Новый мир: Университет

При виде этого зрелища Агнесса и сама вспомнила, что времени уже — глубоко за полночь, и что она очень хочет спать, но хватило одного взгляда на исцарапанные и перепачканные руки, чтобы мысль о сне испарилась бесследно, сменившись острым желанием помыться. Да и согреться в горячем душе было бы совсем нелишним.

«Разбуди меня, если я усну прямо там, хорошо?» — тихо попросила она Мельхиора, на что тот ответил неожиданно лёгким согласием.

И, конечно же, обманул.

***

Чуть больше, чем через месяц с начала «каникульной пытки» у Агнессы случился день рождения.

Она об этом, как обычно, забыла — чему немало способствовало предыдущее занятие Ур-магии, на котором девушку тщетно пытались заставить сотворить железную плоскость. Под ярилась, рвала и метала, но послушный обычно Дворец наглухо отказывался подчиняться неумелой студентке, и в итоге сдалась даже профессор. Агнесса ушла с «поля боя» уставшая, как собака, с сотней слабеньких ожогов по всему телу — Под в этот раз помимо оглушения добавила ещё и повышенную температуру своим мотивирующим молниям, — но несломленная. Точнее, она не то чтобы совсем назло профессору отказывалась выполнять эту задачу, но уж если получалось покинуть двор на своих двоих, а не на носилках в медблок — считала это немалой удачей.

Ирина, помогшая ей обработать ожоги мазью, весь вечер имела вид крайне заговорщицкий и таинственный — видимо, напрашивалась на расспросы, — но Агнесса была не в состоянии реагировать членораздельно и просто отключилась, едва опустившись на кровать.

Зато наутро, проснувшись по будильнику, первым, что она обнаружила — был большой мягкий свёрток, перевязанный золотистой атласной лентой, который лежал у неё под боком.

Спросонок не вспомнив о том, какой сегодня день, девушка не поняла назначения этого подношения, но так как в комнату ночью кроме Ирины не мог пробраться никто — довольно просто вычислила «виновника».

Княжна, отключив будильник и пользуясь полной свободой, дрыхла без задних ног. Последнее время это вызывало у Агнессы смесь зависти и раздражения, но она усердно подавляла эти недостойные порывы. Получив в качестве специализации Демонологию, Виленская вместе с этим получила также и возможность вести совершенно расслабленный образ жизни, хотя и не прекращала ныть подруге о величайшей несправедливости, вынуждающей их учиться месяцами напролёт, без сколь-либо длительного отдыха. Но, по её же признанию, Андер с ними не то, что не лютовал, а вообще — большую часть лекций проводил спустя рукава, заставляя их просто читать книги, одну за другой, и конспектировать.

Взяв свёрток в охапку, Агнесса добралась до Ирины и мягко потрясла ту за плечо.

— А?.. где? — вскинулась княжна, таращась на соседку сонными глазами и часто моргая. — Агни, ты чего?

— Мне нужно собираться на учёбу, — мягко ответила девушка, а затем подняла свёрток повыше. — Я спросить только хотела — это что и зачем?

— А-а-а… — зевнула Виленская и внезапно лукаво улыбнулась. — Это тебе. Подарок на день рождения.

Агнесса несколько раз глуповато моргнула, проводя в голове сложные вычисления, а затем мысленно махнула на этой рукой и дотронулась до кристалла, сверяясь с датой: шестое июня. Действительно…

Целый год прошёл с того момента, как она пережила пожар в «Очаге» и, вернувшись домой, обнаружила письмо от попечительского комитета — что показалось тогда вполне достойной «последней каплей», сподвигшей её бросить всё и устремиться в неизвестность, в поисках возможности вернуть Мельхиора.

И ведь нельзя сказать, что она не преуспела в своих изысканиях! Другое дело, сколько всего она получила в довесок. Новые знания, навыки, друзья… обо всём этом девушка и помыслить не могла, покидая скромную и знакомую до мелочей кухоньку в час рассвета, чтобы попасть на вокзал.

