Раздражающие успехи еретиков

.II

Пролив Уайт-Хорс и княжеский дворец, город Мэнчир, Лига Корисанды

Белые паруса шхуны рассекали голубые воды пролива Уайт-Хорс, словно спинные плавники кракенов, приближающихся к своей добыче. Они несли новый флаг имперского флота Чариса, но на единственной легкой галере, отчаянно бежавшей перед ними, развевалось зелено-золотое знамя Церкви. Три шхуны отреагировали на вид этого флага так же, как настоящие кракены отреагировали бы на кровь в воде, и ведущая преследовательница уже приготовила свое баковое погонное орудие. Облако серо-белого дыма вырвалось c передней части ее палубы, и тонкий столб брызг поднялся прямо перед галерой.

Убегающее судно проигнорировало требование остановиться, и шхуна снова выстрелила. На этот раз это был не предупредительный выстрел. Четырнадцатифунтовое ядро ударило в корму галеры, и полетели щепки. Один из спутников шхуны тоже начал стрелять, и вокруг хрупкого корпуса «беглеца» поднялось еще больше брызг. Еще через пятнадцать минут — и, по крайней мере, еще три прямых попадания — галера, наконец, сдалась неизбежному. Ее парус опустился, и вместе с ним опустился гордый золотой скипетр Церкви Ожидания Господнего.

Это была сцена, которая стала необычной в водах у острова Корисанда только потому, что там оставалось так мало добычи, которую мог бы преследовать флот Чариса. За последний месяц ни один корабль под корисандским флагом не был в безопасности. Крейсера флота, подобные шхунам, и несколько каперов с метлами, привязанными к верхушкам мачт, очистили море от кораблей Гектора из Корисанды. Несколько торговых судов, все еще ходивших под флагом Корисанды, заняли оборонительные позиции в гаванях — предпочтительно нейтральных, когда они могли их найти, где чарисийский флот не мог послать за ними экспедиции с высадкой, — в то время как корабли корисандского флота ждали, чтобы защитить свои якорные стоянки от неизбежного нападения.

Даже когда шхуны приблизились к своей добыче, кто-то, стоявший на их палубах, мог бы увидеть полдюжины столбов дыма, поднимающихся от берега Корисанды, где морские десантные группы, прикрываемые морскими пехотинцами, деловито сжигали военно-морские склады, лесопилки, склады припасов, мосты на шоссе и все, что имело хоть какое-то военное значение по всему побережью герцогства Мэнчир. В нескольких местах десантные группы столкнулись с гарнизонами или батареями. Когда это происходило, они просто отступали, уверенные, что вскоре найдут более легкую добычу, или же обходили любые неподдерживаемые батареи, чтобы атаковать их с незащищенной стороны, обращенной к суше. С корисандским флотом, блокированным в порту, даже легкие подразделения могли действовать безнаказанно, и ни один армейский отряд не мог прийти достаточно быстро и достаточно далеко, чтобы поспеть за военным кораблем или перехватить десантный отряд, прежде чем он снова высадится. Войска князя Гектора никак не могли предотвратить или даже причинить серьезные неудобства чарисийскому натиску, и его побережье каждый день кровоточило от сотен крошечных ран.* * *

— …положим конец этому… этому пиратству!

Говоривший впился взглядом в адмирала Тартариэна, и граф напомнил себе не смотреть в ответ. Не то чтобы у него были какие-то конституционные возражения против того, чтобы выпустить немного воздуха из этого напыщенного болтуна. Именно из-за неудобств, испытываемых им и другими владельцами недвижимости… от своих чарисийских посетителей, от него ускользала мысль о том, что Тартариэн не в состоянии что-то сделать с их проблемами. С другой стороны, сам он предполагал, что неизбежно должен был стать объектом их гнева как командующий корисандским флотом.

Что я должен сделать, так это сказать им, чтобы они обсудили это с Кэйлебом, — с горечью подумал он. — К сожалению, это не очень практичный ответ.

