Так и будет?

Глава 8. Юпитер

Около четверти века назад, семилетний мальчик шел, держась за руку отца, по теплой весенней улице.

— Куда пойдем сегодня? — спросил мальчик — в кино или в ботанический сад?

— Нет, мы идем с тобой в музей. Представили новую выставку. — ответил отец.

— Только давай купим мне по дороге кофейное мороженое.

— Давай, конечно! Пошли.

От тепла мороженое быстро таяло в руках мальчика, стекая по рукам липкими жирноватыми каплями.

— Юпитер, только не обляпайся! Нас в грязном виде ни в какой музей не пустят.

Юпитер старался быстро доесть верхушку мороженого так, чтобы оно осталось только внутри рожка и перестало стекать.

Вдвоем они уже подошли к центральному входу музея, Юпитер закинул остатки рожка в рот.

— Юпитер, приводи себя в порядок и заходи. — сказал отец, заходя внутрь.

— Хорошо, пап. — мальчик шарил по карманам в поисках платка и антисептика.

Вытерев руки, он вошел вслед за отцом.

Под потолком была растяжка, на которой написано название выставки:

«ИМ и ЭКС. Прессионизмы в Мировом искусстве»

— Здравствуйте! Рады видеть вас на нашей выставке. Вы можете ознакомиться с картинами направления импрессионизм в левом крыле, а с направлением экспрессионизм — в правом. — сказала им встретившая их сотрудница музея.

Обзор выставки отец решил начать с правого крыла. Как понял Юпитер, отцу нравилось это направление. Юпитер не знал, что значат эти два слова, но все равно охотно пошел за отцом. Он любил ходить с ним в музеи, смотреть на написанных бояр и царей, летние пейзажи, волнующееся море и многое другое, что светило и улыбалось ему с полотна. Еще в музее было невероятно тихо, можно было полностью погрузиться в процесс созерцания картин, переживая и радуясь за героев. А если картины были исторические и несколько жестокие, как про Ивана Грозного, Юпитер вопросительно смотрел на отца, а он ему говорил:

«Да, было такое. Но не переживай, Питька, сейчас совсем другое время. И я тебя люблю намного сильнее, чем Иван Грозный любил своего сына».

После этих слов Юпитер улыбался и шел к следующей картине.

Сейчас он шел по периметру выставки, сначала читая автора и название, а потом поднимал глаза на подписанное полотно. Он так делал, потому что смотреть сначала на картины ему было неудобно — пришлось бы ходить все время с поднятой вверх головой. Шея начинала бы затекать. Таблички же, прикрепленные к стенам под картинами, были примерно на уровне плеч Юпитера, и голову он поднимал секунд на десять, чтобы взглянуть, что имел ввиду автор. Например, что имел ввиду Пабло Пикассо, назвав картину «Старый гитарист».

И к тому же, юному ценителю искусства было так намного интереснее. Он сначала, прочитав название, представлял, что бы он написал под это название, а потом поднимал голову и сравнивал ожидаемое с реальным.

«Почему гитарист синего цвета? — думал Юпитер — Я бы его изобразил, как сухого, седого старика в солнцезащитных очках, играющего на гитаре своей супруге на крыльце своего дома».

«Джеймс Энсор. Вход Господень в Брюссель»

«Какие странные, жуткие лица. Почему они похожи на мертвых кукол, как в фильмах ужасов? Под таким названием должно быть что-то более легкое и светлое» — думал Юпитер.

Юпитер широким, по меркам ребенка, шагом сбежал к следующей картине.

«Эрнст Людвиг Кихнер. Потсдамская площадь в Берлине»

Юпитер, прочитав название, представил большое количество людей, чистую брусчатку и ярмарку. Подняв глаза на полотно, Юпитер ошалел.

«Почему на площади зеленая трава и так мало людей, женщина в черной фате, несколько мужчин в смокингах, и у всех глаза абсолютно черные! Больше похоже на какие-то похороны».

Настроение Юпитера стало понемногу угасать.