— Агни? Эй, Агнесса! Ау!

Агнесса осознала, что княжна зовёт её только после того, как та ущипнула подругу за кончик носа.

— Ой, прости! Я задумалась… — пробормотала она, виновато улыбнувшись.

— Давай, скорее разворачивай!

Виленская ёрзала на месте в нетерпении, уже, судя по всему, проснувшись окончательно, и девушка решила, что сомневаться и тянуть дальше будет уже просто невежливо, и послушно потянула за кончик ленты, распуская красивый и аккуратный бант.

Под тёмной бархатистой тканью упаковки оказалась переливчатая — ну конечно, Ирина просто не могла не посодействовать очередному пополнению гардероба Агнессы! — но любимый небесно-голубой оттенок покорил сердце последней.

— Какое чудо… — протянула она восхищённо, огладив пальцами плотную шелковистую ткань. — Что это?

— Ну зачем ты спрашиваешь?! Нужно самой смотреть! — сердито стукнула кулачком по постели княжна, и девушка не удержалась от тихого смешка.

Подарком оказался дорожный костюм, состоящий из юбки пристойной длины до щиколоток, приталенного жакета и тонкой блузы с кружевными манжетами и манишкой. Тонкая, похожая на паутинку, серебряная нить вышивки пронизывала волокна так, что создавалось впечатление, будто небесная лазурь слегка тронута искрящимся инеем, что лишь сильнее оттенялось чёрной бархатной оторочкой.

Сдержанный, но, в то же время, выглядящий баснословно дорогим, наряд, разложенный на её постели, вызывал у Агнессы уже привычную оторопь и смущение. И всё же стоило признать — в гораздо меньшей степени, чем прежде.

— Ну как, тебе нравится? — подёргала девушку за рукав ночной рубашки Ирина. Нравится?!

— Конечно! Как это может не нравиться? — искренне непонимающе посмотрела та на неё. — Он слишком…

— Только попробуй сказать, что он слишком хорош — и я тебя стукну! — воинственно сверкнула глазами девчонка, и Агнесса смущённо потупилась.

— Ладно. Он очень красивый. Я… я никогда не могла подумать, что у меня когда-то будет что-то подобное…

— А глянь сюда! — Виленская по-хозяйски закопалась в шкаф подруги и вытащила оттуда старенькое и уже основательно затасканный голубой наряд. — Видишь?

— Ну… да, это в нём я сюда пришла, — улыбнулась Агнесса.

— Да нет, ты на цвет смотри! И на вышивку!

И действительно, присмотревшись, она с удивлением отметила, что на новом костюме эти элементы полностью совпадали со старым, только цвет казался чуть поярче, а «ледяной» узор был выполнен не в пример тоньше и изящнее.

— Невероятно.

— Что? — уточнила девочка.

— Вот это всё, — растерянно повела ладонью Агнесса, охватывая и княжну, и костюм на кровати. — Я забыла… в смысле, я…

Она поняла, что говорит чуть сдавленно из-за перехватившего горла, и поспешно отвернулась, чтобы не расчувствоваться излишне — ведь подобный подарок, сделанный с заботой о вкусах и предпочтениях самой Агнессы говорил о том, что Виленская действительно готовилась и подбирала все эти детали, чтобы заказать у портного настоящий шедевр. Ирина озаботилась подарком для неё, а до сих пор это делала только Лаура…

Не сумев найти нужные слова, девушка молча развернулась и крепко обняла княжну, уткнувшись носом в каштановые пряди — и попутно отметив, что за год та весьма подросла, почти полностью сравнявшись ростом с ней, но вот детскость из черт никуда не пропала.

— Вижу, что ты довольна. Ну, я тоже — теперь хоть будет не стыдно с тобой вместе путешествовать! — бодро воскликнула Виленская, и, выпроставшись из объятий подруги, нырнула обратно в постель. — Ладно, всё, иди там, куда хотела, а я буду досыпать.

