Моргемона

15. Наконец-то праздник

Холод сковал Гидру изнутри. Она уткнулась в плечо Энгеля, но сама будто одеревенела, едва чувствуя, как он гладит её по спине.

«Так он меня не называл ни разу до того видения», — напряжённо думала она. — «Это ласковое прозвище на сциите. Мив-Шар означало котёнок, Шаа означает “кошечка”, причём этот тот же набор звуков, что и “луна”. Оно же и дало начало супружеским титулованиям как солнце и луна. Это очень старое обращение, которое было в ходу не один век назад…»

Она нервно сглотнула и, мягко отвергнув его ласки, сослалась на то, что ей хочется спать. Энгель возражать не стал, но, уходя, сказал, что дверь к нему будет открыта, и она может прийти, если ей приснится кошмар. Гидра покивала в ответ. А когда он скрылся за поворотом лестницы, сгребла Лесницу в охапку и зарылась лицом в трёхцветный мех.

— Какой ужас… — дрожащим голосом шептала она, поливая кошку слезами. — Если он и есть это чудовище, он об этом не знает. Но не может же быть такого, чтоб чужая воля ни разу не проявлялась в нём? Или я просто не могу осознать истинную степень их родства?

— Мр-р, — звонко отвечала ей Лесница и пыталась облизываться сразу же, как только слёзы падали на её шёлковую шёрстку.

Посадив её подле себя в постели, Гидра некоторое время растерянно смотрела на кошку. И вспомнила: Лесница ведь совершенно точно видела Мелиноя! Она потянулась к нему, не страшась лхама, и он ответил ей улыбкой своих пустых глаз.

«Чтобы понять дракона, надо уметь понять и кошку. Но у кошки, в отличие от драконов, никаких счётов с Мелиноем нет», — задумалась Гидра. — «А где в этой структуре человек? Где-то посередине?»

Покачав головой, она легла набок и стала смотреть на то, как Лесница безмятежно и упорно намывает свой розовый нос.

«Кажется, о том и гласит Первый из Двутомника: у человека есть выбор. Но как понять, из чего выбираешь?»

Однако глаза уже слипались, и она уснула, не в силах больше себя мучить. И ей снился старый ночной кошмар. Тавр держал её за плечи своей железной хваткой, а палач в низко надвинутом капюшоне тянул к её руке заострённый нож. Но у палача были не человеческие, а пустые лхамовы глаза.

Так что Гидра проснулась вместе с рассветом, вся дрожа. И первым делом полезла в свой гримуар.

«Для того, чтобы не дать колдовству против себя свершиться, воля сильная надобна, а направить её поможет зажатый в руке чёрный камень оникс. Чтобы не позволить другому колдовать, оникс нужно в своей руке прятать, а силу его мысленно на колдующего направлять. А чтобы, напротив, лучше слова чародейские шептались, при себе нужно лунный камень держать».

Гидра решила, что пора бы обзавестись ониксом. Поэтому она, не дожидаясь утреннего визита Авроры, завернулась в золотистое сари с цветочным узором, надела самоцветную заколку и решила пройтись в город.

И сэр Леммарт присоединился к ней, покинув утренний дозор.

— Не думай, что мы подружились, — ворчала на него Гидра, элегантно неся паллу сари перекинутой через локоть, так что та покачивалась в утреннем ветерке. — Я знаю, что ты ко мне подлизывался исключительно из расчёта.

— По-моему, это вы мною интересовались, — бесстыже улыбался сэр Леммарт в ответ. Он вновь с гордостью вышагивал в белой чешуйчатой броне иксиота и периодически кивал узнававшим его горожанам.

Гидра вспыхнула и резко обернулась к нему прямо на улице. Но наученный жизнью рыцарь ловко отпрыгнул в сторону.

— Не бейте, — с притворной жалостливостью воскликнул он. — Мне от вашего отца и без того досталось.

— Мерзавец, — не выдержала Гидра и рассмеялась. Он последовал за ней на небольшом расстоянии, но диатриссу уже переполняло веселье.

