Голодная бездна Нью-Арка

Глава 35

От нее пахло свежескошенной травой и альвами, почему-то последнее неимоверно злило Мэйнфорда. Он с трудом сдерживался, чтобы не устроить допрос прямо здесь.

Куда она ходила днем?

И зачем?

И почему вернулась задумчивая, мечтательная… запах этот… дразнил. Притягивал. И злил.

…альвам нельзя верить.

Но голову они способны заморочить изрядно. Тельма еще молода… неопытна… и талантлива.

Коридор качнулся, поплыл и стабилизировался. Здесь ничего не изменилось или почти ничего не изменилось. На стойке добавились красные туфли на высоком каблуке, слишком яркие для черной этой квартиры. Из приоткрытого шкафа выглядывал хвост красного же плаща.

Запах духов стал резким, тяжелым, но и сквозь него пробивался аромат альва.

Мэйнфорд запомнит его.

На всякий случай.

А пока он осматривался, подмечая еще детали. Алый зонт. Шляпка-ведерко с пучком атласных роз на ленте. Перчатки из лайки… интересно, не то, чтобы Мэйнфорд так уж хорошо в женских перчатках разбирался, но фирму знал. Даром, что ли регулярно оплачивал счет от нее. Если перчатки и вправду от «Хермета», как о том свидетельствует крохотная бронзовая монетка, то стоят они не меньше полутора сотен. Откуда у скромной девушки такие деньги?

Вряд ли Джонни расщедрился.

Девушка нервничала.

Она расхаживала по прихожей, то и дело останавливаясь, чтобы бросить взгляд на изящные часики. Еще одна дорогая игрушка.

Еще один вопрос.

Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть и нервным движением взбить волосы.

— Добрый день, — дверь она открыла сразу, и голос ее звучал в высшей степени любезно. — А, это вы миз… что вам нужно? Конечно, конечно… боюсь, Джонни нет дома… и когда появится — не известно. У него очередной эксперимент. Вы же понимаете, с его-то увлеченностью… о нет, не стоит беспокоиться. Мы сами разберемся… проходи, милая…

Эта девушка пахла страхом.

И неуверенностью.

Она была типичною провинциалкой, серенькой мышкой в перелицованном пальто, в огромной старомодной шляпе, завязанной под подбородком пышным бантом. Шляпу пытались оживить, украсив цветами, но самодельный букет лишь подчеркивал, что возраст шляпы, что ее убогость. Из-под широких полей выглядывали рыжие пряди. Стало понятно, почему единственная свидетельница не опознала девушку по снимку.

И Мэйнфорд ощутил тень чужих эмоций.

Раздражение. Чувство собственного превосходства… девушки разглядывали друг друга.

— Что ж, дорогая… давай знакомиться, — первой по праву хозяйки заговорила Синтия.

— Нэсс, — гостья поставила на пол обшарпанный чемодан.

И шляпу сняла.

Рыжие кудри рассыпались по плечам. Она оказалась хорошенькой. Очень даже хорошенькой, и вновь эмоции захлестнули Мэйнфорда: глухая злость. Ненависть даже.

К той, которая сама не понимает, до чего прелестна.

Сколькие женщины отдают состояние, пытаясь добиться такого вот ровного цвета кожи. Белая, полупрозрачная. Нежная удивительно. Волосы густые и, несмотря на неухоженность, сияют здоровьем. Нос курносый, аккуратный.

Брови тонкие вразлет.

Глаза огромные, ярко-зеленые.

— Синтия, — наконец, соизволила произнести Синтия, протянув руку.

— А я знаю. Джонни про вас писал. Я все-все письма читала… мама давала. С папой еще в прошлом году удар случился… я думала, что Джонни на похороны позовут, но Вильгельм, это старший наш, сказал, что папа ясно выразился… они с женой теперь к нам переехали.

Голос ее звучал до того бодро, что зубы сводило.

— И мы с ней не очень ладим. Я думала, что если поеду, то Джонни поможет устроиться… работы я не боюсь. Все-все умею…

— Конечно, милая, — Синтия изобразила вымученную улыбку. — Ты, наверное, устала с дороги… хочешь чаю?

