Хранитель Ардена

Он покачал головой с кривой усмешкой.

– Неужели ты еще не поняла, что достойна только лучшего?

Дыхание Тины сбилось от волнения. Она поднесла руку ближе к масляной лампе, чтобы разглядеть камень.

– Оно похоже на обручальное, – задумчиво сказала она, и от осознания этого ей вдруг стало грустно.

Почувствовав перемену в ее настроении, Закария немного отстранился.

– Люди Востока не носят обручальных колец, – угрюмо сказал он, стянул рубашку через голову и, бросив ее на тумбочку, улегся на кровать.

– А как тогда у вас скрепляют браки? – полюбопытствовала Тина, спрятав руку с украшением в складках платья.

Закария бросил взгляд на свой торс, покрытый черными узорами и рунами.

– А ты как думаешь? – Он загадочно улыбнулся.

– Татуировки?

– Верно, молодожены выбивают друг другу парные татуировки.

– А на какой части тела?

Тине казалось логичным, что брачные татуировки должны находиться на запястьях или другом видном месте.

Ответ Закарии ее удивил.

– Где они сами выберут. У моем мамы, к примеру, брачная руна была на задней стороне шеи. Я раньше не понимал, почему именно там. А сейчас, вспоминая прошлое, догадываюсь.

– И почему?

– Отец любил обнимать маму со спины и целовать в шею. – Он грустно улыбнулся. – А у него самого тату было прямо на ладони, и мама нередко целовала ее в знак уважения и любви. Думаю, по этой причине они выбрали эти места для брачной руны.

У Тины защипало в носу. Судя по воспоминаниям Закарии, его родители очень любили друг друга.

Закария замолчал, погрузившись в свои мысли, и в комнате стало непривычно тихо, лишь пение птиц за окном нарушало гнетущую тишину.

– А как выглядит брачная руна? – спросила Тина, чтобы сгладить напряженность.

Закария встал с кровати и подошел к письменному столу. Взял лист, чернила и тонкую кисть, а затем вернулся к кровати и начал выводить на бумаге руну. Тина с любопытством вытянула шею. Он нарисовал цветок с пятью заостренными лепестками.

– Это полуночник, – пояснил Закария. – Он примечателен тем, что на одном стебле растут только два цветка. Ни больше, ни меньше. Бутоны зацветают и увядают одновременно, раскрываются исключительно по ночам. Отсюда и название. На Востоке полуночник символизирует любовь, верность и преданность. Существует поверье, что брак будет крепким и счастливым, пока на телах супругов не сойдут татуировки с руной.

Когда Закария говорил о родной стране, его голос всегда становился тише, мягче, а на лице появлялась тоска. Тина понимала его чувства; она и сама скучала по отчему дому, несмотря на то что ее там никто не ждал.

– Нарисуй ее на мне.

Он дернул рукой, едва не опрокинув чернильницу, и изумленно посмотрел на нее.

– Это всего лишь чернила, – поспешила оправдаться Тина. – Они сойдут уже завтра. Слишком короткий срок для настоящего брака. Пожалуйста, Закария.

Он, казалось, боролся сам с собой, но в конечном итоге сдался.

– Можно я сам выберу место? – спросил он дрожащим шепотом.

Тина счастливо улыбнулась.

– Конечно.

– Тогда тебе придется снять платье.

Тина ощутила непередаваемый трепет в груди от его слов. Она неотрывно смотрела в глаза Закарии, пока он мучительно медленно расстегивал пуговицы на ее платье. Она послушно подняла руки и помогла ему избавить себя от одежды. На ней остались лишь нижнее белье и сорочка. Сладкий весенний воздух, просачивающийся из открытого окна, приятно холодил ее разгоряченную кожу.

– Ложись, – шепнул Закария ей на ухо и нежно прикусил мочку.

Ее дыхание было прерывистым и тяжелым, в то время как Закари выглядел спокойным и собранным. Она опустилась на его подушку, и Закария, зажав кисть в губах, сел на кровати так, что бедра Тины оказались зажаты между его коленями. Он приподнял ткань сорочки, обнажая плоский живот и маленькую упругую грудь.

– Хочу нарисовать руну здесь, – сказал он, проведя кисточкой по коже между грудями, и с губ Тины сорвался тихий стон. Закария всегда любил сжимать ее талию и целовать там. Он мокнул кисточку в чернила и начал чертить руну. Тина напрягла мышцы живота от щекочущих прикосновений. Закария сосредоточенно прикусил губу и водил кистью по коже медленно и аккуратно, словно боясь допустить ошибку в такой простой руне.

Закончив рисунок, он отложил кисть, склонился над грудью Тины и начал дуть на кожу, чтобы чернила быстрее высохли. Она прикрыла глаза и с трудом сдерживалась, чтобы не притянуть его к себе для поцелуя.

– Вот и все, – сказал он и опустил ткань ее сорочки. – Теперь я должен произнести традиционную брачную клятву.

