Голодная бездна Нью-Арка
- Автор: Карина Дёмина
- Жанр: Фэнтези: прочее
Читать книгу "Голодная бездна Нью-Арка"
Глава 11
Сандра была дома.
Наверное, не стоило к ней заглядывать… ни к чему, чтобы эти отношения, и без того слишком тесные, перерастали в нечто большее.
Во что?
В дружбу?
О дружбе Тельма имела весьма смутные представления. В той, первой своей жизни, ей было не с кем дружить. Не с нянькою же? И не с горничной, а остальные, те, кого Тельма по наивности своей полагала друзьями, просто снисходили до забавной девочки… позже… какая может быть дружба там, где каждый сам за себя? Когда и спишь-то с осколком стекла под подушкой, чтобы быть готовой эту подушку отстоять… или не подушку… всегда находилось что-то, нужное другим.
— Да ты вся промокла! — Сандра открыла сразу.
В домашнем платье.
В туфельках на каблуке… всегда только на каблуке, как у нее ноги не болят-то? И растрепанная слегка, но такая домашняя… она выглядела родной.
— Я… чай купить забыла.
— Ничего, — Сандра взяла за руку. — Что, опять работа, да?
— Опять.
Уходить.
Попрощаться. Извиниться… придумать повод, или не придумывать, но Тельма скидывает мокрые туфли, и чулки шерстяные с толстым швом. Он, разбухший, кожу на ногах растер, и Сандра, этакое безобразие увидев, головой покачала:
— Тебе надо нормальную одежду купить.
— Деньги…
— У меня есть, — она отмахнулась, будто бы Тельма говорила о какой-то ерунде. — Потом отдашь…
Тельма не хотела потом. Она не привыкла быть в долгу, и быть с кем-то, если этот кто-то не мужчина, с которым она намеревалась провести ночь или час… или… не важно. Главное, что не место ей в чужой квартире, на чужой кухне.
В чужом теплом халате, от которого пахнет хлебом и корицей…
— … и вот представляешь, что он мне заявляет? — Сандра разливала чай, и кажется, не видела в происходящем ничего особенного. — Мол, таких как я у него сотня… и если я хочу пробиться, то надо проявить гибкость! Представляешь⁈
Она была возмущена.
И все одно сияла ярко-ярко, так, что смотреть было больно, но Тельма смотрела, пила этот свет, который согревал лучше халата и травяного чая.
— А я ему ответила, что если ему потаскушка нужна, то пускай себе в другом месте ищет… я приличная девушка! — Сандра плюхнулась на стул и взяла булочку. Повертела. Вздохнула. И вцепилась зубами. — В общем… нет у меня теперь агента… и что делать?
— Найти другого.
Чужие проблемы, как это с ними часто случается, казались мелкими, пустыми. Агент? Да агентов в Нью-Арке полно… правда, половина из них — обыкновенные сводники, а вторая половина — неудачники, сами пытавшиеся пробиться на сцену. И только единицы и вправду хоть на что-то да способны.
— Я-то найду, — булочку Сандра жевала сосредоточенно, целиком отдаваясь процессу. — А если и новый… понимаешь, я ведь… я, может, не особо умная, но… видела девочек, которые не первый год… они перегорают. А я не хочу… и если домой вернуться…
Домой?
Сандра не может домой вернуться! Как тогда Тельма? Она будет возвращаться в этот клоповник без малейшей надежды согреться?
Это несправедливо!
Это… это хуже, чем хлеб отнять у наивной девчонке, которая свято уверена, что на полдник детям подают черничные кексы или, на худой конец, медовую коврижку…
— Не обращай внимания, — Сандра слизала с пальцев сахарную пудру. — Это я так… печалюсь.
— Не печалься, — Тельма не знала, что делать с этой своею растерянностью.
И с Сандрой.
С ее светлыми волосами, собранными в хвост, стеганым халатом, родным братом того, который был сейчас на Тельме, с домашними туфельками на каблуке и розовыми помпонами из кроличьего меха… помпоны Сандра гладила, и взгляд ее был туманен.
