Учение гордых букашек

— Мирных дорог вам торговцы.

— Это же старейшина, вы как здесь очутились? Месяца два как оставили вашу деревню! — воскликнул Глава каравана.

— Уверен, ваши зубры немало дорог протоптали, а вы совершили много сделок в деревнях. Мы же, как нортунги, знаем тайные пути.

— Какие еще нортунги? — спросил другой торговец.

— Это старина Даскал, всегда чепуха проскочит меж мудрыми словами! Через лес значит прошли? В такой-то мороз, и как удалось?

— Инкарцы народ крепкий, хоть и не северяне, холод наш самый близкий друг. Да и шкура помогла.

— Парни, видели когда-нибудь такую огромную шкуру? — спросил Глава.

— Вам она явно нравится, могу я предложить сделку? Мы отдаем каравану этот ценный мех, а вы пустите в повозку, довезете до земель, где потеплее.

— Знаете же, и без всяких шкур вам рады, тем более у нас, ввиду одной неприятности в Калиноре, много свободного места. Сейчас время тяжелое, бойцов развелось как людей. Птичнику совсем туго, а шкура хороший платок для слез. Он потерял всех певунов, клетки проданы. В его повозке расположитесь с большим удобством.

К гостям подошел усатый отец Эни. Он радостно приветствовал Роя:

— И ты здесь!

— Да, решили к вам податься. А где Эни? — спросил Рой.

— Отдыхают с матерью. Пойду, разбужу!

— Погодите. Нам бы тоже поспать после тяжелой дороги.

— Просим, повозка Птичника в конце плетется, — сказал Глава.

Глава поправил шляпу и хлестнул поводьями. Рой с Даскалом двинулись против течения каравана.

Как и говорил Глава, в самом хвосте сидел на повозке Птичник и вяло подергивал вожжи — маленькие ниточки для огромного зубра. Рой показал на него пальцем.

— В голове каравана сказали, что мы можем занять место в вашей повозке, конечно с вашего согласия, — поклонился Даскал.

— Без разницы, залезайте, раз сказали.

— Мы не с пустыми руками, посмотрите, эту шкуру мы отдаем вам, как плату за радушие.

Вопреки ожиданиям Роя, глаза Птичника не загорелись как у других торговцев при виде густого меха.

— Чтож, наверное, это прокормит меня, если удастся подать ее подороже. Я помню тебя, мальчик, ты смотрел мое выступление, помнишь птиц? Какие они красивые, и как пели.

— Да, у вас очень красивые птицы, что с ними стало? — спросил Рой.

— Разыгрался этот ветер, и опрокинул мой шатер. Птицы вылетели из клеток, да померли.

— С чего бы им умирать? Они ведь не сгорели?

— Это пташки из теплых краев, на холоде они и дня не протянули. Помню, с каким восторгом вы с той девочкой смотрели на птиц, знаю, ты меня поймешь. Я столько лет собирал редчайшие породы. Клювики пели, чтобы дарить радость, в своих золоченых клетках они служили счастью, такие прекрасные.

Птичник отвернулся и махнул им рукой, мол, залезайте. Повозка со скрипом прогнулась под весом странников. Рой принял жгучую прозрачную жидкость, и она вновь поборола Эль бегунов. Рой без сил упал на голые доски.

Проснулся он от того, что Птичник, залезая в повозку, споткнулся, о шкуру, что гости неосторожно кинули поперек входа. Через минуту зажглась свеча, и повозка наполнилась теплым светом. Снаружи безлунная ночь, но Птичник не лег сразу спать, он сел и достал клетку с маленькой пичугой. Увидев, как Рой разглядывает ее, Птичник заговорил:

— Последнее утешение. Птичка не из лучших, раньше не ценил, но теперь это все что осталось. Помнишь тот фокус с исчезновением? На самом деле одна птица умирает, а взамен из рукава появляется другая. Мои первые и вторые актеры. Для зрителя разница не заметна, но смотри, даже при маленьком свете видны ее огрехи. Клюв, кривоват, и слишком длинный, закрывается с небольшим нахлестом, а видишь эту крапинку на голове, красная, крохотная, но портит красоту. Вторые птицы совершенны, сплошной цвет, перышко к перышку, чистые глазки, именно такие и составляли ценность моей коллекции певунов. Раньше когда рождался птенец с изъяном, я выкидывал его, некрасивую птичку видно сразу. Потом я подумал, а разве они не должны тоже приносить радость людям? Тогда я и придумал тот фокус.

— Убивали птиц, чтобы веселить людей?

— Я коллекционер и ценю чистую породу, посмотри на нее. — Он потряс клетку, и пищащий комок перьев забился о прутья. — Разве она приносит радость? Разве она по-настоящему красива? Нет! Только участвуя в представлении, эти птицы могут стать частью прекрасного! Дрянная порода, и это все что у меня осталось.

Птичник бросил клетку, откинулся и закрыл глаза. Птичка выпорхнула в открытую ударом дверцу и перелетела на его костлявый палец.