— Понимаю, что ситуация плохая, — сказал он вместо этого, обращаясь ко всей делегации, собравшейся в его кабинете. — К сожалению, все, что я могу вам сказать на данный момент, это то, что, скорее всего, станет еще хуже, прежде чем станет лучше.

— Но… — начал жалобщик, размахивая обеими руками в воздухе.

— Уверен, что все вы хорошо осведомлены об опасности, с которой сталкивается вся Лига, — продолжил Тартариэн, безжалостно прерывая другого человека. — В настоящее время все наши доступные военные корабли привязаны к защите крупных портов. Боюсь, что просто невозможно освободить что-либо из них, чтобы защитить наше судоходство. — Предположив хотя бы на мгновение, что они смогут каким-то образом пробиться из гавани против чарисийского флота, — добавил он про себя. — Как я уже говорил вам, граф Энвил-Рок согласился выделить всех свободных людей для береговой обороны. То, что можно сделать, делается, и я заверяю вас всех, что мы продолжим поиск дополнительных мер, которые мы можем реализовать. Но, честно говоря, наши ресурсы так сильно направлены на сопротивление вторжению, что я очень сомневаюсь, что мы сможем что-то изменить в борьбе с этими морскими и прибрежными рейдами. Мне жаль, но так оно и есть, и я не собираюсь сидеть здесь и лгать вам, давая обещания, которые я не могу сдержать.

Крикун с размахивающими руками снова открыл рот, пока Тартариэн говорил. Теперь он со щелчком закрыл его и оглядел своих коллег-«делегатов». Большинство из них выглядели такими же сердитыми и несчастными, как и он, но некоторые из них тоже качали головами, глядя на него, и Тартариэн почувствовал легкое облегчение. То, что он только что сказал им, очевидно, было не тем, что они хотели услышать, но ни один разумный человек не смог бы оспорить ни единого его слова.

К счастью, в делегации нашлось достаточно разумных людей, чтобы они все вышли обратно из кабинета Тартариэна без отдания приказа о том, чтобы этого крикуна вывели и расстреляли.

Нет, — размышлял граф, стоя, пока его «гости» гуськом выходили за дверь, — было бы намного приятнее просто пойти дальше и приказать его застрелить. Конечно, князь не пожалел бы мне одной маленькой казни после всего того дерьма, которое я натворил во дворце!

Эта мысль восстановила необходимый баланс в его жизни, и он фыркнул в резком веселье. Может быть, он все-таки должен был поблагодарить этого болтливого идиота. Было маловероятно, что сегодня он найдет что-нибудь еще, что могло бы его развлечь.

Он взглянул на часы, тикающие на стене, и поморщился. Если он уйдет сейчас, то как раз успеет на сегодняшнюю дневную встречу старших советников князя Гектора.

Что, — подумал он, — вероятно, будет еще менее забавным, чем эта встреча. * * *

— Мой князь, не хочу, чтобы это прозвучало так, будто я слишком сочувствую занозам в заднице, которые осаждают офис Тарила, но в их словах есть смысл, — сказал сэр Линдар Рейминд почти извиняющимся тоном.

Князь Гектор бросил на него довольно уродливый взгляд, но казначей и глазом не моргнул. Во-первых, потому что то, что он сказал, было правдой, а во-вторых, потому что он знал, что гнев Гектора на самом деле был направлен не на него.

— Не говорю, что планирую проливать слезы по поводу их личных потерь, мой князь, — сказал он. — Я только пытаюсь указать на две вещи. Во-первых, мы страдаем не только от имущественных и финансовых потерь, но и от потери возможностей, которые нам могут очень понадобиться позже. И, во-вторых, восприятие того, что чарисийцы могут безнаказанно действовать вдоль побережья самого столичного герцогства, начинает оказывать серьезное влияние на моральный дух ваших подданных. Я вижу определенные признаки этого среди членов торговых и мануфактурных ассоциаций, и уверен, что это затрагивает всех наших людей, по крайней мере, в какой-то степени.

