Украденная судьба

— Да что вы! Я бы не взяла! Он был такой… Светловолосый, зеленоглазый… дети на него и не очень и похожи, никто бы не узнал!

Да уж. Светловолосых да зеленоглазых в Ральвене полно… поди угадай, по таким приметам, кто Мартину осчастливил.

Верс высвободил руку, тяжело вздохнул.

— Я понял, Мартина. Выйди.

— Господин!..

— Иди! Мы поможем твоему сыну, если удастся.

Мартина попятилась к выходу.

— Безмозглые девицы! — буркнул Верс, когда за ней захлопнулась дверь. — Никогда не думают о последствиях… красивый, видите ли!.. С девочкой-то все нормально?

Я даже не сразу сообразила, что он снова обращается ко мне.

— Я ничего не обнаружила.

— Значит, только от наследника хотел избавиться… или не ожидал, что двойня может быть. Повезло.

Я поежилась. Не хочет же Верс сказать, что неведомый аристократ предпринял меры на случай появления бастарда? Кому может быть дело до ребенка Мартины? Не принца же она, в самом деле, тут растит!

— Больше похоже на родовое проклятье, — проговорила я.

Верс разминал ладони, встряхнул руками.

— Может и так. Что это меняет? Поди передается только на старшего сына. Прекрасное решение семейной проблемы. Зато законный наследник в безопасности.

Верс во всем видел худшее. Я даже не подумала о такой возможности, пока он не сказал. С такой уверенностью, что она передалась и мне. Я сжала кулаки. Его предположение было ужасно, но…

— Судя по всему, с каждым годом проклятье усиливается… пока не убьет, — проговорил Верс деловито, как будто Терина не было рядом. Да он ведь все слышит!

— Бедный ребенок! — вырвалось у меня. Просто не смогла молчать больше.

Верс встряхнул руками. Склонился над Терином, совершенно другим тоном произнес:

— Ничего не бойся, малыш. Сейчас тебе станет лучше. Сможешь выйти из этой комнаты. Наверное, тебе здесь надоело.

Терин с надеждой взглянул на Верса, а я внутренне напряглась, ожидая подвоха. Сложно поверить, что Плантаго говорил искренне. Не после высказанного предположения… Сейчас он напоминал мне дознавателя, принимавшего на себя новую личину при надобности. Может, это и вовсе магия такая? Ведь и теперь — невольно веришь в слова Верса.

Да я ведь знаю, что родовое проклятье так просто не снимешь! Нужно найти того, кто это проклятье наслал. Чаще всего — если у мага хватало сил — он проклинал род «до седьмого колена». Далеко не все были способны осилить проклятье до двенадцатого колена и лишь единицы — до двадцатого… Родовые проклятья опасны тем, что могут истощить проклинающего, если он, ослепленный ненавистью (а иначе кто решится на столь злое заклятье?), переоценил свои силы. А если проклятье убило самого мага — избавиться от свалившегося на род несчастья практически невозможно, пока не выйдет отведенный срок… Можно только пытаться защититься, пересилить действие проклятья. Редко, но такие случаи бывают.

Поэтому я не понимала, что собирается делать Верс и зачем лжет мальчику столь уверенно, столь… цинично.

Внезапно вспыхнула мысль: а вдруг он решил избавить сына Мартины от страданий самым легким способом? Я похолодела. И даже шагнула вперед, но тут Верс оглянулся на меня и обжег взглядом, в котором читалось понимание. И столько там всего смешалось: насмешка, презрение, всепоглощающая злость и что-то еще, я не успела понять.

— Не мешай! — рявкнул Верс и отвернулся. Ладони его окутало золотое сияние, и я увидела сплетающуюся над телом Терина печать. Прямо в воздухе ткалось восхитительное кружево, ажурный узор менялся, пока, наконец, не стала видна раскинувшая крылья птица, окруженная диковинными цветами. От печати дохнуло невероятной силой. Запахло яблоками. Терин восхищенно поднял худую руку, пытаясь дотянуться до золотых нитей.

