Империя дракона
![Империя дракона](/uploads/covers/2023-12-28/imperiya-drakona-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Наталья Якобсон
- Жанр: Фэнтези / Приключения / О драконах
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Империя дракона"
Теперь вдруг самой Розе захотелось оградить от опасности меня. Она мяла в руках ту самую бумажку с колдовской формулой, которую до этого пыталась отдать мне. Кресло раскачивалось само, а Роза сидела в нем неподвижно, легкая, как пушинка и таинственная, как призрак.
–Прочти свои заклинания и они приведут нас к храму, который ты назвал залом под куполом, – Роза первой прервала молчание.
–Ты, правда, хочешь пойти туда вместе со мной?
–Я хочу взглянуть на это место, – Роза легко и бесшумно поднялась из кресла. Оно еще долго продолжало качаться, будто в нем осталась сидеть ее тень. Сама принцесса прошлась по комнате, погладила гремлина, который спал на ее муфте, заглянула в шифоньер, где пестрели радужными цветами ее платья. Я знал, что она ищет свой камзол и шпагу, но не может вспомнить, в которым из шкафов их оставила.
–Там мы можем встретить Ротберта и подсмотреть каким образом он научился продлевать молодость, – не задумываясь произнес я, будто кто-то шепнул мне в ухо подсказку.
–Разве он может причинить тебе какой-то вред? – удивилась Роза. – Может ли он придумать какой-то способ, чтобы оборвать жизнь бессмертного создания? Есть ли вообще какой-то способ оборвать твою жизнь?
Я внимательно посмотрел на нее и сказал то, о чем подумал:
–Если ты меня бросишь, я этого не переживу.
–А, что ты сделаешь? – рассмеялась она. – Как ты сможешь убить себя?
Вопрос ударом колокола отдался в сознание. Действительно, как? Прыгнуть с высоты и разбиться? Тщетно. Даже если я не раскрою в последний миг крылья, а разобьюсь, то каждая клеточка тела все равно восстановиться. Ударить себя ножом? Бессмысленно. Выпить яд? Бесполезно. Надрезать вены? Рана тут же срастется.
–Единственное, что можно сделать это обезглавить меня, – предположил я.
–Пока ты в человеческом обличье никто не решиться на такое святотатство, – возразила Роза.
–Никто из людей, – поправил я. – Только вот, у меня язык не повернется назвать князя человеком.
–Князь слишком ценит твои безупречные черты лица. А, значит, опасаться нам нечего, – Роза все-таки нашла в нижнем ящики шкафа то, что искала: камзол, бархатные панталоны, жилет, сапоги и, конечно же, шпагу в ножнах.
–Собирайся, – кивнул я, радуясь тому, что все время рядом будет живое и красивое существо. В одиночестве путь в ущелье мог бы показаться бесконечным. – Я должен сказать королю, чтобы даже в случае моего исчезновение он не отдавал власть Анри, если тот объявиться. Нужно предусмотреть все.
Я уже стоял возле открытого окна, за которым мерно кружились снежинки и собирался улететь, но остановился, вспомнил, что надо похвалить Розу за то, как она впечатлила Камиля.
–А знаешь, автор пьесы мечтает о твоем возвращение на сцену.
–Я, конечно, понимаю, что ты считаешь «Тень и маркизу» пасквилем, но, задумайся, автор не только опорочил твое честное имя, но сделал тебя, дракона, знаменитым героем по крайней мере на подмостках.