А свет погас.
Нельзя так!
— Послушай, — Тельма провела языком по зубам, чувствуя их неровность. Слева коренные выросли неровно, и наверное, мама поставила бы скобы, но… кому в приюте дело до кривых зубов? Целы? Уже повезло. — Я… не стану ничего обещать, но… у меня есть знакомый… был знакомый… не уверена даже, захочет ли он со мной встречаться…
Однако встретиться надо.
Ради мамы.
Тельмы.
Волшебной свирели, которая, наконец, оставила Тельму в покое… и Сандра… она сияет ярко, по-настоящему, и свет ее еще не пропитался ядом местных дождей.
— Я все равно попробую. Быть может, он согласится посмотреть на тебя…
— Здорово, — не очень уверенно произнесла Сандра. И улыбнулась. — Но если не согласится… я все равно останусь. Не хочу возвращаться вот так…
— Хорошо.
Ночью Тельма шла по улице.
Мокрая мостовая. Серые шкуры домов. Сами дома — Тельма точно знала, что они живые. И ранимые, а потому прячут в раковины железа и бетона хрупкие нервы электрических проводов, газовые трубы и сердца электрогенераторов…
Дома следили за Тельмой.
А она шла… куда? Туда, куда звала ее волшебная свирель. Она же играла… и не было музыки прекрасней… и в какой-то момент, кажется, на площади, Тельма закружилась в танце… она летала над мостовой, и чувствовала, как раскрываются за спиной крылья, те самые из органзы, украшенной стеклярусом, которые мама надевала для «Волшебной ночи»… только сейчас крылья были живыми, как и дома, и город…
Тельма взмахнула ими и поднялась высоко…
Теперь весь город лежал перед ней, как на ладони. Кругляш Острова с короной небоскребов. Во сне они искрились силой. И жилы четырех мостов гудели от избытка ее… сверкали алмазами особняки Первого круга… и тускло светились дома Второго.
Но путь Тельмы лежал на окраину, туда, где жила свирель.
Здесь пахло, как на берегу, йодом и плесенью. Гнилью. Страхом. Здесь под ногами хрустели кости бродячих собак, а мертвые кошки прятались в мотках колючей проволоки. И только крысы плясали… Тельма никогда прежде не видела пляшущих крыс.
Выглядели они отвратно.
И она бы взлетела, но крылья опали, набрались местной гнилой воды, повисли грязными тряпками. А ноги увязли в болоте. Свирель пела… только вот в песне ее что-то изменилось. Нет, музыка была прекрасна, однако… появилась в ней фальшь невыполнимых обещаний.
…вечность…
Зачем Тельме вечность?
…счастье…
А разве оно возможно?
…мир, где нет ни забот, ни бед… где Тельма вернется в прошлое… она ведь мечтает об этом? С того самого дня, как оказалась в приюте… каждый день, каждую ночь она упрямо возвращалась… и вот ей дают шанс. Кто откажется от такого?
— Я откажусь, — сказала Тельма крысам, которые устроили хоровод вокруг нее. — Прочь…
Крысы не слышали, они-то вот были очарованы музыкой.
…глупая, глупая девочка… неужели она и вправду надеется… а на что надеется? На месть? Добраться до Гаррета и… убить?
Тогда Тельму казнят.
Объявят безумной, но все одно отправят на виселицу. А Гаррета сделают невинной жертвой… он не заслужил того, чтобы быть жертвой… он сволочь и лжец, об этом все должны узнать.
…смешная… кому интересно то, что произошло десять лет тому? Над нею посмеются… или вновь же объявят безумной… самозванкой… у нее нет ни друзей, ни даже знакомых, которые бы поддержали… а Гаррет ныне сенатор… и в президенты баллотироваться собрался… все об этом говорят.
Разве Тельме позволят опорочить светлый его образ?
Да и кому это нужно?
