Учение гордых букашек

Сказки не горят

Этой же ночью в столице королевства из камина вылез человек. Он прижался к стене и огляделся. Вокруг тысячи томов и свитков, высоченные стеллажи и лестницы на колесах уходили в далекую тьму под сводами. Королевская библиотека в старинном замке еще спала. Только пара стражников обходила ряды, на вытянутой руке фонарь со свечкой, мерный шаг, наверняка про себя круги считают. Обойдут пару сотен раз, вот и ночь закончилась. Они давно не видали воров.

Вор бесшумно ускользнул от фонарей, скрылся меж полок. Ощупью он искал, чем поживиться. Пальцы чуяли черное дерево в мелких морщинках и шершавые корешки книг с вышитыми надписями. Пахло лежалым пергаментом и смолой. В мелькнувшем свете вор заметил название на свитке, схватил и сунул под тунику. Стражники замерли. Они слушали тишину великой библиотеки. Кажется, почудилось, решили они и продолжили обход. Теперь вору пора убираться, однако лезть обратно по шахте на самую крышу ему сегодня не пришлось.

Двери библиотеки ростом с трех человек вдруг раскрылись. Арка впустила толпу со свечными фонарями в осторожных руках. Толпа монахов и мастеров была в темных мантиях, во главе нежданных посетителей торопился сам отец Паржо, уж он точно не пропустит утренний сон без особой причины, подумал вор. Отец Паржо сказал:

— Ищите везде, проверьте списки, найдите эту ребячью ересь.

Вор струхнул при первых словах, но тут же понял, пришли не за ним. Уложив чумазые руки по карманам, он притаился в углу. В такой суматохе заметить не должны, смекал вор и следил за метаниями отца Паржо. Старик никогда никого к себе не подпускал, вот и сейчас сам полез наверх искать неизвестную рукопись. Мастера и монахи тоже рыскали по полкам, лестницы качались как облепленные ребятней яблони. Ненужные книги часто падали с высоты, шелестя пергаментными крыльями. И никто ни слова, только сосредоточенное кощунство в громадной святыне. С колонн на людей глядели скульптуры крылатых посланников, их расписные братья застыли на потолках. Время шло. Вор теперь глазел на узорчатый витраж во всю стену. Там занимался рассвет.

Тут случилась вещь еще более странная, чем ночное нашествие монахов в библиотеку. За разноцветным витражным стеклом мелькнула тень. Кто-то выбросился из замковой башни.

Никто кроме вора не заметил беднягу, зато всех изумило другое. Огоньки свечей бросили фитили, выбрались из фонарей и ринулись за самоубийцей к окну. Они летели, прожигая стеллажи и свитки. Библиотека вспыхнула. Стены знаний превратились в огненные, пергамент искрами сыпался сверху. Люди, давя друг друга, хлынули из зала. Вор вскрикнул, увидав гибель стольких книг, но пора и ему спасаться. Огонь рычал и слепил. Темными оставались только скелеты стеллажей. Падали лестницы, книги, монахи. Толпа тащила вора из библиотеки, он цеплялся за мантии соседей, старался удержаться на ногах, ведь тех, кто падал, сразу сминали.

Поток выплюнул вора за дверьми в просторный коридор. Вор прижался к стене, не решаясь соваться обратно в безумную толпу. Исполинские белокаменные залы полнились криками. Монахи с подожженными мантиями уже не могли выбраться, они тонули в пламени. Когда толпа иссякла, вор посмотрел внутрь библиотеки. Отец Пражо старческими ногами пытался слезть с высокой лестницы, но крепчающее пламя отделяло его от выхода.

Тут кто-то сзади оттолкнул вора. В пылающую библиотеку вошел человек с безобразным пожеванным лицом, он походил на стервятника. Силуэт человека сразу почернел на фоне пламени, но огонь отшатнулся, словно не желал прикасаться к уроду. Урод шел через ряды прямо к старому Паржо. Высокий купол уже наполнился дымом, и черная клубящаяся смерть спускалась ниже. Отец все никак не мог слезть с высокой лестницы.

