тему: — Кто это с тобой?

— Моя помощница, — неожиданно без уверток ответил Плантаго. На меня посмотрели с интересом.

— Идите-ка в дом, — решил, наконец, тот, что узнал Верса.

Ответом ему стал кивок — да такой, будто подразумевалось, что с разрешением или без, а мы все равно в дом вошли бы. Сдается мне, Верс своим поведением выводит из себя всех, прежде-то мне казалось, что он специально для меня старается.

Воин отправился с нами, оставив парочку сторожить двор дальше.

В доме оказалось людно. Я насчитала еще семерых мужчин, и ни один не был похож на владельца дома или хотя бы селянина. Больше половины — светловолосые… хотя насчет цвета глаз не уверена, не приглядывалась. Верс зря бесился: по тем скудным приметам, которые запомнились Мартине, вряд ли возможно отыскать в Рольвене нужного аристократа. Это при условии, что ей повстречался не линезец. Языки у нас схожи, мог ведь говорить чисто…

Среди присутствующих выделялся осанкой мужчина — уже немолодой, но все еще крепкий, с волевым лицом. У него была короткая, аккуратно подстриженная борода, русые волосы. Он был облачен в богатый костюм, украшенный серебряной нитью, на шее висела серебряная цепь. Должно быть, он был здесь главным. По крайней мере — уж точно самым родовитым. Ближе к нему держался юноша с вьющимися льняными волосами, черты лица у него были мягкие, и в целом он не внушал страха или трепета, как его спутник. Однако пристальный уверенный взгляд подсказывал, что и этот молодой человек не так-то прост. Одет он был в зеленый камзол и штаны из оленьей кожи, на руках — перчатки. Чуть в стороне держался еще один аристократ, этот был разодет в пух и прах: меха, перстни, перья на шляпе.

Остальные присутствующие, скорее всего, относились к охране троих господ. Господа, между прочим, о чем-то оживленно спорили. Старик хмурился и от его взгляда, должно быть, становилось жутковато, но мне после общения с Версом оказалось не так уж страшно. Тем более, на меня внимания никто и не обратил. Все взгляды скрестились на Версе.