Агнесса кивнула — и в крайне приподнятом настроении упорхнула на завтрак, чтобы оттуда — значительно менее бодро, — отправиться на Ур-магию к Под.

Часы мучений сменились парой лёгкой и приятной в освоении Алхимии, на которой Твинтейл прилюдно поздравила смутившуюся девушку и пообещала, что вечером непременно заглянет в Клуб. Та, не совсем разобравшись, вежливо покивала, но затем шёпотом спросила у Ирины — что такого вечером напланировали у «Кутил»? Княжна, состроив таинственную мордашку, расплывчато ответила «Увидишь».

И Агнесса увидела.

Броско и празднично украшенный паб, вихри пляшущих огоньков, поющие кристаллы и оживлённые люди — все, так или иначе, знакомые ей, и даже те, кого раньше она в Клубе не примечала.

Были здесь и Саманта с девочками — Тришей, Нелией и Марией. Были Томас с Густавом — последний ощущал себя крайне неловко во всеобщем веселье, но явно бодрился, — и ещё несколько ребят с курсов постарше. Были Кирьянов, Рэйвен и Твинтейл, и вопреки опасениям — последняя вела себя на диво сдержанно, если не сказать — целомудренно, хотя взгляды, которыми она окидывала зал, намекнули Агнессе, что задерживаться до конца здесь не стоило.

Конечно же, пришёл и Фридрих. Сдержанный и элегантный, вежливо отказавшийся от предложенной Генрихом стопки, большую часть времени он наблюдал за происходящим с лёгкой улыбкой.

Оглушённую девушку обнимали, хватали за руки, вовлекали в короткие танцевальные па и поздравляли — громко, шумно, от души! От многих присутствующих веяло странным бесшабашным азартом, но, как ни странно — вовсе не алкогольным духом. Генрих, вынырнувший из-за барной стойки и деловито «клюнувший» Агнессу в щёку дружеским поцелуем — который её, впрочем, всё равно немало смутил, — шёпотом поведал о таинственном рецепте «хорошего настроения», который передаётся из поколения в поколение в его семье, и невероятно сложен в исполнении — зато и приобретается это «счастье» без неприятных последствия в виде похмелья или беспамятства!

Когда же у Агнессы окончательно пошла кругом голова — очень уместно именно Синклер оказался рядом, чтобы подхватить под руки и усадить в «королевское» кресло, и началось то, чего девушка втайне сильнее всего боялась… и желала.

Подарки.

Их было много, и они складировались на столике по соседству с креслом. Книги, украшения, безделушки, амулеты и даже тонкие духи в роскошном эмалевом флакончике! В каждом из подношений Агнесса чувствовала отпечаток личности дарителя — так же явно, как если бы это была личная записка, но на первый план всё равно выходило сильнейшее смущение, доводящее её до едва сдерживаемых слёз.

Фридрих отличился и здесь, вручив свой презент девушке напрямую. А та и не смогла удержаться от любопытства и, заглянув в изящно украшенную коробочку, тихо ахнула от восторга: на мягкой атласной подкладке лежала брошь, в строгих очертаниях которой Агнесса сразу узнала кольцо-печать с Мельхиором. Даже камень, вложенный в сердце геометрического сплетения золотых полос и нитей, был соответственной шестиугольной огранки! Единственное, что отличало его — цвет. Полупрозрачно-голубой, переливчатый, одновременно похожий и на лунный камень, и на перламутр. Тихое свечение, скользящее в глубине, показалось девушке настолько деликатным и нежным, что это даже создавало некоторый диссонанс с формой, в которую оно облачилось.

К удивлению Агнессы, просто красотой свойства этой броши не ограничивались — как объяснил сам Синклер, основной ценностью был именно камень, являющийся, по сути, энергетической батарейкой, которую при нужде можно было опустошать, употребляя для любых магических целей, а по оказии — следовало восполнять, проводя нехитрый ритуал с Заграньем.