Украденная судьба

— Отчего же ты промолчала? — поинтересовался Верс, подходя вплотную. Я уперлась спиной в стену, отступать дальше было некуда. — Раз такая добрая! Ведь это твоя драгоценная подружка, не моя! Или она тебя так сильно обидела?

— Ты запретил, — напомнила я. Верс выгнул бровь.

— Тебе? Не припомню такого. Или ты пытаешься сама себя убедить? Ну, вперед. Только передо мной-то нет смысла притворяться.

Он говорил с такой уверенностью, будто знал обо мне что-то обличительное и ждал от меня… ответа какого-то, что ли? Но я не представляла, что он хочет услышать. От несправедливости и мерзкого ощущения, что в чем-то Верс все же прав, жгло в груди. Мартина не послушала бы меня, сомнения у нее все равно остались бы и уже завтра она начала бы мучиться от того, что не знает наверняка, где правда… Но попытаться я все же могла.

Мое молчание Верса разозлило. Он приблизился почти вплотную, упершись рукой в стену возле моей щеки.

— Ты ведь понимаешь, что если у мальчишки обнаружат печать, он будет в опасности.

— Почему? — спросила я через силу. Я не понимала, но Верс, похоже, думал иначе.

— Действительно, почему? — засмеялся Плантаго, склоняясь к моему лицу. И я увидела то, на что прежде не обратила внимания: его зрачков почти не было видно. — А по-твоему, я свободен? И мою магию не узнают?!

Он вдруг ударил в стену кулаком. Я зажмурилась от неожиданности и услышала злой шепот.

— И кто же во всем виноват?

Я почти ждала, что следующий удар достанется мне. Слишком ощутима была исходящая от Верса ненависть. Меня ли он видел перед собой? Со мной ли разговаривал? Меня ли на самом деле ненавидел? Я боялась даже вздохнуть, не зная, чего ожидать от Плантаго в следующий момент.

Но ничего не случилось. Верс отстранился от меня и вернулся к креслу, на подлокотнике которого оставил кружку с вином.

— Ненавижу ведьм, — сообщил он, развернулся и швырнул кружку в стену (я отшатнулась, но в меня он и не целился). — Лживые твари…

После этого он ушел, хлопнув дверью. И вернулся лишь через несколько часов, молчаливый и угрюмый.

В тот же день мы уехали из Тальмера. Должно быть, я в последний раз видела Мартину. По правде сказать, мне было все равно. Куда больше меня беспокоила судьба Терина.

И моя собственная.