Так и будет?

Глава 20. Свобода?

В один момент, пятнадцатого июня, должностные лица сменились. К двенадцати часам дня на мостик завода вместо Легата Корбата Клима Климовича вышел Виктор Иванович Рохля: «Здравствуйте! От лица завода поздравляю вас с окончанием военных действий».

Раздались аплодисменты, масса сотрудников начали снимать рабочую одежду, кепки и перчатки. Рохля крикнул: «Рабочую одежду сдать!».

Через двадцать минут Пьер стоял на улице около завода, смачно затягивался сигаретой Мольро и наслаждался размеренностью мирной жизни, в которой кроме нормы выработки Родуена больше нет ничего. Постоянная напряженная работа на пределе сил выпили его жизненные силы. И не только его, разумеется.

Горячее полуденное солнце прогревало Пьера до косточек, забираясь в самые дальние части его организма, промерзшие еще с тяжелой военной зимы. Экраны на улице были отключены — вероятно, их настраивали под актуальную послевоенную информацию. Напротив завода росла небольшая аллея из молодых тополей. Зеленые мягкие листья, шуршащие от ветра, переливались на солнце. Пьеру это напомнило из детства картину Клода Моне «Женщины в саду». Он вспомнил это ощущение тепла, любви и защищенности, внутри все затрепетало, и настроение заметно улучшилось.

На его столе в отделе продаж ничего не поменялось, только его покрыл приличный слой пыли. После вступительных слов и указаний по работе, Сергей Алексеевич закончил речь фразой «Так что пока ждем, что скажет Префект и рассчитает Экономсовет…».

Впервые за долгое время в начале седьмого Пьер шел домой по теплой улице. Савелия он так и не встретил — он не приехал обратно. Но погружаться в это сейчас Пьер физически не мог — сил оставалось только на дорогу до дома в виде овоща.

Войдя в дом, он почувствовал, как будто у него внутри есть аккумулятор, как у смартфона, который резко разрядился. Так бывает с некоторыми телефонами, когда их выносят на мороз. Он еле дошел до постели и провалился в глубокий сон, не сняв полусапоги…