Это было светлое утро, и весь город готовился к пиру — на площади воздвигали длинные столы, развешивали флажки, и перед разваленной Малха-Мар уже собирались люди, подвозя бочонки вина на совершенно добровольной основе. И хотя народу было куда меньше, чем в день любой из диатринских свадеб, они были настроены крайне решительно именно на праздник, а не на траур по случившимся трагедиям. «Воистину, Мелиной возрождается так же, как и лес после пожара».

Представить подобный силы дух на Аратинге было невозможно. А здешние горожане так привыкли к великодушному, едва ли не святому диатрину, что ради него были готовы на личный вклад в городские дела. В Арау же уже давно никто не решался лишний раз показаться перед марлордом.

«Как-то дела обстоят теперь?» — ехидно подумала Гидра, глядя на розовую зарю над дождевыми лесами. — «Может, отца хоть немного оцарапало? Или он опять вышел сухим из воды… мокрым из огня?»

Эта мысль вновь напомнила ей о том, что он может быть колдуном. И хотя на то указывали лишь тигры в учётной книге, Гидра была настроена докопаться до истины.

— Нам нужно купить пару драгоценных камушков. Знаешь какую-нибудь лавку, которая ещё не закрылось после всего случившегося?

— Знаю. Ростовщика, — фыркнул Леммарт и привычным жестом пригладил свои тёмные кудри. Высокий, статный и, как всегда, вызывающий исключительно жгучие эмоции. — Этих процентщиков огненным градом не убьёшь. А найти у них можно всякое.

Он указал ей дорогу и взял её под руку, когда им пришлось перейти через разлом в улице, оставленный когтями Мордепала. И явно не желал отпускать и после.

— Леммарт, полегче, — проворчала Гидра. — Мы с Энгелем пожалуем тебе какие-нибудь титулы, будешь жить с Лавандой, и не придётся тебе ластиться к Рыжей Моргемоне.

— С Лавандой? — Леммарт высоко поднял брови. — Зачем?

— Так ты же ради неё терпел моё присутствие?

— Нет, — усмехнулся капитан. — Даже скорее наоборот. Но раз ей было приятно думать, что она мной командует, для меня это была небольшая плата за…

— …за её прелести?

Леммарт покачал головой:

— От которых мало что осталось после налёта Мордепала.

— Какой же ты всё-таки мерзавец!

— Ваше Диатринство, я не виноват, что женщины ко мне тянутся, будто коты к котовнику. Я привык им угождать и говорить то, что они хотят слышать. Но они почему-то думают, что это всё лишь для их ушей, то я что… должен их разубеждать?

— Действительно, мерзавец.

— Тогда почему вы всё ещё идёте со мной под руку?

Гидра вырвалась вперёд и гордо зашагала отдельно от него. «Никогда не пойму мужчин», — думала она.

В лавке ростовщика оникс действительно нашёлся. Чёрный, гладкий, будто большой мышиный глаз. Лавочник отдал его Гидре даром, узнав в ней диатриссу, и она из упрямства положила денег ему на полке у выхода.

После этого они возвратились к Лорнасу, что был розовым в свете утра, будто нераспустившийся бутон. Аврора, Леон и Энгель уже вели оживлённую беседу за завтраком, и она касалась всего сразу: контрнаступления на Аратингу, коронации, грядущего праздника и, конечно же, драконов.

— Вот вы где, — заулыбался Энгель, одетый в ажурную рубашку и брюки, без задней мысли приветствуя своего друга и супругу. — А мы как раз обсуждали, не знаешь ли ты, Гидра, сколько времени Мордепалу потребуется на восстановление. Без него мы, конечно, не сможем одолеть Тавра в его собственном замке.

— Как-то не спрашивала у него, — усмехнулась Гидра и сразу же приступила к трапезе, выбрав из всего варёную кукурузу.

