Голодная бездна Нью-Арка

Глава 31

Джонни перехватил Мэйнфорда в коридоре.

— Можно тебя? — он выглядел встрепанным, взбудораженным даже, что было для Джонни не свойственно. Напротив, он, следуя каким-то собственным фантазиям — а может, и не собственным, но идеалам своей невесты — старался казаться более взрослым и степенным.

Он тяготел к черным строгим костюмам.

Носил шляпу-котелок.

И тонкую тросточку, которая была слишком легкой и хрупкой, чтобы использовать ее по прямому назначению. Волосы Джонни зачесывал на пробор и щедро смазывал ароматизированным воском. И запах корицы перебивал прочие, аптечно-больничные, которые куда лучше ему шли.

Ныне же одежда Джонни пребывала в некотором беспорядке.

Пиджак был расстегнут. И галстук ослаблен.

Часы выглядывали из кармашка жилета, и Джонни нервически постукивал по ним пальцем.

— На минуту… — он сглотнул, глядя на Мэйнфорда с таким ужасом, что тот сразу заподозрил неприятности.

Что ему надо? Сообщить о том, что он нашел теплое местечко? И теперь жаждет уволиться, переехать поближе к Острову? Скорее приступить к работе, более соответствующей прямому профилю Джонни…

Хрена с два Мэйнфорд ему позволит уволиться!

— П-по личному в-вопросу, — слегка заикаясь, добавил Джонни. При этом он не сводил взгляда с Кохэна.

— По личному, так по личному. Идем, — Мэйнфорд пропустил дока вперед.

…каким бы этот самый личный вопрос ни был — Мэйнфорд все же искренне надеялся, что речь пойдет о штрафах за стоянку или родственнике, попавшем в неудобное положение, ибо штрафы и родственник в сумме своей были предпочтительней перспективы увольнения — но оный вопрос избавлял Мэйнфорда от необходимости объясняться с масеуалле.

И видеть его насмешливую физию.

И вообще…

Пропустив Джонни перед собой — надо же, а от дока едва уловимо пахло виски — Мэйнфорд прикрыл дверь.

— Садись.

— Я… спасибо… я просто не знаю, к кому еще обратиться… у меня родственников здесь нет… и как-то получилось, что друзей тоже не особо…

Джонни не стал садиться.

Он встал за креслом, вытянулся вцепившись левой рукой в манжет правой. А манжет-то не сиял белизной, как сие было обыкновенно.

— И… я понимаю, что вы не должны заниматься моими проблемами…

— Рассказывай, — велел Мэйнфорд, чувствуя, что эти стенания могут затянуться надолго. И Джонни вздохнул, провел рукой по волосам, отчего те, взъерошенные, вовсе встали дыбом.

— Я ведь… я ведь с побережья… Луни-Айд… маленький городок… там ни работы, ни перспектив… отец рыбачил… мать домохозяйка… пятеро братьев и сестра… она маме помогает, а братья — с отцом в море ходят. Каждый день. Ставят ловушки на крабов. Мидий собирают… рыбачат потихоньку. Я ненавижу рыбу. У нас дома только она и была. Там все рыбу едят. Остатки. Основное-то на завод сдают. Вы извините, что я так… просто… вот…

Он отпустил манжет и погладил спинку кресла.

— Утром рыба. Днем. И вечером. Иногда — с кашей. Чаще с хлебом… запах этот повсюду. Меня от него по сей день воротит. Меня-то не брали по малолетству. Потом, конечно, заставили бы, но… случилось, что брат подрался. На пристани. С приезжими зацепились и… его ножом пырнули. А я так перепугался… думал только, что если он умрет, то мне придется в море выходить. И спонтанный всплеск случился. Пробой… когда рана затянулась, то я понял, что Боги дали мне шанс.

Улыбка Джонни получилась кривоватой.