— Я б и поела чего, — прямо сказала Нэсс, отбрасывая волосы с лица. — Ты не думай, я к вам лезть не стану, но Джонни сам писал, чтоб если что, то к нему обращались… а Вильгельм решил меня замуж выдать за приятеля своего… а он натуральная скотина! И я вот решила… если что, то замуж всегда успею… вы ведь не торопитесь. Джонни еще когда про помолвку говорил, а вы…

Она позволила привести себя на кухню.

Осмотрелась.

— А ты ничего не печешь? Мама вот каждый день что-то печет… и я умею…

— Замечательно.

Синтия сняла чашки. Не скрывая больше раздражения, сыпанула из фарфоровой банки чаю. Плеснула кипятку…

Крохотный флакончик появился из шкафчика.

Две капли.

И острый запах валерианы, который, впрочем, Нэсс не учуяла. Чай она приняла с благодарностью.

— А замерзла! Я, когда никто на вокзале не встретил, грешным делом решила, что Джонни мне совсем не рад…

— Он очень занят. Работает.

— А… ты?

— А у меня нет привычки ездить по вокзалам, — отрезала Синтия. — У тебя имелся адрес. Любое такси довезло бы…

— Такси дорогое…

— В этой жизни за все платить приходится, — это было сказано с искренней печалью. — Но ты же добралась… пей чай. Отдыхай.

Мэйнфорд с трудом подавил желание выбить чашку из рук рыженькой. Она же чай понюхала… пригубила, пожаловалась:

— Горячий какой… но у вас туточки холодно — страсть! Я пока шла, заледенела вся прямо…

— Ничего, скоро отогреешься.

Синтия к чаю не притронулась. Она стояла, опираясь на плиту, разглядывая будущую родственницу со странной смесью брезгливости и зависти, и когда та, покачнувшись, начала оседать на пол, Синтия тело придержала.

Присела.

Приложила пальчики к шее. Прислушалась к чему-то. Кивнула удовлетворенно.

А потом вышла из комнаты.

Телефон у Джонни имелся, старого образца, массивный, и диск в нем проворачивался с явным трудом. Он возвращался на место, пощелкивая, и звук этот лишь усиливал раздражение Синтия.

…три… четверка, кажется… интересно, Тельма с другой позиции сумеет считать номер? Если нет, то можно подать запрос. Теперь, кажется, у Мэйнфорда есть все основания дело завести.

По телефону же не спешили отвечать.

Номер пришлось набирать трижды. И каждый раз Синтия нервничала все сильней. Но наконец, ее усилия были вознаграждены.

— Будьте добры, пригласите целителя Гроувсона… просто пригласите…

Гроувсон.

Целитель.

Совпадение? Или везение, которое случается раз в жизни? И Мэйнфорд дыхание затаил, опасаясь случайно прервать цепь этих воспоминаний. Только подумалось, что не зря он прихватил форменные кристаллы с хорошим запасом памяти.

— Да, это я… — Синтия произнесла это с явным вызовом. — Да, я прекрасно помню, что ты просил тебя не беспокоить… скажешь, что пациентка… тебе постоянно пациентки звонят и никого это не удивит. Что нужно?

Теперь она не казалась ни красивой, ни привлекательной.

Интересно, Джонни видел свою невесту такой?

Вряд ли… и увидев, не обрадуется. Ничего, порой полезно снять розовые очки и взглянуть на людей свежим взглядом.

— Нужна мне твоя помощь, Тео… обыкновенно… то, что и обычно… его сестрица появилась. Убери ее. Куда? Да какое мне дело⁈ Ты ведь сам говорил, что в этом городе потерять человека — проще простого. Вот и сделай, чтобы она потерялась… Тео, не злись. Просто послушай. Эта девица, сразу видно, будет совать нос куда надо и куда не надо…

Она поморщилась, верно, сообщник ее не сдержался.

