Отделённые

Глава 6. Время для прикладного языковедения

Они чуть ли не крадучись шли по дороге, покрытой рытвинами. То и дело озирались по сторонам: не появится ли где ещё какая-нибудь Тварь.

Селение ничем не напоминало Вешки, которые Фаргрен помнил с детства. Последний раз он приезжал сюда лет двадцать назад. Мать, беременная тогда Ирмой, хотела навестить свою тётку, пока ещё могла ездить далеко. Саму тётку Фаргрен почти не помнил. В его памяти она осталась как Тётя Не: тут не сиди, там не лежи, это ведро не туда, тот котелок не сюда. Не гости Талек тогда же у бабки, Фар превратился бы в Племянника Да — «Да пошли вы». Для мальчишки восьми лет не самое хорошее прозвище с волнующим запахом порки. Но с Талеком они вместе развлекались и немножко проказничали, так что падение репутации прекратилось на уровне «немного непослушный».

Тогда это было весёлое, шумное даже после заката селение. Северяне редко ездили в Жжёные Пеньки. Зачем, когда есть Вешки? Были. Теперь здесь мрачное скопище полуразрушенных домов, безобразных крыш и колючих частоколов.

Размышления Фара прервал запах. Он чувствовался уже давно. Кислый и будто липкий, он исходил от богомолов, но сейчас усилился, и к нему примешался другой — сыроватый, плотный...

— Пахнет как в Чащах, — произнёс Рейт, опередив Фаргрена, который хотел сказать то же самое.

Да, это был запах Чащ. Мало кто мог определить, чем он отличался от запаха обычного леса, но любой, кто побывал на Тракте, не перепутал бы их никогда. В Чащах смешивались ароматы деревьев, трав, земли, цветов, животных и чего-то ещё. Даже Фаргрен, различавший гораздо больше запахов и ароматов, чем люди, не встречал ничего похожего. Так пахли только Тёмные Чащи.

Фар выругался про себя: ему, вообще-то, следовало заметить это гораздо раньше. Надо быть бдительнее. Хотя, если бы запах был здесь постоянно, он давно бы учуял его. Видимо, пусть это и звучит странно, источник запаха появился не сразу.

Вскоре наёмники увидели колодец. От него осталась только каменная шахта — ни крыши, ни во́рота. До сих пор не встретился ни один живой человек. Впрочем, трупов тоже не заметили. Ни людей, ни животных.

— Эй, посветите-ка сюда, — сказал Рейт, заглядывая в колодец, и Геррет направил к нему огонёк. — Там внизу настил или что-то вроде.

Фаргрен тоже подошёл посмотреть. На глубине примерно в два человеческих роста узкую шахту перекрывали деревянные доски. У верхнего края между камнями торчал железный крюк.

— Сдаётся мне, — сказал Фар, — это самое безопасное место, какое мы сможем найти.

— Да мы же туда не влезем, — хмыкнул Рейт. — Разве что вдвоём.

Втроём, если посередине втиснуть Мильхэ. Или половину коротышки. Вертикально разрезанного.

— А доски-то нас выдержат? — спросил Лорин, тоже заглянув в гулкую темноту.

— Не найдём ничего лучше — заночуем рядом. В крайнем случае в колодце можно укрыться. — Фаргрен подёргал крюк. — Повесим верёвку на всякий случай.

Запах Чащ чуть усилился. Его спутники вряд ли это заметили, а сказать ничего он не мог: не может человек чувствовать такое. Что ж, хотя бы мантикоры поблизости нет. Но её, как и богомолов, будет сложно учуять, если она постоянно перемещается.

— Жук! — тихо предупредил Лорин, быстро натягивая тетиву.

С северной стороны показалась крылатая Тварь. Летела она медленно и была далеко, поэтому не заметила набор деликатесов у колодца. Мясистые близнецы, копчёный мааген, шерстяная голова и хрустяще-ледяная тростиночка на закуску. Пир для Твари! Летун сел где-то между домами. Через несколько мгновений он снова поднялся и направился дальше, в другую от наёмников сторону.

— Солнце село. — Рейт кинул взгляд на горизонт. — Надо поискать подходящее убежище и вернуться за лошадьми. Можно пройти вперёд, не найдём ничего, как-нибудь расположимся тут.

Компания пошла дальше на север по основной улице. В сумерках углубляться в проулки не хотелось, как и разделяться — поодиночке они тоже неплохой обед. Или ужин. Поэтому отряд просто двигался вперёд, оглядывая ближайшие дома. Фаргрену казалось, будто разрушений снова стало больше, даже больше, чем было на южной стороне. Запах богомолов почти обжигал нос.

— Где-то впереди, наверное, логово Тварей, — сказал Фар напарникам, немного подумав.

— Логово вне Чащ... — пробормотала ледяная ведьма.

— Может, не логово, но какое-то их скопление. Раз все они появляются с севера, значит, там что-то есть.

Объяснение получилось не ахти, но не предупредить напарников Фар не мог.

Быстро темнело. С темнотой будто наступала и тишина, которую иногда нарушали смутные шорохи. Вот где-то что-то скрипнуло, что-то треснуло — и снова ни звука в вечерних сумерках.

Фару было не по себе. И не ему одному — все напряглись, подобрались, не говорили. Даже в Тёмных Чащах, где Твари всегда рядом, так себя не чувствуешь. Чащи хоть и враждебны, но привычны, а это... Это совсем другое. Чего можно ожидать после первой встречи со странными Тварями в мёртвой деревне?

Через несколько минут стал слышен какой-то гул. Уже все морщили носы — не одному же Фаргрену страдать от кислой богомоловой вони.

— Это где-то впереди, — прошептала Мильхэ.