— Не трожь! — процедил Верс. Печать все еще была хрупка, дрожала и распадалась на краях. Я торопливо подошла, присела у постели, по другую от Верса, чтобы не мешать. Подняла голову. Плантаго, закусив губу, сосредоточился на печати. Его словно злило, что она все никак не укрепится.

Я откинула край одеяла, помогла Терину стянуть рубашку.

— Руки! — прикрикнул Верс. Я поспешно отшатнулась. Терин посмотрел на меня, и я ободряюще улыбнулась. Печать сжалась до размера золотой монеты и упала Терину на грудь, вспыхнув последний раз. Терин испуганно вскрикнул. Я зажмурилась, а когда открыла глаза — на груди мальчика лишь проглядывали тонкие белесые ниточки растворяющейся печати. Словно шрам, который скоро исчезнет полностью. Немаги не смогут увидеть, и этого остаточного следа… Терин печать явно увидел, значит, по наследству ему передалось не только проклятье.

— Тепло, — проговорил мальчик тихо. Я погладила его по голове, убрала лезущую в глаза челку.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Верс холодно.

Терин прислушался к себе.

— Хорошо… а это теперь насовсем?

— Нет, — равнодушно отозвался Плантаго. — В тебе есть дар, когда он проснется, печать, скорее всего, разрушится. Так что времени у тебя — до совершеннолетия. Немало, как думаешь?

Терин задумался, потом серьезно кивнул.

— А когда печать исчезнет?

— Не знаю. Возможно, болезнь уже будет над тобой не властна. Самый лучший исход. Может быть, твоих сил и так хватит, чтобы спастись.

Терин был слишком мал, чтобы вести с ним такие вот разговоры. Да он, может, настолько слаб, что не запомнит ничего из сказанного Версом. Уж лучше предупредить Мартину…

— Но Терин, это тебе не подарок, — сказал Плантаго. — У меня есть условие. Ты никому и никогда не сможешь рассказать о том, что сейчас произошло и о нашем разговоре. Ты понял?

— Даже маме?

— Никому, — жестко повторил Верс. — Таков мой запрет. Даже если захочешь — у тебя ничего не получится.

— А Милика? — тихо спросил Терина. — Ей тоже запрет?

Верс усмехнулся.

— А Милика со мной. Кому она расскажет?

Я вздрогнула. Прозвучало так, будто Верс собирался добавить еще что-то. Например: «Да она и не успеет. Ее казнят раньше».

Вопрос о том, как чувствует себя сам Плантаго, застрял в горле.

Терин завозился и смог сам кое-как сесть на постели. Верс поправил подушку, чтобы ему было удобней.

— Кушать хочется, — смущенно сообщил мальчик.

— Мартина! — раздраженно рявкнул Верс. Дверь тут же распахнулась. Я отошла к стене, пропуская мать к сыну. За Мартиной шла и Тилли.

— Принеси какой-нибудь еды, — бросил мне Верс. Мартина была так удивлена произошедшими с Терином переменами, что ничего не сказала на это. Я ушла на кухню, мимолетно подумав, что вот сейчас, пока Верс занят, могла бы сбежать… слова дознавателя о броде через реку накрепко засели в голове. В печи обнаружился горшок с горячей похлебкой. Я налила в миску бульона. Немного подержала миску в руках, думая о том, что Терин обязательно должен поскорей набраться сил. Ладони покалывало от магии. Я вспомнила печать Верса… сколько же в нем силы, если он смог подавить столь сильное проклятье?

И как я от него сбегу?..

Когда я вернулась в спальню, Мартина охала и ахала, вовсю благодарила Плантаго за то, что помог Терину. На меня она старалась не смотреть, даже когда я подошла с похлебкой. Хотя миску из моих рук взяла и сама покормила Терина.

Мы почему-то не спешили уходить. Верс недовольно отдернул штору, распахнул окно, оставшись рядом с ним. Огонь в ночнике погас.

Терин справился с похлебкой довольно быстро. Мартина отставила миску в сторону. Поколебавшись, подошла к Плантаго.

— Спасибо, господин, — в очередной раз повторила она. — Я… так испугалась. До вас приходил маг, наказал готовиться…

Значит, к магу Мартина все же обратилась. Должно быть, отнесла ему последние деньги, да еще и у соседей заняла. Местный маг заламывал такие цены, будто умышленно отпугивал горожан.

