Маринка, хозяйка корчмы
- Автор: Ульяна Гринь
- Жанр: Фэнтези
Читать книгу "Маринка, хозяйка корчмы"
Глава 6. Мудрости полные штаны
Аллен дёрнул в последний раз за коровье вымя, потом сплюнул, выругался своим любимым парсыном и потянулся за горшком, стоявшим в закутке. Вынул пальцами густой жир, растёр в руках и принялся натирать корове вымя. Он делал это такими щедрыми жестами, что я позавидовала Жуже. Массаж такими сильными жилистыми руками… Ей-богу, была бы не против! Даже если у меня нет вымени.
Тьфу, о чём я думаю?
Сколько времени прошло? А Любаша там одна сидит! Оторвавшись от стойки, бросила Аллену:
— Поняла всё, а теперь мне надо к девочке.
Фырчаньем он отпустил меня и сам встал. Понёс за мной бадью в дом, и только Жужа пробурчала вслед:
— Не опаздывай больше.
Пробежав через двор, я влетела в кухню, пересекла её в три шага и оказалась в комнате. Любаша сидела на кровати и смотрела на меня со страхом. Руками теребила откромсанный кое-как кусок ткани. Присмотревшись, я поняла, что это перед платья. Красивая ткань, нежно-бежевого цвета… Я видела такое платье в женском сундуке. Ножницы валялись рядом, и я быстро прибрала их — огромные, кое-где заржавелые. Спросила с укором:
— Ну, что же ты меня не подождала? И как отрезала? Хоть не поранилась?
Любаша помотала головой, пряча взгляд. Боится. А чего боится?
Оказалось, не чего, а кого. Аллен заглянул мне через плечо и разъярился мгновенно:
— Чиби! Ты сдурела, да?! Зачем платье испортила?!
Выхватил кусок ткани из маленьких ручонок. Я краем глаза заметила движение и инстинктивно заслонила девочку своим телом, но удара не последовало. Аллен стоял, сжав в кулаках несчастную тряпку, и кипел изнутри. Ещё немного — и дым ушами пойдёт. Я проблеяла тихо, но твёрдо:
— Она ни в чём не виновата! И не надо было её одну оставлять!
— Это было свадебное платье твоей матери! — гаркнул хозяин, не глядя на меня. — Тебе кто сказал его уничтожать? Парсынова дочь, отродье прижилое!
— А ну замолчи немедленно! — рявкнула я, выпрямляясь. — Да что ж такое! Твоё она отродье, не видно, что ли?
А потом добавила без ехидства, совершенно искренне:
— Хотя как такому неприятному человеку, как ты, досталась такая чудесная дочь, просто непонятно!
— Потворствуй! Защищай! А она и твою одежонку изрежет, что делать будешь?
Вот в его голосе явная нота издёвки. Ну погоди, волк противный! В издёвку я и сама умею.
— А ты, как добрый господин, подаришь мне новую! И правда что, эта негармонична!
Аллен шумно вдохнул, чтобы успокоиться, как мне показалось, а потом так же шумно выдохнул. Швырнув мне кусок платья, буркнул:
— Поди перетряхни всю одежду. Нечего без дела шляться.
Я сразу и не поняла, что битва окончена. А потом, поняв, решила закрепить успех:
— А мышь? Там мышь, я её боюсь.
— Она тебя не съест, — сказал он веско и добавил, будто пообещал: — А вот я могу.
- Я тебе не Красная Шапочка, чтобы меня есть, - ответила уже спокойно. Вообще любой конфликт всегда можно уладить, если обратить всё в шутку. Но как быть с тем, кто из другого мира и шуток твоих не понимает?
Вот и Аллен уставился на меня, на мои волосы, потом обвёл меня взглядом целиком и спросил удивлённо:
- У тебя есть красная шапка?
Я только глаза закатила, но помотала головой. Сказала с запинкой:
- Это такая сказка. А тебе нужно кота купить. Кот поймает мышь.
- Кот? В моём доме? Никогда!