— Энгель, ну дай ты хоть один день пожить без войны, — возмутилась Аврора. Она, как и положено леди, питалась одними лишь персиками и солнечным светом. — Конечно, время играет Тавру на руку: он успеет закрепиться в замке, придумать стратегии обороны, восстановить ряды своих солдат. Но нам это время гораздо полезнее. Многие полки диатра перешли на твою сторону, и численность нашей армии после передышки будет куда больше.

— Для успешной осады этот перевес должен быть раза в два, — проворчал Энгель. — Не считая дракона, который должен защитить нас в воздухе.

— И этот перевес будет! Но люди должны знать, что они для тебя — не скаковая лошадь, которую можно загнать на пути к цели.

— Да я знаю, Аврора, знаю! — Энгель нетерпеливо вздохнул, глодая запечённую ногу лани. — Но сборы всяко займут неделю или две, поэтому я уже сейчас разослал приказы о созыве знамён у Дорга. А ещё Иерофант Мсара, что наконец был избран, прибудет в город — полагаю, он захочет поговорить со мной о коронации. Я не хотел бы обсуждать это всё до окончательной победы, но…

— …но тебе придётся, — закончила Гидра иронично. — Пока войска зализывают раны, ты должен показать им, что они будут сражаться на стороне не одного из кандидатов на трон — а его истинного владельца.

— Авось, после коронации этот негодяй испугается, как и его отец когда-то, и сдастся тебе, — добавил Леммарт.

Гидра фыркнула.

— Я бы на это не рассчитывала.

«Боюсь, у Тавра есть козырь в рукаве, но пока я не могу разгадать его».

Словно подслушав её мысль, после завтрака диатрин подозвал её в залитой солнцем галерее и вдали от чужих ушей спросил:

— Нам так и не довелось обсудить, что ты сумела найти в Арау, — заметил он.

Гидра облокотилась о подоконник в арке, что выводила в сад, и зажмурилась от удовольствия, увидев котов в замковом саду. Действие её указа было возобновлено.

— В конце концов, для обвинения в колдовстве нужны веские причины, — продолжил диатрин и тоже опёрся о столб арки.

— Всё ещё сомневаешься, что именно ты должен надеть корону? — вздохнула Гидра. Энгель промолчал. И тогда она нехотя поделилась. — Я не нашла веских доказательств, так бы уже сказала. Но есть небольшая зацепка.

И она коротко объяснила про тигров. Она не могла знать наверняка, но предполагала, что заклание тигра на ритуале должно было даровать Мелиною силу для воплощения, достаточную, чтобы совершить убийство. Вот только её сильно смущало, что от этого пострадала и, вроде как, возлюбленная Синего Тигра. Могла ли некая сила настолько владеть им, чтобы он совершил подобное, или всё было не так?

— Легенда о Сагарии лишь легенда, — печально отвечал Энгель. — Я не уверен, что ей можно верить. В те времена здесь, на берегах Тиванды, жили лишь редкие отшельники. Некоторые наживались на интересе жителей Рэйки к оккультизму и Мелиною. Сюда приезжали…

— …за советом и наставлением?

— …за исполнениями заветных желаний.

— И чего такого могла загадать Сагария, что он её разорвал?

Энгель хмуро покачал головой. Он не скрывал своего скептицизма в отношении Мелиноя и говорил об этом с Гидрой больше из желания поддержать её и учесть её мнение в военной кампании.

— Кстати, три года назад в городе уже было подобное убийство.

— Да, я велел Манниксу покопаться в архиве следственных дел. Он выяснил, что умер некий торговец — богатый, влиятельный, но не титулованный. Как и всякий богатей, он зачастую имел отношения с дворянами, но никаких связей с Тавром не подтвердилось.

— А лорд-канцлер Магр Денуоро? Его убили прямо перед свадьбой, назначенной Эваном.

— Вот это действительно было на руку Тавру, — признал Энгель. — Магр был нашим главным контактом в городе. Через него мы получали сведения о том, что здесь происходит, и я рассчитывал на него, когда мы были в предгорьях.

— Кстати, как там бедняги, которых мы оставили в лесу после сожжения лагеря?