Белая нить

— Хочешь бразды правления перехватить? — Рубин до сих пор смотрел на нее, надеясь, что она сгинет.

Нет, ну а что? Вдруг он все же упился до бредней. Или почил-таки.

Но мысли мыслями, а дочь Эониума не исчезала. Так и восседала напротив, облокотившись на колени. И вырез её блузы сбивал с толку, дозволяя углядеть куда больше, нежели положено.

Зачем она клинками увешалась, спрашивается? Грудями ведь вернее всех заколошматит.

Слизнув проклюнувшийся яд, Рубин напряг слух. Вслушался в шорох почвы неподалеку, в отзвуки чьего-то трёпа, в топот наверху. Сознаться, он и в страшном сне не мог представить, что Судьба подтолкнет его на столь дурное перепутье. Он просто желал поговорить с Олеандром. Расспросить его о Глендауэре, а позже, свершив месть, влиться в клан фениксов.

Но Судьба распорядилась иначе. Не имел Рубин ничего против Олеандра, а уж тем более против Сапфира. Беда в том, что ныне и один, и другой пребывали в Барклей, как и Глендауэр.

С другой стороны, Азалия все равно нагрянет в лес, верно? С Рубином или без него. А ежели он последует за ней, глядишь, сумеет оттащить брата подальше от возможной резни. Вдобавок воплотит мечту в явь. Исполнит обещание, бросит к сапогам Янара клятую беловолосую голову.

И примет наследие.

Гибрид, нареченный от рождения Рубином, испарится. Его провозгласят Оганом, сыном Азера.

— Вижу, ты согласен, — Азалия поднялась. — Сразу предупрежу: надумаешь обмануть меня — тотчас жизни лишишься.

— Не подпускай ко мне Каладиума и его подпевал! — прошипел Рубин. — Иначе жизней лишатся они!

— Птерис и Клематис мертвы, — выдала она, и он вскинул брови. — Да-да, не удивляйся.

Взмахнув плащом, Аспарагус покинул пещеру. Прежде чем ступить следом, Азалия обернулась и наградила Рубина лукавым взглядом, словно говоря: «Можешь убить Каладиума, ежели желаешь».

— Окажешь мне услугу, — добавила она, подтверждая домыслы, и упорхнула в коридор.