«А я что говорил?» — почти по-коротышковски съязвил Фар, но про себя.

Наёмники замедлились, пробираясь через развалины настолько тихо, насколько могли. У Лорина, первым преодолевшим брёвна, которые преграждали им путь, отвисла челюсть. Вслед за ним и остальные лишились дара речи — впереди на расстоянии нескольких домов, которых уже не было, копошились десятки Тварей-насекомых в огромном рву. Его, скорее всего, вырыли сами богомолы.

Стараясь не шуметь, наёмники медленно пошли, или, скорее, поползли, обратно. Уже почти стемнело, а драться в темноте — сущее самоубийство. Да даже днём у пятёрки бойцов нет и шанса против стольких Тварей!

Тишину вспорол неожиданно близкий рёв мантикоры. Стрекот крыльев на мгновение прекратился. И через секунду разразился с новой силой.

— Маатар, бежим! — И все, что было духу, помчались к колодцу.

Рейт хотел схватить Мильхэ за руку и потащить за собой, но оказалось, она бегает едва ли не быстрее всех. Кроме Фаргрена. Землю прошили колючки: мантикора, наконец, атаковала. Несколько шипов попали в Лорина и Геррета, но отскочили от щитов.

Первым у колодца оказался, конечно, Фар.

«Вот как знал!» — подумал он, помогая Лорину забраться в шахту.

Следующим был Геррет. Он на мгновение остановился и оглянулся на Мильхэ.

— Лезь, будешь ставить щит! — проорала та, и Геррет юркнул в узкий тоннель.

Эльфийка на бегу создала защитный купол. Очень вовремя — десятки богомолов обрушились на них сверху.

— Давай залезай! — крикнул ей Рейт — они уже были у колодца.

— Нет, я должна видеть купол!

Здоровяк исчез в темноте каменной шахты.

— Я пойду последним, успею, — прокричал Фаргрен сквозь шум ударов и крыльев.

И чуть ли не руками запихнул Мильхэ в колодец. Потом залез туда сам, почти заехав ей в лицо сапогами. Хитиновая лапища воткнулась в камень там, где миг назад была рука оборотня.

Геррет накинул щит, и Мильхэ облегчённо выдохнула.

— Сраная срань, — охнул Рейт, на плечах которого оказался Фар. — Не думал, что ты такой тяжёлый...

Богомолы бились о щит. Но, кажется, коротышка даже не напрягался, удерживая его, — небольшой ведь.

Под перетаптывавшимися наёмниками жалобно скрипели доски, и Мильхэ укрепила их льдом, притянув воду снизу. Насколько видел Фаргрен, несколько секунд поддержания защитного купола против роя Тварей вытянули у неё много сил. Белокожая эльфийка, казалось, стала ещё белее и постоянно закусывала дрожащие губы.

— Вы так и будете у нас на плечах стоять? — спросил Рейт. — Можно сделать что-нибудь? Я долго этого медведя не продержу.

«Сам ты медведь», — подумал не-медведь.

Мильхэ навела ледяные жёрдочки. Кое-как они с Фаргреном разместились на них, не без труда разобравшись, куда деть ноги. Эльфийка потихоньку приходила в себя, и оборотню уже казалось, что лучше коротать ночь на вершине Драакзана, чем вот так переплетать с ведьмой лапки.

— Гораздо лучше, — сказал Рейт, с облегчением вздохнув. — Только ногами сильно не болтайте, а то саданёте мне или Лорину по лицу.

— Обуглительно... — пробурчал Геррет, зажатый между близнецами. — Надо было прыгать последним.

— Даже не знаю, Гер, что лучше: стоять в тепле или сидеть и морозить яй... задницу.

— У Фара неплохая компания, а мне терпеть двух вонючих бугаёв.

— Яйзадница, — хмыкнул Лорин. — Яйница. А ничего так. Слово для всего сразу.

Смешки. Эта троица минуту назад чуть не подохла, а теперь занимается прикладным языковедением! Да-да, Ледяная Ведьма Самая-неплохая-компания-в-мире, закатывай свои бирюзовые глаза.

Посмеиваясь, Фаргрен думал ещё и о другом: им повезло. Кроме того, что они живы и могут шутить шуточки, у них сохранилась большая часть снаряжения. Почти всё важное было в его и Геррета мешках, медицинские припасы и присланное заказчиком — у Мильхэ. В мешки близнецов и перемётные сумы сложили запасную одежду, личные вещи и спальные принадлежности. Теперь всего этого нет. Не самая большая беда, но придётся поблагоухать: весной голышом стирать подштанники в реке — так себе занятие. Хотя, может, эту проблему сумеет решить Мильхэ? Иллиген, как-никак. Ещё пропала еда, но её-то можно раздобыть в лесу. А согреет их Геррет.

А вот с чем не повезло, так это с лошадьми. О них, наверное, уже и вспоминать не стоит. Только жалеть. Особенно Фару. Со скакунами у него всегда были сложные отношения. Умные животные не реагировали на него так, как на обычных волков, но и человека в нём не признавали, чуя звериную натуру. Жалко Горбушку. Очень жалко. Его Фаргрен долго приучал к себе. Жеребец даже мог спать и бежать рядом, пока хозяин был волком.

— А это, — подал голос Лорин, — как нужду справлять, если что?

Повисло молчание.

— Прости, Гер, — похрюкивая от смеха, начал Рейт, — но...

— Я убью вас обоих! Сраный пепел, это нелепейшая ситуация из всех, в которые я попадал!

— Разве? А когда я тебя во Всесвете вытаскивал из...

— Заткнись, Рейт, иначе выпущу тебе киш...

Раздался звук, и все замолкли — снизу постучали.