Маринка, хозяйка корчмы

Глава 8. В поисках истины

Я и служанка, и госпожа.

Помня об этих словах, вошла в калитку дома хозяйкой. Как хозяйка, заботливо закрыла её на задвижку. Оглядела цветущие кусты. Подрезать бы их, а то Аллену всё побоку. Похоже на смородину – листья знакомые, надо спросить у соседки, что это. Если найду сахар, сделаю закатки на зиму… У Любаши растущий организм, ей витамины нужны.

Аллен ждал меня за столом. Сидел, положив кулаки на скатерть, и смотрел на грубо вышитый узор из цветов и листьев. Я притворила дверь за собой, и та стукнула легонько. Аллен словно очнулся и глянул на меня, прищурившись. Спросил подозрительно:

- Куда тебя шаманка водила?

- К себе в нору, - рассеянно ответила я. В чём он опять меня подозревает? В заговоре с лисой? – Ты ужинал?

- Нет ещё. Ты же мне не дала еду.

- А сам не мог взять?

Аллен огрызнулся:

- Ты женщина, на что-то должна служить! Подай мне ужин.

Я прошла было на кухню и взялась за сковородку, но со стуком поставила её на место и вернулась. Воткнула кулаки в бока и гневно сказала Аллену:

- Знаешь что, женщина служит для разных вещей! Например, любить! Или поддерживать! Или помогать! Патроны подавать, когда весь мир против тебя! Но у тебя, конечно же, женщина служит только для готовки и уборки!

- Ты не женщина, ты служанка, - рявкнул он, но я перебила, не позволив в очередной раз унизить себя:

- Я служанка и госпожа! И не смей больше на меня орать! Понял?

- Стой! – удивился Аллен. – Как это «служанка и госпожа»? Так не бывает. Или ты служанка, или госпожа!

- Ничего не знаю, мне так сказала шаманка. А ещё запомни: без слова «пожалуйста» вообще для тебя пальцем не пошевелю!

- Я голоден, подай мне еду, - фыркнул он и выразительно на меня посмотрел. Мол, я таких слов в принципе не признаю. Я подняла брови. Уступать не собиралась.

Играли мы в гляделки с минуту. Аллен с грохотом отодвинул стул и встал. Я вскинула голову, собираясь дорого продать свою жизнь, но тут раздался звук шагов маленьких ножек. В комнате появилась Любаша. Она обняла крепче свою Мотю и подбежала ко мне, протянула руку, и я подняла её, прижала к себе. Запах сонного ребёнка наполнил меня окситоцином чуть больше, чем целиком, а потом…

Потом я ощутила на щеке робкое касание. Не поверила себе, замерла. Но нет, это и вправду Любаша меня поцеловала. Сама!

Когда ты вернёшься, я тебя поцелую…

Так странно. Ведь это не Таша, это не мой ребёнок, не моя кровиночка! Кого же я видела в тумане в норе шаманки? Любашу или Ташу?

Нет, не хочу об этом думать. Обняв худенькое тело девочки крепче, я взглянула на Аллена. Он смотрел на нас странным взглядом, и мне показалось, что где-то под бородой прячется растерянная улыбка. Растерялся? Это хорошо! Сейчас я его тёпленьким и возьму.

- Аллен, мне нужно с тобой поговорить, - твёрдо сказала и удобнее посадила Любашу на локоть. – Пойдём.

- Куда?

- Туда. Следуй за мной.

Думаю, только растерянностью и можно объяснить то, что он без звука попёрся во двор, стуча сапогами по полу. А я шла уверенно, как настоящая госпожа. Прямиком ко входу в корчму. Открыла дверь и углубилась в коридор. Любаша положила голову мне на плечо и сопела довольно. Ведь она любила бывать тут, играть в зале, получать от Рабии маленькие вкусняшки. Корчма для неё стала местом, где тепло, где кормят и улыбаются. Что ещё нужно ребёнку для счастья?

Отец, сказала я сама себе и обернулась на Аллена. Его лицо снова стало угрюмым, а взгляд замкнутым. Но ни отступать, ни возвращаться я не собиралась. А он следовал за мной скорее уже по инерции, чем по собственной воле.