Аллен снова показал свой звериный облик, и я поняла – волк. Он волк. Морда волчья, шерсть бурая, и клыки такие огромные, длинные… Но пугаться я уже устала, поэтому сказала просто:
- Без кота никак, так что уж как-нибудь постарайся принять это.
- Женщина, сколько ты будешь мне противоречить?! – прорычал он. – Я твой хозяин, пойми уже это.
- Я буду всегда – понимаешь? всегда говорить то, что я думаю.
Даже ногой топнула. Выбесил он меня, настолько выбесил, что прямо захотелось снова за кочергой сходить! Видимо, Аллен понял это по моему лицу, потому что только прищурился и больше ничего не сказал. Но ушёл в свою комнату с таким видом, будто я его оскорбила и всю его семью до седьмого колена.
А мне всё равно.
Противный мужик. Патриархальный, дремучий, злой, постоянно цепляется ко всему… Интересно, что случилось с его женой? Умерла от тоски, что вышла замуж за этого типа? Или, может, вообще не выдержала и сбежала? Я бы тоже сбежала, честное слово.
Присев к Любаше на кровать, я спросила:
- Будем делать куколку? Я тебе покажу, сейчас.
Ножницами обрезала кусок ткани до почти ровного прямоугольника. Теперь всё просто, надо сложить вдоль, потом поперёк. Выдернуть несколько длинных нитей с края. Обвязать ниткой голову, потом из остатков ткани скрутить жгут, тоже обвязать и вставить внутрь большого куска. Остаётся только закрепить, замотав «пояс» платьица.
Руки мои дрожали. Когда-то мы делали таких куколок с Ташей. У неё было много игрушек, мы с мужем не скупились на них, баловали нашу девочку. Но куколки-мотанки – это так просто, так занятно, так тепло, когда создаёшь их из обрезка материи и ниток вместе с доченькой… Вот вспомнила об этом и снова вспомнила о Таше. И снова острая боль где-то в груди, снова воздуха не хватает…
Глаза застилали слёзы, но я не вытирала их, позволяя капать на старые треники. Зато маленькая ладошка скользнула по моей щеке, Любаша приникла ко мне, словно пытаясь утешить, осушила слёзы рукавом платья. Я всхлипнула, прогоняя жалость к себе, и порывисто обняла девочку, прижала её к себе.
Всё, хватит вспоминать прошлое!
Я буду заботиться о Любаше, буду любить её так же ярко и беззаветно, как любила свою дочь.
Зарылась носом в светлые волосы, чистые, пахнущие очагом и кашей, поняла – я уже её люблю. И не может быть никаких «уйду и брошу». Даже если Аллен всё-таки начнёт меня бить. А невмоготу станет – заберу Любашу и сбегу, всё равно куда, но ни за что с ней не расстанусь!
Аллен появился на пороге и швырнул в меня тряпками. Я поймала их, развернула. Рубашка и платье. А свёрнутое в клубочек – тёплые шерстяные чулки. Подняв взгляд на Аллена, спросила молча – что это?
- Тебе, - отрывисто сказал он. – Переоблачись. А это срамное – сожги.
Срамное? Я оглядела свой наряд. Треники, конечно, не очень приличные, но до срамных им далеко. И майка тоже норм. Лифчика, правда, нет, однако мне он пока не нужен в обязательном порядке. А платье красивое – ткань плотная, даже грубоватая, но тёплая и уютная. Цвет бежево-сероватый, немаркий, фасон практичный – просто два полотнища, сшитые вместе с вырезом для головы и рукавами. В шлейки вдет поясок-тесьма. Ну слава богу, наконец-то… Хозяин подарил Добби носок, Добби свободен! Ой! Нет, это из другой оперы. Добби просто наденет платье и станет похож на всех остальных женщин в этом мире.
Аллен стоял в двери, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Явно ждал чего-то. Я встала и спросила с намёком:
- А переодеться мне где?
- Тут.
- А ты смотреть будешь? – съязвила. – Давно голую женщину не видел?