Урод сквозь ревущее пламя прорвался к отцу, схватился за лестницу и дернул. Отец Паржо не удержался, рухнул, и разбил голову о пол. Урод переставил лестницу и, кашляя, полез наверх. Становилось темно, огонь уже еле просвечивал сквозь черные дымные шторы. Дым валил из библиотеки. Пришлось вору отступать, его глаза высохли, и голова кружилась. Подбежала пара стражников. Они взялись закрывать окованные железом двери, чтобы запечатать пожар. Одна створка. Вот подалась и вторая.

Урод успел. Он выбежал весь черный, с тлеющей одеждой и принялся кататься по полу. Урод обнимал толстую обугленную книгу. Вторая створка дверей закрылась, оставив пожар внутри. Наступила тишина, только редкий треск доносился из погибшей библиотеки, стража убежала звать на помощь. Вор и обгоревший урод остались одни в коридоре. Обгоревший заметил коричневую тунику вора.

— Писарь, помоги, — сказал урод.

— Тебе помогут.

Писарь пошел прочь. Спустя мгновение книга громко шлепнулась на пол. Обгоревший стоял на коленях, одной рукой он тянулся за книгой, второй искал опору. Нечеловеческим усилием он поднялся и привалился к стене.

— Меня зовут Моран. Помоги, и никто не узнает что ты вор.

— Чтоб тебя.

Писарь подхватил Морана. Широкие коридоры помогли им пробиться через толпы слуг с кувшинами воды. Видно тот, кто отдал приказ, не видел силы пожара. Кувшины бились, черепки и вода на гладких камнях валили на пол многих. Моран едва держался, но не позволял Писарю нести тяжелую обугленную книгу. Наконец они выбрались наружу.

Небо уже позолотело. На белой площади под полыхающей витражной аркой библиотеки стоял сам король, перед ним на коленях стражник и купец. Король допрашивал их, он хотел узнать, куда делось тело человека, который выбросился из башни. Моран потянул Писаря в сторону порта.

— Быстрее, сейчас меня видеть не должны, — сказал Моран. — Нам нужно в дом купца Ирмака.

Золотой дом

Высокий дом купца Ирмака стоял возле пристани. Оказалось Моран не последний человек в этом храме торговли. Привратники испугались горелой одежды и покрытой волдырями кожи Морана, но без возражений их пропустили на самый верх. Вычурная, позолоченная роскошь в доме купца резко отличалась от строгого величия замка. Мягкие ложи в коридорах занимали девицы да толстяки. Каждый свободный угол заполняла изысканная ваза, картины стремились поглотить стены, а на резной тумбе восседала гордая птица с исполинским веером вместо хвоста. Кажется, даже гадила она в расписной кувшин. Вещи в доме, красивые по отдельности, спорили и теряли себя в неподходящем обществе. Писарь вошел в дверь, указанную Мораном, и его будто молоком облили. Все чистое, белое. Сразу стало легко и просторно. Светловолосые девушки подбежали и подхватили Морана.

— На балкон, — приказал тот.

За ростовыми ставнями, около невысоких перил стояла прямоугольная ванна, походившая на большое корыто, зато из чистого золота. Девушки опустили Морана и принялись лить воду из самых обыкновенных кувшинов. Внимание Писаря обогнуло прекрасных служанок и застыло на распростертой Гаане. Белокаменные дома светились на солнце. По улочкам от порта моряки тащили рыбу на рынки. Женщины зазывали отведать сладких ганских лепешек. Маленькие сорванцы хватали вкусности и пускались наутек. Обычное утро. Пожар в замке не мог потревожить древнюю Гаану. Никто уже и не помнит, когда была построена жаркая столица. Только во всех старых домах стояли камины, а в подземельях королевского замка находили залежи угля. Видно строили Гаану в холода, а значит было это тысячи лет назад, когда зима ходила другими тропами.

— Красивый город, — прошипел Моран.

Он говорил медленно, глухо, по-змеиному. Это завораживало. Моран указал на тумбу в комнате.