— Послушай, Тео… я по-человечески прошу… сколько раз я помогала тебе? И не задавала лишних вопросов… а ведь могу и задать. Я не пугаю, Тео. Я лишь напоминаю, что все еще нужна тебе. А ты нужен мне… и считай эту девицу моим подарком… конечно, ты сам привык выбирать, но она прелестна… и хватиться ее не хватятся… Джонни? Да он идиот… любому вранью поверит… да, она со мной. И мы ждем тебя. Да Бездна меня задери! Откуда я знаю, как ее из квартиры вынести… живая она… живая… хорошо, я сделаю так, как ты говоришь… да, запомню. Уймись, Тео… никто и ничего не узнает. Просто сделай так, чтобы этой девки не стало…

Она нажала на рычаг, и потом набрала новый номер.

— Добрый день. Примите вызов, пожалуйста. Моей родственнице стало дурно… она потеряла сознание… и я не знаю, что делать! — в голосе Синтии звучали панические нотки. — Приезжайте… конечно, я оплачу вызов! Адрес…

…она продиктовала адрес.

А потом вернулась на кухню.

— Не стоило сюда приезжать, девочка, — сказала Синтия, погладив спящую гостью. — Но выбора ты мне не оставила…

…в дверь позвонили быстро.

Синтия открыла, не глядя.

— Вам просили передать, что зима — не самое лучшее время для лилий…

…по хребту Мэйнфорда побежал холодок. И тварь, сидевшая внутри смирно — почти смирно — заворчала. А в квартиру вполз характерный запах мертвечины.

Этих двоих разглядеть не получалось.

Мэйнфорд пытался.

И тварь его, которая взбесилась почти. Она желала добраться до теней немедленно, и уверения, что эти тени остались в прошлом, на нее не действовали.

От них воняло.

И запах приводил тварь в неистовство… а потом ткань воспоминаний раскололась с болезненным звоном, с хрустом, как не должно было быть…

Мэйнфорд очнулся на полу. Он лежал… нет, не совсем на полу. На коленях Тельмы. И голову его она придерживала, и твари это очень даже нравилось.

— Извините, — сказала Тельма, заметив, что он очнулся. — Меня вышвырнуло… я с таким прежде не сталкивалась. Себя сумела защитить, а вы…

— Хаос, — Мэйнфорд потрогал языком зубы. Надо же, целые. И во рту нет привкуса крови. И в глазах не двоится, не троится, да и вообще ощущения, конечно, не самые приятные, но, кажется, обойдется без целителя.

Целителям он в свете последних событий как-то не доверял.

— Хаос? — переспросила Тельма и руку от щеки убрала. А вот это она зря. Тварь, та самая, о присутствии которой Мэйнфорд старался не думать, заворчала. Ей хотелось, чтобы ее гладили… надо же, какая нежная она…

— Хаос-прорыв. Локального свойства. Случается при… скажем так, — Мэйнфорд не спешил вставать. Конечно, чувствовал себя он в целом неплохо, но момент располагал. — Он подкармливает этих тварей. Мертвым нужна энергия, но в отличие от живых, они не способны получать ее традиционным способом. Ему приходится подкачивать ее постоянно. Энергия преобразуется. Потребляется. Но любой функционирующий организм не способен употребить все. Это основы… есть отходы. Мертвая мана.

Она слушала внимательно.

И не пыталась подняться, что было хорошо. А вот холодные ноги — это уже плохо… и зверю твари не нравилось. Тварь даже беспокоиться изволила.

— Чем дольше функционирует мертвец и чем сложнее он изначально, тем больше он требуется энергии. И тем, соответственно, больше производится мертвой маны. Она накапливается. И время от времени случаются такие вот спонтанные выбросы. Мертвая мана — это хаос чистой воды…

…а ведь она все равно некрасива.

Блондинка.

Некрасивая блондинка — это нонсенс.

— Плохо, — сказала Тельма. — А запись…

— То, что до прорыва, будет в норме. А дальше — посмотрим… но вряд ли выйдет копнуть глубже. Хаос на то и хаос, чтобы разрушать…

…и хорошо, что имеется базовая запись. Второй всплеск, вызванный проникновением, вероятно стер и многие из того, что Мэйнфорд увидел. Зато кристалл цел. Судя по ровным контурам, даже не поврежден.