–Утешительно, – пробормотал я, улыбнувшись уголками губ. Роза сказала еще что-то, но ее слова были обращены уже только к снежной круговерти за распахнутым окном. Кажется, она говорила, что подозревает некоторую фантазию в пьесе, но считает, что в жизни все было иначе. Я не расслышал, потому что спешил. Уже шагая по улицам Виньены я на ходу вспоминал слова, которые вместо актера полагалось бы произносить мне. Конечно, Камиль присочинил, никакого разговора между мной и Сабриной ни разу не состоялось. У меня просто тогда не хватило времени вести с ней беседы, но богатая фантазия автора вкладывала в мои уста те реплики, которые я мог бы сказать только Розе, а не жертве. Я попробовал повторить про себя какой-то куплет и понять есть ли в стихах что-то оскорбляющее меня или Камиль всего лишь воспользовался тем, о чем мы с ним болтали в темнице. Жаль, что нельзя запомнить всю пьесу с первого раза.
Я остановился, взглянул на диск луны высоко над крышами домов и припомнил Розу, стоящую на сцене. Как красиво и складно она произносила свою речь. Мою речь Камиль написал так, что она смогла бы подойти, как ему самому, так и любому из волшебных существ. На улицах никого не было, никто бы меня не услышал, разве только какая-нибудь фея, желающая услужить, но пока что прячущаяся в проулке. Шепотом я повторил стихи Камиля, ответ незнакомца на вопрос маркизы «кто ты?»
–Я созданье той страны,
Где природа с смесью зла
Нас рождает вопреки
Всем уставам бытия
Мы свои среди теней
Мы крылаты и горды
Вечно в прятки средь людей
Мы за то играть должны.
И кто-то из темного переулка отозвался на мой шепот глухим, понимающим смехом. Таким многозначным смешком может только один бандит приветствовать другого. Я огляделся по сторонам, но никого не заметил.
Во дворце я не стал никого беспокоить. Зачем будить короля? Он непременно начнет отговаривать меня от опасных затей или предлагать свою помощь. Пренебрегая дверью, я воспользовался окном второго этажа, сел за стол в королевском кабинете, написал короткое письмо королю и запечатал королевской же печатью. По крайней мере так всем будет понятно, что такую печать мог оставить только наследник, но чтобы его величество уж точно ничего не перепутал я прилепил снизу крошечный оттиск своего перстня-печатки, который король, наверное, уже давно заметил у меня на руке. Во всяком случае это лучше, чем отпечаток драконьего когтя на конверте.
Мне пришлось еще заглянуть в припозднившуюся специально для преемника короля мастерскую портного. Я заказал там платья для Розы и обещал, что зайду забрать их как-нибудь ночью. Для принца, которого считали неженатым это был странный заказ. Хозяин мастерской понял меня по-своему и на всякий случай представил мне несколько миловидных девушек – швей. Кому не охота, чтобы дочь или племянница ходила в фаворитках. Внутри меня дракон зло рассмеялся, но я сам ощутил только чувство неловкости и теперь явился за вещами только ночью, когда весь штаб работниц уже спал. Лампа на окне за приопущенной шторой сообщала мне, что сам владелец еще не спит.
Я забрал сверток и пеструю шляпную коробку, объяснил, что спешу к даме и был даже рад, когда за моей спиной закрылась дверь. По крайней мере один-единственный человек во всей Виньене мог подтвердить, что по ночам меня ждет фаворитка, а не демон, которому я продал душу.
Надо было скорее возвращаться к Розе, но я мельком взглянул на луну, уже переместившуюся в небе левее над шпилями города и вспомнил еще одну сценку из пьесы, маркиза спрашивает что-то насчет рождения, юности, зари, а дракон в облике кавалера таинственно отвечает и в словах раскрывается мое прошлое:
Свое первую зарницу
Увы вспомнить не могу
Помню мрачную темницу
И оплывшую свечу
Звон цепей и шелест платья
Голос демона во тьме
Рок всесилен и объятья
Рано смерть раскрыла мне
По мнению Камиля такому откровенному признанию Сабрина поверить просто не могла. Кем она могла посчитать привлекательного молодого человека, как не притворщиком, решившим с какой-то целью разыграть из себя демона. Я все еще слышал ее ответ произнесенный устами Розы:
Смерть? Метафора иль шутка?
Скольких, притворившись им
Ты сумел лишить рассудка
Появлением своим.