Верс скользнул по женщине безразличным взглядом.

— Не моя заслуга.

Мартина замерла в смятении, она не знала, куда деть взгляд. Даже жалко ее стало. Верс вовсе не имел в виду, что ей следует поблагодарить и меня тоже.

— Милика… прости меня… — наконец, выдавила Мартина, подходя ближе. В руках ее появился сверток. Я вздрогнула. Знакомая бумага. Что ж ленточкой не перевязала?

Мартина пояснила:

— Это за нынешний месяц, ты ведь заплатила за комнату. Стража требовала отдать твои вещи, а денег никто не искал. И я… подумала, что будет справедливо… они ведь сказали, что Терин страдает из-за тебя… Вот и отдала деньги магу.

Понятно. То-то маг побывал в доме Мартины на удивление быстро. Действительно, нашлись деньги. Что бы там ни говорил дознаватель, за последнее время я сумела скопить немного средств. На всякий случай… я ведь не собиралась всю жизнь провести в съемной комнате у Мартины. Госпожа Агнета лавкой не сильно интересовалась. За сложность и срочность заказов она никогда не повышала мне плату. Так что я предпочла договариваться с покупателями сама. Тоже вот решила… по справедливости.

Мартину я даже понимала. Обвинение было страшное. И видя, что Терину становится хуже, Мартина легко поверила в слова дознавателя. Разве могла не поверить? Она ведь видела конфеты, а мне так и не дали объяснить. Вот только на душе все равно было гадко, и я стояла перед Мартиной, не зная, что ответить.

Все решил Верс. Он по-хозяйски забрал деньги, заметив:

— Пригодится.

И убрал сверток за пазуху.

— Пошли.

Я, как деревянная, молча развернулась и пошла за ним к выходу. Мне не в чем было обвинить Мартину, но и простить не получалось. Я просто решила об этом не думать. Какой смысл, если с Мартиной мы больше никогда не увидимся? Вот и хорошо.

А маг мог бы и вернуть деньги, раз уж ничего не сделал. Мартине бы пригодились. * * *

Мы с Версом снова оказались на постоялом дворе. Всю дорогу я думала о том, что не могу понять его поступков. То он издевается и кажется безразличным ко всем вокруг, и вот — уже спасает незнакомого ребенка и выгораживает меня перед Мартиной. И денег у нее он не брал… ну, до сегодняшнего дня. А мне сказал другое.

Злиться сил не было, я и не злилась. Просто размышляла.

— Почему ты не предупредил Мартину? — спросила я.

Плантаго развалился в кресле и попивал вино из кружки. Словно уже и забыл о случившемся. За вином он спускался на первый этаж, в общий зал. Меня запер, и я несколько минут простояла у окна, глядя на город, пока он не вернулся. Потом он уселся в кресло и пил, не обращая на меня внимания.

— О чем? — холодно осведомился он.

— О том, что Терину все еще угрожает опасность.

Верс повернулся, взглянул на меня равнодушно.

— Это ему не поможет, — и отвернулся. Отхлебнул вина.

— Откуда тебе знать? Ты лишаешь Терина возможности спасти свою жизнь! — возмутилась я. Наверное, я была неправа. По крайней мере, не во всем. Но тогда, в доме Мартины, мне показалось, что печать Верса — это самый настоящий шедевр. И сотворить подобное может лишь человек, искренне желающий кому-то добра. А потом этот самый человек сидит и тянет вино, безразлично признавая, что спасенный может умереть!

— Я дал ему время, — заметил Верс. — Разве этого мало?

— Нет! Но ты мог сделать больше. С твоими силами…

— С моими силами? — переспросил Верс и я замолчала. Настроение его резко изменилось. Верс вскочил и развернулся ко мне. Взгляд его был пронзительным и ледяным. Я невольно отступила. Это было ошибкой, потому что в глазах Верса зажегся огонь. Криво усмехнувшись, Плантаго двинулся ко мне, а мне ничего не оставалось, как пятиться.