Первыми его словами, когда мы оказались в зале, было:

- Зачем ты меня сюда привела, парсын-ба?

- Поговорить.

Я посадила Любашу на стол и повернулась к хозяину. Тут же в зале появились призраки. Они никогда не спали и всегда были наготове. К чему – не знаю. Но, похоже, прислуживать, убирать и готовить стало для них способом не скатиться в злобу и скуку. Клери присела передо мной и вопросительно взглянула в глаза. Я сделала ей жест подождать и посмотрела на Аллена. Странно – он не замечал горничную, не видел её, как видела её я! Почему? Почему мы с Любашей можем видеть призраков, а Аллен нет?

- Говори, - бросил он резко. – Я слушаю тебя.

- Нет, не в таком ключе, - спокойно ответила я. – Давай сядем за стол и поужинаем вместе под хорошее вино, которое сохранилось в погребе.

- Ты хочешь ужинать ЗДЕСЬ? – он огляделся и сделал странное лицо. Я фыркнула, увидев, как Честел метнулся к погребу, а Рабия, всплеснув руками, исчезла в стене кухни. Ответила Аллену:

- Да, здесь. Разве не самое подходящее место? Это же корчма – место, где едят.

- Она закрыта, - буркнул он.

- Вот ты мне и расскажешь, почему. Давай сядем.

И кивнула Клери, которая ждала у стойки. Призрачная горничная всё поняла мгновенно. Откуда-то появилась скатерть, которую девушка встряхнула, как огромный белоснежный парашют, и та опустилась на стол. Аллен широко раскрыл глаза, глядя на это действо и, вероятно, ничего не понимая, а Клери тем временем принесла бутылку вина, которую Честел достал из погреба. Два бокала и бутылка, плывущие по воздуху, должны шокировать, да.

- Что это? – спросил он громким шёпотом. Я пожала плечами:

- Скажу, если ты мне расскажешь, что случилось с корчмой.

- Зачем тебе это знать?! – буркнул он.

- Это плата за секрет, который ты просишь меня раскрыть, - усмехнулась, усаживая Любашу на скамью. Клери мгновенно притащила ещё одну бутыль – на этот раз что-то прозрачное с дольками фруктов внутри. Я вопросительно взглянула на горничную, она указала на девочку и на бутыль, кивнула с улыбкой. Откупорив, я налила прозрачной жидкости в чашку и подвинула к Любаше. Девочка попробовала и с жадностью выпила до дна.

- Ябломонад, - пробормотал Аллен. – Его делала…

И замолчал, с острой жалостью в глазах глядя на дочь.

Нет, так я его не уговорю. Упёртый чёрт… Надо сначала заставить его расслабиться, и слова сами польются, да так, что не заткнёшь. Поэтому я налила вино в бокалы и махнула в сторону кухни. Рабия кивнула и вынесла парадную кастрюльку с ручками в виде драконьих голов. Клери метнулась за тарелками и ложками. Аллен смотрел на круговерть волшебных предметов, как на конец света. И только Любаша хлопала в ладоши, радуясь старым знакомым - призракам.

Половник сам собой сервировал нам по две ложки супа. Каравай хлеба и нож вгрызлись друг в друга, и победил последний, нарезав несколько длинных шматов. Аллен похоже сдался, потому что опасливо взял в руки ложку и попробовал суп.

- Вкусно? – осведомилась я. Он кивнул. Потом оглядел корчму и спросил осторожно:

- Что это за магия, можешь ты мне сказать наконец?

- Конечно, - улыбнулась я. – Когда ты расскажешь, что случилось с корчмой. Почему закрылась «Весёлая Саламандра»?

Полная и безоговорочная капитуляция хозяина была только моей личной заслугой. Хотя, возможно, он просто устал спорить со мной. И глухо ответил:

- Это место напоминает мне о том, что я потерял. Как будто одной Чиби недостаточно…

- Где твоя жена? Она погибла в пожаре? – спросила я тихо. Аллен покачал головой, хлебая вкусный суп с мясом и овощами. Потом сказал нехотя:

- Она родила мне дочь и уехала. Куда – не знаю. Пожар случился не по моей вине. Корчму подожгли. Это произошло в ночь, когда моя жена бросила нас.