Следующее название картины «Танец Жизни» автора Эдварда Мунка вселило в мальчика надежду, что сейчас представления его и художника совпадут, если не полностью, то хотя бы на бо́льшую часть.

Еще бы чуть-чуть, и на глаза Юпитера накатились бы слезы — настолько он был разочарован происходящим на полотне.

«Это совсем не танец жизни!» — кричал у себя в голове Юпитер — «Бледные, грустные, жуткие люди. Где у танцующей пары глаза? Где вообще на картине жизнь?»

На картины этого же художника «Меланхолия» и «Крик» Юпитер даже не взглянул — уже по названию на табличке было ясно, что ничего хорошего и радостного он там не увидит.

Он быстро прошел мимо картин к отцу, взял его за рукав и немного дрожащим голосом сказал: «Пап, пойдем на другую выставку. Мне тут жутко как-то».

Отец стоял и любовался картиной «Лежащая обнаженная».

— Что случилось, почему жутко?

— Не знаю. Просто пошли.

Отец легко вздохнул, бросил взгляд на «Крик», взял Юпитера за руку и направился в противоположное крыло с названием «Импрессионизм»

— Почему тебе стало жутко?

— Люди без глаз изображены, страшные, и цвета все темные. А самое главное — они называются неправильно, нечестно.

— Питька, возможно автор, убирая глаза, пытается обратить твое внимание на другие детали картины, более важные.

— А что может быть важнее глаз?

Отец промолчал.

Юпитер с такой же тактикой начал изучать левое крыло здания, но поначалу с меньшим энтузиазмом.

«Эдуард Мане. Бар в Фоли-Бержер»

Юпитер, тихонько вслух и немного лениво сказал себе под нос: «Хотя бы люди, напитки и яркие лампы бара».

Он поднял голову наверх. С полотна смотрела молодая девушка-бармен, отречённо ожидая заказ, а бутылки шампанского и мандаринов привлекали внимание. Юпитер смотрел на картину с интересом, и только спустя несколько минут догадался, что за барменом изображено зеркало, в котором отражаются посетители бара в Фоли-Бержер, в цилиндрах и дамских шляпках. Картина была со звуком — Юпитер будто слышал веселый гул в баре, и как сквозь этот гул классически одетый мужчина с усами и бородкой озвучивал свой заказ.

Он почувствовал запах мандаринов, кофейного мороженого и яблочного сока, которые они брали всегда, когда заходили куда-то перекусить.

В музее стояла тишина.

Юпитер повеселел от такого развития событий. Художник отлично передал название картины! Или правильно назвал полотно…

Следующие картины были также красочны, звучны и светились с полотен. Юпитер с большим удовольствием проходил периметр прямоугольника выставки, играя в «Составь картину по названию».

«Клод Моне. Женщины в саду»

Юпитеру показалось, что на картине должен быть зеленый сад с ровно растущими яблонями в ряд. А посреди сада должно происходить чаепитие нескольких женщин из красивой узорчатой посуды.

Картина оказалась другой. Три девушки в белых платьях на дорожке среди пышной зелени собирают цветы. С ними молодой мужчина с собранным букетом цветов. Картина, казалось, передает запах цветов, окутывающий весь музей, а летнее тепло от нее, от ее теплых ярких тонов, буквально согревало все тело Юпитера.

«Пьер Огюст Ренуар. Бал в Мулен де ла Галетт»

Первое, о чем подумал Юпитер, была музыка — веселая и нескончаемая. Улыбчивые парни и девушки, возможно в каком-то заведении или на сцене. Свет от люстр, большие платья и много смеха.

Подняв глаза на полотно, Юпитер поразился схожестью его представлений о персонажах картины. На уютной площади танцевали молодые улыбчивые и счастливые пары, окружали площадь столики. За одним из столиков сидели три молодых человека в костюмах и желтых шляпках. Они о чем-то легко общались с девушками.

От картины веяло нежностью и весельем. Юпитеру очень понравилась эта картина. Сочетание тепла, любви и радости захватило дух, и он стоял и смотрел на полотно. Ему хотелось впрыгнуть в него, и начать веселиться вместе с персонажами картины.