— Мать радовалась. А отец… он сказал, что денег нет меня учить… я знал, что это неправда. Есть. Он был скупым… все, что зарабатывали, отбирал. Прятал. И говорил, что это на черный день. Будто иные имелись. И тогда… тогда я решился. Взял деньги из тайника. Не все, две трети где-то… написал записку, что верну… я вернул… я сбежал из города. А дальше… мне везло. Попасть в Гарпентер. Там имелся колледж. И целителей принимали по заявлению… подписываешь договор. Согласие на отработку. И учишься за государственный счет. Дали койку в общежитии… кормили даже. Не рыбой.

Он вздохнул.

— Когда я поступил, то написал отцу… ответила мама. Сказала, что отец запретил со мной общаться. Проклял даже… что знать не желает сына-вора… и вообще дети должны быть покорны родительской воле, а я вздумал искать свой путь. Я тогда обиделся жутко. Подумал, что добьюсь всего…

— И как? — поинтересовался Мэйнфорд. Эта история, признаться, мало его тронула. Он вообще уродился на редкость черствой сволочью, и теперь лишь пытался сообразить, как это прошлое дело связано с нынешнею просьбой Джонни.

— Добился. Вы ведь знаете, что я был в колледже первым. И заслужил право на университет… и отсрочку по договору. Если бы не договор, я бы уже работал в хорошей клинике. По праву. И меня ждут… в трех местах ждут.

— Рад за тебя.

— Синтия хочет, чтобы я занялся пластикой. Это перспективно. И платят хорошо…

Мэйнфорд кивнул: за пластику и вправду хорошо платили.

— Но меня больше привлекает нейрохирургия… я потому и не пытаюсь выкупиться, что собираю материал. В обычной клинике, чтобы получить доступ к телу, нужно подписать десяток документов… да и никто не отдаст новичку перспективный труп.

— А здесь трупов достаточно?

— Именно. Я тренируюсь… воздействие на нервную ткань требует высочайшей степени концентрации… если бы вы могли видеть силовые потоки мозга! Даже у животных… у мертвых каналы начинают распадаться моментально, но я разработал методику… замедление распада… да и… не важно… я написал несколько статей… и подал запрос на апробацию… у меня и добровольцы имеются… вы не понимаете, какие открываются перспективы. Болезни Альцгеймера, Паркинсона… прогрессирующий паралич… последствия мозговых травм. Возможности воистину безграничны.

Теперь он говорил с жаром, и Мэйнфорд от души позавидовал его пылу. Когда-то он и сам горел на работе, свято уверенный, что в одиночку справится если не с миром, то с проклятым этим городом.

— И я кое-что опробовал… с согласия пациентов, естественно. И родственников… и результаты удивительные! Мне удалось достигнуть долговременной стабилизации нервных каналов в продолговатом мозгу… извините, я опять увлекся. Главное, что… я хотел, чтобы вы поняли… я в любой момент могу выкупить свой контракт.

Это было новостью не то, чтобы ошеломляющей, но неприятной.

Мэйнфорд кивнул.

— Но… я пока не хочу уходить… доработаю…

— Спасибо уж.

— Пожалуйста, — Джонни вновь ссутулился. — Я писал родным… я посылал чеки, но они возвращались. Мой отец упрям, и ладно. Плевать. Но есть же мама… я хотел, чтобы она купила себе… не знаю, новое платье. Или там шляпку… или еще что-то… и братья… у них, скорее всего, давно собственные семьи имеются. А значит, у меня есть племянники и племянницы… и я знаю, что на рыбалке много не заработаешь. Деньги не были бы лишними, а они… но позавчера я получил письмо. От мамы.

Джонни все же присел, пусть и на самый краешек стула.

— Моя сестра… она моложе меня на пять лет… мы не особо дружили, но я помню Нэсс… девчушкой помню. Рыжеволосой. И конопатой. Обыкновенной. А оказалось, что она выросла и тоже сбежала… светлячок. Оставила записку, что в Нью-Арк поедет… ко мне…

— Как понимаю, она не доехала.

— Нет. И мама… она просила ее найти… она никогда за пределы Луни-Айд не выбиралась. Ей кажется, что Нью-Арк похож… что те же три улицы и все со всеми знакомы. А я, если в полиции работаю… я писал ей… ответов не получал, но просто писал, чтобы знала, что у меня все хорошо. Чтобы они все знали, что у меня хорошо… вот… и она думает, что я просто так возьму ее и найду.