Он зло бросил ложку на стол, отчего Любаша вздрогнула и сжалась над своей тарелкой, и глянул на меня исподлобья налитыми кровью глазами:

- Довольно тебе этого? Или ещё хочешь что-нибудь узнать?

- Довольно, - фыркнула я. Он только хочет казаться страшным и злым, а на самом деле Аллен просто глубоко несчастный и одинокий человек. То есть, оборотень. Не смог пережить потерю жены, и даже ребёнок не помог. А ведь со мной случилось горе, которое в десять раз страшнее… Я бы смогла пережить!

Вкусный суп из остатков вчерашнего мяса и крупно нарезанных кусков того, что я называла картошкой, показался мне вдруг горьким и недосоленным. Дура я. И Аллена зря осуждаю. Я не пережила. Я оказалась слабой и не выдержала одиночества. Меня ничто не держало в жизни…

Глянула на Любашу. Машинально тронула под платьем ожерелье из красных бусин.

- Что ты ищешь?

- Забвение. Смерть. Избавление от боли.

- Твоя дочь?

- Да. Она умерла, и я не могу жить без неё.

- Возьми это, оно тебя избавит от страданий.

Сжав ожерелье в ладони, я посмотрела в глаза незнакомому человеку и шагнула на проезжую часть…

Боль в груди вспыхнула и угасла – медленно, как угасает догоревшая спичка. Таша, моя маленькая девочка, угасла в один момент – быстро и стремительно. Чувство вины никогда не оставляло меня с этой минуты. Я всегда ездила по правилам, я пристёгивалась, пристёгивала дочь, не гоняла, не позволяла себе даже пол-пива, если была за рулём… Но что с того, если в правый бок машины въехал тяжёлый грузовик, не оставив моей малышке ни единого шанса на спасение? Что с того, что у шофёра случился сердечный приступ на середине дороги? Что мне было с того? Моей Таши больше не было… А мир крутился, как и раньше, даже не заметив её смерти. Я не могла понять, почему все живут, а Таша – нет. Не могла понять, почему мой муж продолжает ходить на работу, хотеть есть и спать.

Я не нашла поддержки.

Наверное, я просто её не искала. Застряла в четвёртой стадии принятия неизбежного, в депрессии. Мне было в ней слишком комфортно, чтобы двигаться дальше и делать что-то.

Как жить, если смысла жизни больше нет?

- Аллен, эта корчма принадлежит тебе?

Спросила, чтобы прогнать мысли о Таше. Мой хозяин проглотил ещё ложку супа и покачал головой:

- Она принадлежала моей жене. Теперь это наследство её дочери.

- Так почему ты не пользуешься таким роскошным заведением? Почему работаешь столяром?

Он шумно выдохнул, наверное, чтобы не наброситься на меня. Процедил сквозь зубы:

- Потому что не желаю вспоминать, как было раньше.

- Ты не прав.

- Если ковырять рану, она никогда не зарастёт.

- Если наложить пластырь, тебе не придётся ковырять рану.

- Хватит глупостей! – рыкнул Аллен. – Лучше скажи, что всё это значит? Зачем ты меня притащила сюда, и как всё это летает по воздуху?

Воспитывать мужчину – последнее дело. Ладно, бог с ним, как-нибудь разберёмся с этим его скверным характером… Теперь можно и обрадовать Аллена.

- В общем, главное, только не волнуйся, хорошо? – сказала весело. – Тут остались три призрака прислуги. Рабия, Честел и Клери.

- Что-о-о?

Аллен выглядел шокированным. Причём натурально – как если бы я его шокером ткнула в лоб! Глаза выпучил, челюсть уронил на стол, выпрямился и отшатнулся. Заозирался. Поверил, наверное! Я махнула рукой горничной, и Клери с удовольствием приняла вызов. Длинная метла из тонких веток на деревянной ручке отправилась плясать по корчме, а с другой стороны официант принялся расставлять по столам тарелки по две или по четыре. Ей-богу, дорого дала бы за то, чтобы посмотреть на это великолепие глазами Аллена, ибо я-то видела призраков, а он нет. И Любаша, глядя на Клери, принялась хлопать в ладоши и беззвучно смеяться.