— Не могу не согласиться ни с чем из того, что только что сказал Линдар, мой князь, — сказал Тартариэн, прежде чем Гектор смог заговорить. — Проблема в том, что я не вижу, что мы можем с этим поделать. Разведчики Кэйлеба обнаружили каждый наш военный корабль. Его чертовы шхуны патрулируют каждый порт, где они обнаружили хоть один из моих галеонов, и у каждой из этих шхун есть эскадра или около того чарисийских галеонов, ожидающих вне поля зрения с берега, чтобы их вызвали, если кто-нибудь из моих капитанов попытается выйти в море.

— Не могли бы мы, возможно, перебросить дополнительные силы с Дарк-Хиллз? — с тревогой спросил Рейминд, переводя взгляд с Гектора на графа Энвил-Рока и обратно.

— Не понимаю, как… — начал Энвил-Рок, но Гектор прервал его:

— Нет, — сказал он твердо, почти резко. Затем он покачал головой, как лошадь, напуганная мухой, и немного криво улыбнулся Рейминду. — Я не пытаюсь откусить тебе голову, Линдар. Честно говоря, я бы хотел откусить кому-нибудь голову, хотя бы для того, чтобы облегчить свое разочарование. Но я не собираюсь начинать с человека, который управляет моими финансами и который всего лишь пытается сказать мне правду.

Рейминд вернул улыбку своему князю и кивнул головой в знак признания полу-извинения, и Гектор продолжил.

— На данный момент позиция Корина на перевале Тэлбор — единственное, что удерживает всю армию Кэйлеба от Мэнчира. Я скорее подозреваю, что то, что он мог бы сделать с сорока или пятьюдесятью тысячами морских пехотинцев, особенно учитывая, что у всех у них, похоже, есть эти проклятые винтовки Шан-вей, затмит то, что мы видим сейчас. Не говоря уже о том, что это будет стоить мне богатства, что также несколько негативно скажется на моральном духе.

— Понимаю это, мой князь, — сказал Рейминд. — В то же время, однако, я беспокоюсь о возможности, о которой Тарил говорил в самом начале. Что, если Кэйлеб решит использовать свои транспорты, чтобы развернуть всю свою армию позади сэра Корина, даже не атакуя его позиции в Тэлборе?

— Он все еще может это сделать, — сказал Энвил-Рок.

Граф выглядел старше, чем месяц или два назад. Шокирующее поражение его сына при Харил-Кроссинг и известие о том, что сэр Чарлз Дойл был серьезно ранен и захвачен в плен чарисийцами, сильно потрясло его. Когда они с Гектором внимательно изучали сообщения Гарвея, они поняли, что в случившемся, безусловно, не было его вины. Или, если уж на то пошло, чьей-либо еще. Тот факт, что он даже вывел четыре тысячи своих пехотинцев и почти всю свою кавалерию из чарисийской ловушки, был замечательным, учитывая обстоятельства… а также объяснял, что случилось с Дойлом и практически всеми его артиллеристами. Но то, что произошло у Харил-Кроссинг, было мрачным предупреждением о том, что любое будущее сражение на чем-либо, отдаленно напоминающем открытую местность, будет дорогостоящим предприятием.

И это тоже не пошло на пользу уверенности и моральному духу его войск.

— Он все еще может это сделать, — повторил Энвил-Рок. — На самом деле, я наполовину ожидаю, что он это сделает. На данный момент, по словам наших собственных разведчиков, ему не хватает войск, которые ему понадобились бы для высадки всей его армии. Похоже, у него было слишком много грузов для Дейроса, и он отправил остальные свои транспорты обратно в Чисхолм или Зибедию, чтобы переждать сезон штормов. Вероятно, это то, что сейчас его останавливает. Он не хочет посылать половину своей армии на край ветки, которую Корин мог бы отпилить у него за спиной. И к тому же ему все еще очень не хватает кавалерии. Не похоже, что у него в общей сложности больше четырех или пяти тысяч лошадей, а это значит, что как только он заберется вглубь страны, у нас будет преимущество в мобильности.