Он выдохнул и продолжил уже спокойней.

— У Нэсс имелся мой адрес. Мама сказала. Она не прятала письма… попросила за Нэсс присмотреть. Я бы рад… я отправился на вокзал. Ей пришлось бы добираться с Луни-Айд до Градстора. А оттуда уже пересаживаться на поезд до Нью-Арка… но ее не запомнили. Мне мама прислала снимок. Я показывал его носильщикам. И еще проводникам. Полицейским, которые дежурят…

— Безрезультатно?

Джонни кивнул.

Интересно, а чего он ждал? Что найдется кто-то, кто запомнит рыжеволосую конопатую девицу провинциального вида? В Нью-Арк съезжаются тысячи девиц. А помимо их — десятки тысяч людей и нелюдей. И в той толпе, которая заполняет чашу вокзала, вероятность, что обратят внимание хоть на кого-то, ничтожна.

— Я рассказал Синтии… ее отец… вы, может, не знаете, но он входит в городской совет… и мог бы помочь… а она не захотела.

Ну да, удивительно, почему это рафинированная Синтия, которая в Управлении побывала лишь однажды, делая жениху огромнейшее одолжение, не захотела возиться с бедною родственницей этого самого жениха.

— Она сказала… что Нэсс взрослая уже. Совершеннолетняя. Ей есть двадцать один. И она в состоянии о себе позаботится. И может, Синтия права, но…

— Но ты не согласен?

— Не знаю, — Джонни вздохнул. — Еще мне кажется, что она мне изменяет…

— Кто?

— Синтия.

Это было произнесено с таким отчаянием, что Мэйнфорду стало почти неловко.

— Она… она изменилась… очень изменилась… требует, чтобы я ушел из отдела… тем более, что я могу… а я не хочу…

Мэйнфорд остановил этот словесный поток взмахом руки.

— Погоди… ты хочешь, чтобы я нашел твою сестру?

Джонни кивнул.

— Или чтобы невесту проверил?

Второй кивок был менее уверенным. И Джонни потер впалую грудь.

— Я… мне кажется, одно с другим связано… то есть, я не уверен… но… вчера ко мне обратилась миз Туровски… вы с нею незнакомы. Очень серьезная дама… она вдова. И у нее с сердцем проблемы. Я иногда помогаю ей… ничего серьезного, обычная поддержка… она не одобряет Синтию. Все повторяет, что в ее время женщины вели себя иначе. Я, признаться, не слушал ее… миз Туровски семьдесят восемь. Времена изменились… но тут она сказала, что обо мне спрашивали. Рыжеволосая девушка… миз Туровски проводила ее до квартиры… открыла Синтия… у нее имеются ключи. Я понимаю, что так не принято, но меня порой подолгу не бывает дома, и чтобы ей удобно было ждать… и телефон, опять же…

— Я понял. То есть, твоя сестра все-таки добралась до тебя?

— Получается, что так. Но Синтия… когда я у нее спросил, не видела ли она Нэсс, то Синтия ударилась в слезы… она говорила, что заявилась какая-то девица, которая утверждала, будто бы состояла со мной в… в связи… вы понимаете?

— Понимаю, — заверил Мэйнфорд.

— Синтия, конечно, ей не поверила… она знает, что я не стану ей изменять…

Какое редкостное благоразумие! Опыт подсказывал, что куда охотней девицы, вроде Синтии, верили в обратное.

— Она выставила обманщицу… а мне не говорила, потому что не желала беспокоить. Она знает, как я устаю и… и получилось, что я упрекаю ее… незаслуженно…

— Плакала?

Джонни вздохнул.

— Плакала… и ушла… она выглядела такой расстроенной… я ей звонил… семь раз… а ее матушка сказала, что Синтия… что она…

— Заперлась у себя и не открывает.

— А вы откуда знаете? — удивился Джонни. Мэйнфорд лишь вздохнул:

— Больше не звони. Денька два. И сама объявится. А теперь давай по порядку. Ты показывал снимок сестры этой твоей… вдове?