— В ящике шкатулка, принеси ее.

Моран открыл шкатулку, внутри оказалась вязкая жидель зеленого цвета. В воде она растворилась и забулькала. Писарь, наконец, спросил:

— Как ты выжил в огне?

— Этого лучше не знать, Писарь, не по тебе эти тайны. Но ты любишь тайны. Ты искал что-то в библиотеке? Ты ведь пробрался туда вором?

— Да, — признался Писарь.

— Настоящий вор не тот, кто крадет книги, а тот, кто их запирает. Загляни в мой кабинет. — Моран указал на неприметную дверь. — Там много такого, чего не найти в библиотеке.

— В библиотеке теперь ничего нет. — Писарь помолчал. — Я пытаюсь понять, как пройти через южные топи.

— Мечтателей еще манит волшебство? Думал, люди забывают о том, чего не могут понять.

Моран чуть улыбнулся, глубоко вдохнул и ушел с головой под болотную воду.

Писарь зашел в кабинет. Там высились папирусные стопки со всеми делами купца Ирмака. Сверху лежали бесценные древние камни с выдолбленными глифами, чтобы листки не разлетались. Писарь напал на свитки с отчетами о путешествиях к топям. На всем стояла печать рода Виндикты. Краденые сокровища. Писарь бегло читал, а где-то рядом до сих пор летали свечные огоньки, и жгли библиотеку. Писаря пугала сила, что способна выпрыгнуть из башни позвать за собой огонь, а после скрыться мимо глаз королевской стражи. Ведь его тело не нашли, думал Писарь.

Обеденные лучики пролезли в щели на ставнях, Писарь распахнул створки свежему ветру с моря. Дверь открылась тоже. Исцеленный Моран зашел в кабинет. Кожа у него была зеленая, но ожоги стерлись с лица и уступили место сотням небольших старых шрамов. Тайник в стене подарил Морану два толстых табачных свертка. Он протянул один Писарю и сам закурил.

— Благодарю за помощь. Лекарства лучше принимать сразу. — Моран обвел взглядом комнату. — Хочешь вина?

— Теплого?

Моран погладил бочонок с вином, а затем вытащил из недр рукава маленькую щепку из плотного дерева. Поскреб ее неровным ногтем и бросил на крышку бочонка. Иней расползся по дереву ледяными щетинками. Писарь затянулся табачным свертком.

— День чудес. Может, надышался дымом, теперь лежу, догораю и вижу такое.

Моран откупорил бочку, налил в чашу вина и подвинул к Писарю. Холодное вино приятно покусало горло. Писарь все-таки спросил:

— Своих тайн ты не раскроешь, это ясно, но расскажи что за человек выпал с башни? Когда он спрыгнул, огонь полетел за ним.

— Ты знал, что братья, короли Западного и Восточного королевств, не могут иметь детей? Мой господин Ирмак потому и возвысился. Он доставал королю Йордану всякие зелья и устраивал обряды. Но ничего не помогло. Постарайся не болтать об этом — казнят. Недавно к нам подошел человек, и сказал, что решит проблему, поверь, он был убедителен.

— Мог управлять огнем?

— Не только. Король Йордан в последнее время разочаровался в Ирмаке, хотя тот старается, как может. На троне сидят такие же дураки, как те, что ходят по улицам. Величественный недоумок сомневается в честности купца, который сам полжизни потратил, чтобы иметь сына. — Последние слова Моран выдохнул вперемешку с дымом. — Так вот мы привели человека в черном к королю Йордану. Человек в черном подарил королю медальон, а потом сбежал. Теперь всем достанется, и страже и купцу Ирмаку. Но ты не думай об этом, Писарь, это дела высших.

— Значит тот человек, был последней надеждой сохранить положение? Нужно было его связать хотя бы.

— Или запереть ставни, ведь люди каждый день прыгают с башен! Ты не слишком умен, Писарь.

— Ты тоже, раз полез в огонь. — Писарь показал на обгоревшую рукопись. — Она того стоила?