Мать давно мертва. Гаррет о ней забыл… Тельма помнит, но если она согласится, если пойдет за флейтой, то ей помогут избавиться от ненужной памяти.
Там, внизу, весело.
Там горят костры, а на кострах стоят котлы. И древние твари, имена которых забыты даже Низверженными, в этих котлах варят пиво из кореньев, костей и жирной кладбищенской земли. Пиво это сладко, хмельно…
…оно нужно земле.
…оно поит город и Бездну под ним… и Бездна спит, всем во благо…
— Нет, — Тельма закрыла уши ладонями. — Ты лжешь.
И крысы остановились.
Зашипели кошки, а кости под ногами зашевелились… расползлась земля, из черного зева ее выступила фигура.
Он не был человеком.
И альвом, Тельма видела альвов. Он не был ни цвергом, ни масеуалле, никем из тех, чье существование было признано… слишком высокий, слишком тонкий, прозрачный почти.
Белесые волосы его слабо светились.
А вот лица, сколь Тельма ни старалась, не могла рассмотреть.
— Уходи, — сказала она, отступая, и крысы с визгом выскочили из-под ног. — Я не пойду с вами… я не ваша…
Он ничего не сказал, но лишь протянул руку.
Такую… тонкую… будто стеклянную.
— Нет, — Тельма сделала еще шаг назад. И второй. — Мое место здесь.
А он усмехнулся и поднял свирель, которая казалась слишком тяжелой для этого невесомого тела. И Тельма поняла, что не может позволить ему заиграть, что сейчас и здесь у нее не хватит сил сопротивляться.
— Не надо… пожалуйста…
Она пятилась, и кости хрустели под ногами, земля поднималась, точно желала поставить подножку, а тот, со свирелью, смотрел.
Ждал, когда Тельма упадет.
И она упала бы, позволив земле сожрать себя, смешать, что с прахом, что с грязью, что с мертвой травой, корни которой торчали седыми волосами…
Первый хрустальный звук свирели заставил ее оступиться… она зажмурилась, вскинула тряпичные крылья в тщетной попытке взлететь… и не упала.
Не позволили.
Шею опалило жаром чужого дыхания, а когтистые лапы стиснули плечи. И Тельма с облегчением подумала, что сейчас ее просто-напросто убьют. Какая радость! Обыкновенная смерть, без проклятых подземелей, котлов и свирели, которая играла… только Тельма не слышала ни звука.
То, что стояло за ее спиной — а обернуться мешал страх — не спешило убивать.
Оно слушало.
Внимательно слушало, но, сколько бы ни старался призрачным менестрель, существо — это Тельма чуяла всей своей сутью — не способно было оценить музыки.
И ему надоело просто стоять.
Оно вдохнула запах Тельмы, заворчало, но не грозно, скорее уж успокаивая, а потом вдруг… это не было рыком, это не было криком, это было просто… звуком.
Всеобъемлющим.
Заполнившим собою все пространство, и Тельму тоже. Она в какой-то миг перестала быть человеком, превратившись в сосуд. И этот сосуд грозился треснуть…
…рассыпались прахом крысы.
И кошки.
И даже кости, похожие на траву… сама земля горела, избавляясь от бледной сети корней… а менестрель стоял, прижимая к губам бесполезную свирель… он и сам вспыхнул зеленым пламенем, ярко, словно целиком, от волос до босых ног — Тельма только сейчас увидела, что они и вправду были босы — состоял из стеарина высшего качества.
Она не хотела смотреть на это, но и отвернуться не могла, вовсе перестав принадлежать себе.
А потому… стояла и ждала, когда безумный этот сон — конечно же, сон, как иначе? — закончится. Уж лучше бы снова мама привиделась, с этими кошмарами Тельма как-то научилась сосуществовать…
…свирель упала.
…и ушла в обгоревшую землю.
…а чудовище распахнуло кожистые крылья и обняла Тельму… надо же, какие заботливые твари водятся в ее кошмарах.