Я тряхнул головой, словно пытаясь прогнать какие-то мысли. Мне надо спешить домой, а не читать чужие стихи. До того, как Роза открыла мне глаза на то, что автор талантлив я считал пьесу весьма оскорбительным сочинением.
Ощутив чье-то легкое дыхание у себя на затылке я обернулся. Фигура прислонившаяся к стене мастерской портного показалась мне настолько знакомой, что я даже не задался вопросом «кто это?»
–С каких это пор ты наряжаешься в платья? – с усмешкой спросил меня кто-то, хотя ничьи губы не шевелились и слова звучали так, что слышны были только мне. Будь даже сейчас рядом какой-то прохожий, он бы ничего не услышал.
–Они для девушки, – вслух ответил я, не задумываясь о том, что если наблюдатель на самом деле ни о чем меня не спрашивал, то мои слова могут показаться ему странными.
–Для девушки? – то ли эхо, то ли сдавленный смешок. – Ты хочешь сказать, что какая-то девушка, поселившаяся у тебя, сможет прожить достаточно долго, чтобы все это перемерить?
Слова прозвучали и опять неясно были сказаны они вслух или только вторглись в мое сознание.
–Подойди! – велел я не вслух, а мысленно, так, что ни одно живое создание не смогло бы противостоять приказу, но фигура не выступила из темноты, а напротив нырнула глубже в нее и скрылась за углом дома.
Во мглистом проулке уже никого не было видно, но я почему-то был уверен, что кто-то манит меня вслед за собой. С коробками в руках бежать за кем-то вдогонку было неудобно, поэтому я поставил их у цоколя какого-то здания с расчетом, что потом вернусь за ними. Даже если кто-то и пройдет мимо, то не заметит ни свертков с платьями, ни пестрых шляпных картонок. Посторонние не могли увидеть того, что принадлежало уже не их миру, а мне, точно так же, как прохожие не видели купленного мной дома в Ларах, хотя и знали, что он не снесен, а стоит где-то рядом в дразнящей близости от них.
Вслед за кем идти, если не слышно ни шагов, ни чьих-то запыхавшихся вдохов и выдохов вблизи, а они ведь должны были быть с учетом того, что кто-то со скоростью выпущенной стрелы убегал от меня. Ничьих следов на неровной брусчатке остаться просто не могло, но я шел как по протоптанной дорожке. Если бы я позвал кого-то за собой, то от моих подошв даже на булыжниках остался бы глубокий огненный след. Меня, возможно, никто на этот раз и не звал. Может быть, всего лишь где-то в прочной, словно проволочной сети различных драконьих инстинктов слабо затеплилось предчувствие опасности, какое возникает иногда только у ясновидящих.
Мне не надо было выбирать направление, ноги сами привели меня на площадь, к тому самому месту откуда я забрал мертвую голову Сильвии. Мертвую ли? Четко и явственно прозвучавший в моем мозгу вопрос встревожил бы кого угодно. А вдруг, даже отсеченная от тела она до сих пор жива и когда я выну ее из батистовой обертки, заменившей саван, то мертвые губы слегка шевельнуться, чтобы предостеречь меня от чего-то.
На площади горел всего один смоляной факел – крошечный оранжевый с красной сердцевиной огонек, видный издалека. От пламени шел грязный зловонный дымок, но он был недосягаем не для чьего обоняния, ведь вокруг царила пустота, а сам факел, как будто, висел в воздухе над эшафотом, без подставки или держателя. Была ли площадь пуста? Нет, так всего лишь казалось. Человеческий глаз не мог различить того, что видел я, сонма темных изящных, изысканно задрапированных в черный вельвет и муар силуэтов. Всего лишь тени, неразличимые во тьме. Различим был только огонек в центре столпотворения теней, а всех остальных, даже факельщика, нагло забравшегося на помост укрывала в своих надежных объятиях благословенная ночь. Ночь была их излюбленным временем.