Он так прикольно смутился, что я даже его пожалела. Буркнул:
- В кухню иди. Больно надо мне на тебя глазеть.
Я дёрнула плечом, хмыкнув, и понесла подаренную одежду на кухню. Там быстро сбросила плащ, штаны и натянула на ноги чулки, размотав их полностью. А к чему их прицеплять? В памяти всплыло какое-то видео, которое я смотрела давным-давно, где девушка показывала, как одевались дамы в прошлых веках. Она подвязывала чулки шнурками под коленом. А где мне взять шнурки? А?
Проявив смекалку, нашла в сундуке бечёвку и ножом отрезала два подходящих куска. Подвязала чулки чуть выше колена – такими они были длинными. Потом освободилась от начинающей пованивать майки и протёрла под мышками чистой водой из колодца, потом натянула рубашку. У неё была пуговка, стягивающая декольте, и два разреза по бокам – очень вызывающие, зато практичные. Платье село поверх рубашки как влитое. Я одёрнула подол, огладила ткань на бёдрах. Красота – никаких кринолинов и корсетов! Всё простенько и со вкусом.
Для полной картины мне не хватало только обуви, но я решила надеть свои кроссовки и пока что больше не надоедать Аллену.
Вечер прошёл спокойно. Слишком спокойно. Мой хозяин спал в своей кровати, а я убиралась в проходной комнатке. Вылизав её до состояния «почти что чисто», присела подумать, чем накормить Любашу и её отца. Девочка всё играла с куклой, как я ей показала: то качала её, укладывая спать, то кормила щепочкой вместо ложки, давая воображаемую кашу. Однако всё ещё не говорила. Я любовалась моей малышкой из кухни, а в голове всё вертелась еда. Что же приготовить?
Ответ на вопрос пришёл сам.
Котлеты из каши с мясом. А почему бы и нет? И приготовленное не пропадёт, и форма другая, как будто новое блюдо сделала! Но для этого мне снова придётся идти в большой дом. Не над очагом же котлеты жарить!
Воровато оглянувшись на комнату Аллена, я тихонечко сказала Любаше:
- Сиди тут играй с куколкой, а я быстренько сделаю котлеты и вернусь, договорились?
Она посмотрела на «мотю» и с самым серьёзным видом кивнула. Я же на цыпочках вышла из кухни со сковородкой каши.
Пересечь двор – три секунды.
Открыть дверь, скользнуть внутрь, добраться до зала – ещё две.
Застыть столбом, потому что увиденное зрелище поразило до глубины души – бесценно. Нет, зачеркнуть. Можно смотреть вечно.
Нет, правда! Когда и где я ещё могла бы увидеть целую толпу призраков, которые пьянствуют в старинной забегаловке? Они были полупрозрачными, но такими реальными, что я остановилась, прижав сковороду к животу, и пялилась, пытаясь не упустить ни одной детали, ни мельчайшей подробности.
Из женщин в зале были только горничная и повариха. Все остальные – мужики. Причём, мать вашу, оборотни мужики! Не все. Но большинство. Их шикарная волосатость не могла быть следствием простой небритости, потому что вытянутые морды и звериные носы, уши, которые мало напоминали человеческие, и жуткие, хищно загнутые когти на руках или лапах просто вопили о том, что все клиенты заведения имеют вторую сущность. Волки, медведи, кошачьи… Их было столько, что я торчала, невежливо раскрыв рот и разглядывая призрачных посетителей.
Первой меня заметила горничная. На её лице, как будто слепленном из эластичного воздушного шарика, появилось виноватое выражение ребёнка, которого застали на месте поедания запрещённого варенья прямо из банки. Горничная метнулась куда-то вбок, наткнулась на официанта, но не сшибла его, а прошла сквозь. Я фыркнула: не то от удивления, не то от смеха. Тут уж обернулась и повариха.
У неё выражение лица было совсем потешное: куда бежать, чтобы не поняли, что я участвовала в этой затее?! Я рассмеялась уже в голос, и повариха просто исчезла, как она это делала раньше. Пришлось строго спросить:
