Украденная судьба

— Я рассказал все, что требовалось.

И я почувствовала, как от Плантаго знакомо повеяло стужей. Мгновенное изменение обстановки граф почувствовал, но, кажется, все еще не понял, что упустил возможность изменить свою участь.

— Ривен… как давно ты решил последовать моему совету и разделить отряд? — спросил вдруг Плантаго.

— Твоему совету? — возмущенно громыхнул маркиз. Заметив его недовольство, Эльс приободрился. Я все еще наблюдала за ним, потому заметила. Юный милорд Аль насторожился, встревоженно взглянув на разгневанного Ривена. Но Верс остался спокоен, он вообще как будто ничего не заметил.

— Так когда вы решили оставить войско и ехать дальше небольшим отрядом? — спросил он, глядя советнику в глаза.

— Твои домыслы иногда заставляют сомневаться в том, что ты разумен, — тяжело проговорил Ривен.

Верс ухмыльнулся.

— Но иногда и ты прислушиваешься к моим домыслам.

— Что вы нашли у моста? Если ты не можешь внятно объяснить, пусть говорит эта твоя помощница!

Взгляд милорда советника уперся в меня. Я вздохнула. Он не страшнее Верса. Когда сравниваешь, не так сложно сохранять самообладание.

— Милорд, мост разрушен под воздействием магии. И охранялся заклинанием, известным как «пугало». Я полагаю, что любой, ступивший на мост, был бы атакован…

Советник задумался, перевел взгляд на Верса.

— «Пугало», — повторил он.

Граф Эльс взвился.

— Что это еще за намеки?

Верса его гневный окрик нисколько не тронул.

— Предупреждал ли граф о том, с чем вы можете столкнуться у моста? — спросил он у Ривена. Все взгляды скрестились на Эльсе.

— Не предупреждал, — огласил очевидное Лаверн вместо задумавшегося советника.

— Но ведь он утверждал, что бывал у моста после появления слухов об огненном змее. Выходит, граф умышленно солгал, что опасности никакой нет. «Пугало» было атакующее, потенциал не самый высокий, но приличный. Для создания такого понадобился опытный маг. Разве все это не похоже на умысел против короны?

Ривен поморщился, но не сказал, что Верс делает поспешные выводы или же упускает возможность счастливого стечения обстоятельств, позволивших графу избежать столкновения с «пугалом». Ну, повезло ему не пробудить заклинание… может, он просто издалека на мост посмотрел — и сразу уехал. Или вовсе никуда не ездил, так, чтобы не выглядеть нерадивым хозяином, соврал.

Но советник так ничего и не сказал. Тишина установилась едва ли не приглашающая. Граф Эльс возмущенно выдохнул:

— Это полный бред! И кто меня обвиняет в измене?! Огненный маг, явный шпион! Думаешь, к твоим словам кто-то прислушается? Милорд советник не такой дурак!

Никто его не поддерживал, а Верс насмешливо скривился. Эльс не смог остановиться и продолжил:

— Да и кто в королевстве стал бы нападать на советника Ривена?! Пока король разъезжает с визитами, милорд занимается делами государства!

Верс предвкушающе улыбнулся. Советник нахмурился. А юный милорд Аль вздрогнул, сжав кулаки и… облик его вдруг как-то поплыл, начал искажаться. Лицо словно «съехало», рассыпаясь снопом брызг, открывая совершенно другого человека, скрывавшегося под умело наведенной личиной. Между прочим, он не сильно и отличался от прежнего милорда Аля, по крайней мере, был столь же молод. Но он как будто стал уже в плечах, черты лица оказались более утонченными, волосы потемнели и теперь чуть вились… когда юноша развернулся к смолкшему графу, я легко узнала профиль… его можно увидеть на любом серебрянце, отчеканенном в последние два года…

— Лаверн! — скомандовал советник Ривен. — Держи этого идиота!

Лаверн скользнул к Эльсу, оказавшись возле него в мгновение ока, и уже с мечом в руке. Граф таращился на него, на преобразившегося милорда Аля, на советника… Провожатые, вместо того, чтобы защищать его, рухнули на колени. Сам Эльс не рискнул пошевелиться.

— Ну ладно, — проговорил Верс, нисколько не впечатленный случившимся и даже, кажется, слегка недовольный. — Может, с преступлением против короны я и погорячился. Поговорите с крестьянами. Быть может, «пугало» создано, чтобы не подпускать их к мосту?

— Ва… — жалко выдавил граф Эльс. — Ва… Ваше Величество! Я бы никогда… не хотел…

— Мы так и поняли, — хмыкнул Верс.

— Плантаго! — одернул его Ривен, а потом произнес, обращаясь к юноше: — Вам стоило быть сдержанней, Ваше Величество.

Король Рольвена Альвет Первый поморщился и с досадой признал:

— Не сдержался… Лаверн, сделай, как предложил Плантаго: приведи сюда старосту, спросим у него, что происходит. И прикажи освободить того человека. С ним я тоже желаю поговорить.

— Ва… — снова подал голос граф Эльс.

— Молчать! — приказал ему советник. — Вас мы уже слышали достаточно, граф! * * *

Староста побаивался говорить в присутствии нервничающего Эльса. Это было заметно и понятно. Важные гости уедут в столицу, а граф — останется. Альвет, поначалу не желавший раскрывать себя, выступил вперед и был узнан. Явление короля настолько потрясло старосту, что он выложил всю историю, оказавшуюся банальной, а местами — глупой. Граф Эльс, самодур и жадный до денег, но недальновидный землевладелец, — повадился собирать по два годовых налога за раз. То есть, конечно, он сначала следил за официальным сбором. А потом, спустя какое-то время, сборщики приезжали повторно, как ни в чем не бывало, и утверждали, что крестьяне по-прежнему должны короне и своему хозяину, который был так щедр, что допустил их на свои земли… И деньги, и зерно… люди Эльса вытрясли из сельчан все. Надвигающаяся зима грозила мальворцам неминуемым голодом. На сходе крестьяне порешили идти за правдой в столицу. Кто-то донес об этом графу, и он не придумал ничего лучше, как загородить дорогу к мосту "пугалом". Разумеется, были и другие пути на ту сторону Митили, но ходят слухи о разбойниках… А Эльс еще и наказал "смутьянов". Как раз накануне неожиданного появления королевского советника со свитой.

Эльс, разумеется, пытался все отрицать. Потом признал, что действительно обирал крестьян, но исключительно за нерадивость, ведь в прошлом году он якобы сделал им послабление из-за неурожаев. О послаблениях староста слышал впервые, но граф напирал на темноту крестьянского люда, да еще — на черную неблагодарность. Еще Эльс кричал, что к обрушению моста не имеет никакого отношения и тут уж точно крестьяне постарались, так что он, может, еще и спас милорда Ривена.

— Плантаго, ты сможешь разыскать мага по плетению заклинаний у моста? — спросил король. Я сомневалась, что подобная задача была так уж легко решаема, но Верс кивнул с таким безразличием и небрежением, что Эльса буквально затрясло от накатившего ужаса.

— Вот дурак, — заключил Ривен брезгливо. — Лаверн, заберем его с собой.

— И только попробуйте устроить расправу над местными, — произнес юный король, сурово глядя на графских провожатых.

Когда вопящего Эльса увели, староста бухнулся на колени и принялся благодарить Альвета. Король коротко бросил:

— Поднимись, добрый человек. Вам возместят зерно и уплаченные сверх необходимого налоги из средств графа…

Вскоре вернулось семейство старосты, и у печи началась суета.

Я заметила, что Верс вышел из избы. Ему как будто противно было находиться среди большого скопления людей. Мне он ничего не сказал, значит, следовать за ним было не нужно. Но я почти злилась на него: то он стремится контролировать даже мои походы в кустики, то — бросает в компании первых лиц королевства! Выкручивайся теперь, как хочешь!

— Регина? — окликнули меня. Пока я размышляла, ко мне незамеченным подошел король Альвет. И смотрел он на меня при этом как-то странно, будто пытался понять, не замышляю ли я побег…

— У тебя целительский дар, — сказал он, наконец. Сказал ли ему об этом Верс или же у короля была способность определять чужой дар? Видит ли он тогда…

— Да, Ваше Величество, — не стала возражать я. А в голове крутилось: "Он не знает? Как он может не знать?"

Альвет чуть улыбнулся — с сочувствием, как мне показалось. Он был младше меня, и вблизи вовсе не казался грозным. Хотя графа Эльса здорово напугал…

— Верс не сильно пострадал? — спросил король вдруг.

Я растерялась.

— Что вы…

— Он ведь использовал свою магию? — полуутвердительно спросил король.

Я кивнула, запоздало осознавая, что беспокоит Альвета.

— Королевская печать дает ему право действовать от моего имени… но она же его и ограничивает, — произнес он.

Да. Магия правителей Рольвена основана на подчинении водной стихии. Магия огня с ней в конфликте. Если король буквально подразумевал, что печать на Версе — ограничивающая, то любое использование огненной магии должно причинять вред… И чем сильней магический выплеск — тем суровей наказание.

По всему выходило, что Верс — преступник. Но при этом Альвет действительно беспокоится… кажется, я упустила что-то важное.

— Плантаго не пострадал, Ваше Величество. Это ведь было только "пугало".

Я вспомнила, как Верс брел по дороге к Мальвору… Было похоже, что он просто устал. Я бы почувствовала…

Альвет задумчиво кивнул и снова улыбнулся.

— Я рад, что он теперь не один.

Отлично! А я вот совсем не рада! Я почти заявила это королю в лицо. Кажется, Альвет заметил мое смятение. Бровь его вопросительно приподнялась. Я вздохнула.

— Ваше Величество… как получилось, что на нем печать, ведь это же… не шпион же он, в самом деле? За что с ним так?

— Не шпион? — протянул Альвет. — Да нет, он самый. Поймали два года назад… В разгар скандала с Дингаром.

"Как раз, когда был принят закон против магии времени", — пронеслось у меня в голове. Но разом помрачневший Альвет, конечно, имел в виду другое.

— И когда пропал король Сельван?

Альвет кивнул.

— Да… тогда мы подозревали заговор и участие в нем Дингара. Но ничего доказать не удалось, пойманные шпионы об исчезновении Сельвана не знали ничего.

Я вовсе не хотела сочувствовать Версу, но невольно подумала, что ему довелось пережить. Уж наверняка Альвет не подразумевал, что со шпионами мирно побеседовали за кувшином вина… Плантаго не похож на человека, которого легко запугать и выложить все тайны… Не с его упрямством.

Историю о дингарских шпионах я, разумеется, знала. Поймали сразу троих. Имен тогда не называли. Но вся столица гудела. Шутка ли: впервые в истории Рольвена король бесследно исчез… Говорили, что с Дингаром будет война. Но обошлось. Страны примирились, и поспешно взошедший на престол Альвет Первый в знак доброй воли повелел выслать всех заключенных дингарцев на родину. Выходит, один все же остался. А куда бы он делся с печатью? Ее ведь нельзя снять. По крайней мере, так говорят о королевских печатях.

— Плантаго был единственным магом, — сказал Альвет и, словно извиняясь, добавил: — Мы не знали, что и думать. Я желал вернуть Сельвана любой ценой…

Мне оставалось лишь кивнуть.

Не удивительно, что в Версе так мало любви к людям. Но все равно непонятно, почему он так ополчился на ведьм… Или на самом деле ему все равно — ведьмы или маги, он всех скопом ненавидит?

Должно быть, у него остался кто-то там, в Дингаре…