Учение гордых букашек

— Ладно, погоди, если ты не уличное ворье, напиши свое имя.

Он придвинул Писарю кусок папируса и перо. Ростовщик удивился красоте букв, но постарался это скрыть.

— Хорошо, десять чеканных серебряных, больше не дам, если ты все-таки окажешься вором, я не так много потеряю.

— Оно стоит на порядок дороже.

— Это мой риск, если завтра я покажу страже кольцо и окажется что его ищут, я останусь и без денег и без кольца, понимаешь?

— Двадцать.

— Хм, гляжу я на твою одежду, на грязь которую ты только сегодня попытался смыть, и жалко мне двадцати. Меня ведь и самого накажут. Иди-ка ты отсюда.

— Хорошо, пятнадцать, за меньше не отдам.

Тут снаружи послышался шум, стражники что-то кричали. Ростовщик вскинулся и отошел от стойки.

— Пошел вон из моей лавки, — сказал ростовщик.

Делать нечего, Писарь вышел. На улице стражник схватил и обыскивал мальчишку. Конечно Талли. Тот кричал, возмущался.

— Что украл, говори! Такие как ты сюда просто так не ходят, — приговаривал страж.

Стражник немного смутился, когда обнаружил, что у Талли ничего нет. Писарь к тому времени уже прошел мимо. Талли нагнал его у поворота.

— Сколько выручил? — спросил он.

— Слушай, Талли, мне плевать на тебя, когда сделаем дело, разойдемся, но пока слушай, что я говорю. Твоя возня снаружи спугнула ростовщика. Вот твое кольцо, носи с гордостью.

Талли кольцо не забрал.

— Эй, потом будешь ныть, какой я плохой. Сейчас что делать будем? Есть еще один ростовщик на другом конце города. Я покажу.

— Я тут кое-что увидел, пока ждал свою очередь. Ростовщик без вопросов принял золотой зуб, даже не поморщился.

— Ясное дело, зуб украсть сложно, знаешь ли, — сказал Талли.

— Один ювелир или кузнец, уж, не знаю, велика ли разница, делал моему знакомому капитану золотые зубы. Пойдем, наведаемся к нему, он должен меня вспомнить.

Мастер Фогур жил недалеко от порта на всегда шумной улице. Как и в прошлый раз открыла жена.

— Чего вам? — спросила она, спешно прикрываясь халатом.

— Не знаю, вспомните ли вы меня, я друг капитана Арга. Мы уже заходили раньше. Мне нужен Фогур.

— Какого еще капитана? Вы сначала заявились сюда, обыскали дом, а теперь переодетые приходите? Лучше бы снаружи поискали, еще раз вам говорю, пропал мой муж!

Она хотела было захлопнуть дверь, но Талли подставил ножку и простонал от боли. Жена растерялась, и нагнулась к нему.

— Прости, дитя.

— Ничего, но впустите нас, прошу. Моему отцу плохо, он скрывает, храбрится, но его зуб болит так что сил нет. Матушка, пропусти, дай поговорить с ним. Мы заплатим. Нам есть чем.

Писарь тут же показал кольцо и отколотый Фатэлем зуб, про который так удачно вспомнил Талли.

— Мы не из стражи, сами ведь видите. Под шкурой у вас в доме есть люк, под ним мастерская, вы уже нас принимали, от нас не нужно прятаться, — сказал Писарь.

Жена впустила их. Внутри чувствовался едва уловимый запах каленого металла, хотя окна были открыты настежь. Видно решетки для воздуха прятались внутри дома. Женаотвернула шкуру и подняла люк. В подполье сидел Фогур, он притаился с раскаленной железкой в руке.

— Говорят, тебя знают, — крикнула ему вниз жена.

Фогур поднял на Писаря один из своих великолепных огромных арбалетов. Писарь примирительно показал пустые руки.

— Я приходил сюда с капитаном Аргом, вы должны меня вспомнить.

— Да, я тебя помню, видно ваше семейство не оставит меня в покое.

— Почему вы прячетесь? — спросил Писарь.

— Потому что не хочу делать оружие для войны между братьями. Я знаменитый мастер, и корона не понимает, что мне противно будет делать грубые куски стали, которыми одна часть народа будет рубить другую. А главное не платят кузнецам.

— И вы хотите продолжать жить здесь и трястись от каждого шороха? Не думали покинуть Гаану?

— Каждый житель столицы недоволен работой, новыми правилами, количеством еды. Но сейчас Гаана самое безопасное место во всем королевстве. Хотя кузнецам приходится очень тяжко.

— Есть еще вольный город. Войне просто незачем идти туда. Там ничего ценного, кроме свободных людей и неприступной крепости. Зато там каждый делает что хочет.

— Из Гааны не выберешься просто так. Эта ветвь катакомб, — показал Фогур на дверь — ведет в море. Даже если чудом выплывем, а у меня жена, если помнишь. Потом нас схватят и отправят не ковать мечи, а умирать с ними в руках.

— Но если у тебя есть золото, дорога не покажется такой трудной, — сказал Писарь.

— Тем у кого столько золота, нет надобности покидать Гаану. Ты, как и твой отец когда-то, приходишь в мой дом, и хочешь меня подбить на какое-то дело. Прежде чем рассказать, решаешь убедить меня, что мне что-то нужно. Узнаю кровь. Рассказывай, чего хочешь.

— Мы хотим украсть много золота, и думаем, как бы не вызвать потом подозрений.

— И как я вам должен помочь?

— Вы меняли капитану Аргу зубы на золотые, скажите, долго ли сделать зуб?

— Долго. Нужно сделать слепок старых, подгадать так, чтобы не мешали, купить у черного торговца сок терновника, чтобы золото срослось с костью.

— А если сделать средний зуб, ничейный, просто какой-нибудь зуб?

— Хах! Да таких можно наклепать сколько хочешь.

— Мы принесем много золота, прямо к этой двери, а ты сделаешь из него зубы. Получим все поровну. Мы знаем людей, которые знают проход через катакомбы. Сможешь вывезти семью в вольный город.

— Никуда я не уеду отсюда. Но от золота не откажусь, много там будет?

— С меня весу, треть твоя.

— По рукам, сынок! — засмеялся Фогур. — Твой отец никогда меня не подводил, теперь посмотрим на сына.

— Еще одно, нам нужны будут твои арбалеты. Стрелы потолще и с большими крюками.

— Залезть на высоту хотите? Будет, есть у меня такие.

Писарь протянул ему кольцо.

— Сделай сразу зуб или два, сколько выйдет. Понадобятся для дела.

Фогур тяжело поворчал, мол, жалко красивую поделку на зубы переводить, но когда Писарь безжалостно напоказ погнул кольцо, смирился и взялся за работу.