— Папа! Смотри какая картина красивая!

— Да, действительно хорошая картина, правда довольно обычная.

— Как это, обычная?

— Нет никакой загадки или тайны.

А Юпитеру тайны и не нужны были. Он уже в семь лет понимал, что в мире немало загадок, даже для взрослых, а вот тепла и любви недостает.

«Танец в Буживале» только подтвердил настроения Ренуара в глазах Юпитера.

Спустя четверть часа отец с сыном вышли из музея и неспешно пошли домой. Юпитер все время держал отца за руку.

— Папа, а в каком округе живет Ренуар?

— Сынок, он уже не живет. Он жил в девятнадцатом и двадцатом веках.

— Давно конечно. А все-таки где?

— Он жил во Франции.

— А это какой округ?

— Это не округ, Питька.

— А что же тогда?

— Это одно из Ранних государств, которого уже давно нет.

— Там все так жили?

— Как?

— Весело. В любви и радости.

— Не знаю, сынок. Я не был во Франции.

Юпитеру казалось, что он понимает смысл этих картин лучше любого взрослого и хочет жить также.

— Папа, а почему у тебя такое имя?

— Меня назвали в честь столицы Раннего государства Италия и одного из древнейших городов Земли

— Твои родители любили Италию?

— Возможно. Я не спрашивал их об этом. Да и мне нравится моё имя, поэтому я никогда не задавался вопросом его смысла. Рим Пирогов — звучит же!

— А почему ты назвал меня Юпитером?

— Потому что планета Юпитер олицетворяет силу и мощь, а также символизирует удачу у многих народов.

— А нет ли планеты, которая олицетворяет любовь и радость?

— По-моему, Венера, сынок.

— Венера Римович… Не очень звучит.

— Не очень, — усмехнулся отец — поэтому ты Юпитер. А как бы ты хотел, чтобы тебя звали?

Юпитер поразмыслил и ответил: Пьер!

— Ты хочешь быть Пьером Римовичем?

— Да. Я хочу быть Пьером.

Рим по-доброму улыбнулся и замолчал.

Юпитер чувствовал, что он не олицетворяет мощь, а силу и ее применение не любит ни капельки.

— Какой цветок растет под действием силы? — спросил он.

— Солнце сильное? — ответил вопросом на вопрос отец.

— Солнце любящее и согревающее.

— Но это не умаляет его силы. Это самое сильное тело нашей Галактики.

— Оно же сильнее Земли? — неуверенно спросил Юпитер.

— В миллионы раз. Силы Солнца хватит, чтобы от земли остался только пепел.

Юпитер очень удивился таким познаниям.

— Сынок, — продолжил отец — сила и любовь — понятия вполне сочетающееся. Я даже больше скажу, они еще как сочетаются, создавая отличный тандем.

— А сила и нежность сочетаются?

— Сильный внутри может быть нежным с кем-то, а нежному внутри будет тяжело проявлять такую же силу, если это понадобится.

— Тогда я буду нежным и любящим, но внутри, незаметно, буду сильным.

— Молодец, сын!

Придя домой, Юпитер лег на диван и думал о «Бале в Мулен де ла Галетт». Он хотел быть таким легким и веселым. И совершенно не понимал, почему его отец хочет, чтобы он был сильным. Даже чуть-чуть. Вот если бы на Бале Мулен де ла Галетт был персонаж, чрезвычайно сильный и мощный, то он затмевал бы собой всю атмосферу бала. Все внимание уделялось бы ему одному, а бал стал бы не основным изображением, а всего лишь фоном для героя. И даже если сильный герой был бы не злым, а добрым и улыбчивым, эффект был бы тот же.

Так и любая крупная сила становится центром притяжения внимания, превращая все вокруг себя в атмосферу. Как большое сильное Солнце, которое оказывается настолько сильное, что может превратить галактику в пепел. Вокруг Солнца вращается все — планеты, их спутники, кометы, звезды, и вся остальная материя в пределах галактики, в том числе и юный Юпитер-Пьер.