Тина села и обняла его за плечи.

Закария прочистил горло и начал говорить с такой нежностью, что ее сердце готово было разорваться на части:

– Пусть любовь моя станет силой твоей. Пусть сердце мое станет домом твоим. Пусть душа моя станет родственной для души твоей. Ты моя, а я твой.

За окном стемнело, но в тусклом свете лампы Тина видела, как блестят его глаза.

Она поцеловала его в губы и сказала:

– Теперь моя очередь.

Закария кивнул.

– Где хочешь нарисовать руну? – По его лицу скользнула тень.

Тина с тоской оглядела его тело, покрытое бесчисленным множеством татуировок, которые свидетельствовали о том, что все это – лишь игра. Закария никогда не будет принадлежать ей.

С трудом проглотив горький ком в горле, она попросила:

– Повернись спиной.

Закария повиновался. Его лицо помрачнело, словно он прочел мысли Тины и понял ее боль. На его спине было меньше татуировок, и Тина погладила ладонью участок чистой кожи между лопатками. Почти там, где была руна на ее груди. Рядом с сердцем, только со спины.

– Я оставлю ее здесь, – шепнула она ему на ухо. – Ты ее не увидишь. Так же как не будешь видеть меня, когда покинешь Арден. – Одна непослушная слеза капнула ему на плечо. – Возможно, мы никогда больше не увидимся, но я надеюсь, что наши чувства хоть и будут незримы, сохранятся в наших сердцах.

Закария сидел неподвижно, но Тина готова была поклясться, что услышала рваный вздох. Она поцеловала его спину и на месте поцелуя начала выводить руну.

Закончив рисунок, она произнесла клятву:

– Пусть любовь моя станет силой твоей. Пусть сердце мое станет домом твоим. Пусть душа моя станет родственной для души твоей. Ты мой, а я твоя.

Закария повернулся к ней и заключил в нежные объятия. Тина провела пальцем по кольцу в его губе, очертила шрам, пересекающий бровь.

– Мы должны скрепить наши клятвы помимо брачной руны?

Его губы растянулись в несмелой улыбке.

– Да.

– Как?

– Мы должны провести брачную ночь.

С этими словами Закария крепче прижал ее к себе и поцеловал. Прикрыв глаза, Тина обвила его шею руками. Она пропускала отросшие пряди его волос сквозь пальцы, гладила спину и тихо постанывала, пока Закария ласкал ее шею и плечи. Он рывком стянул с нее сорочку и спустился к груди. Он сводил ее с ума откровенными жадными поцелуями, покусывал соски, очерчивал языком узоры на коже, заставляя покрываться мурашками. Когда он приблизился губами к руне, Тина мягко его отстранила.

– Что-то не так? – встревоженно спросил Закария.

– Нет, – поспешила успокоить она. – Просто хочу, чтобы руна сохранялась как можно дольше.

Закари понимающе улыбнулся и снова припал к ее губам. Тина легла на подушку и потянула его за собой.

– Я скучал по тебе, Тина, – прошептал он, рукой лаская нежную грудь. Его дыхание участилось, и Тина почувствовала его возбуждение. Она раздвинула бедра и смело заглянула ему в глаза.

Закария понял намек. Он провел ладонью по разгоряченной коже живота к бедрам. Его грубые мозолистые пальцы стали на удивление мягкими и нежными, пока он касался ее в самом чувствительном месте. Тина застонала громче и потянулась к поясу его штанов. Скользнув рукой под ткань, она обхватила горячую твердую плоть и осторожно погладила. Закария застонал в унисон с ней.

Они ублажали друг друга трепетно, медленно, нежно. Их поцелуи были признанием в чувствах, которые они не могли высказать вслух. Они играли в гонку с судьбой, желая выкроить для себя больше времени. Времени, когда они могли любить, преданно и безрассудно.

– Я хочу тебя, – прошептал Закария, стягивая одной рукой белье, а другой продолжая ласкать ее.

– Я твоя, – громко простонала она ему в губы, когда он надавил на особо чувствительную точку, и спустила с него штаны.

Закария широко развел ее бедра и придавил весом своего тела.

– Скажи это еще раз, – попросил он, медленно входя в нее.

Тина вскрикнула от неожиданности и удовольствия.

– Я всегда буду твоей, Закария, – прошептала она и начала осыпать поцелуями его лицо. – Всегда.

Тина проснулась от удушающей духоты. Все ее тело было покрыто липким потом, в висках гудело, а к горлу подступила тошнота.

Она присела на кровати и огляделась по сторонам. В комнате царил полумрак, и единственным источником света была горящая благовонная свеча. Тошнота отчего-то усилилась. Закария всегда зажигал на ночь свечу, потому что ее аромат действовал на него успокаивающе и благотворно влиял на сон. Приторный сладкий запах с примесью пряностей разъедал ее ноздри, усиливая головную боль.

Желудок скрутило сильным спазмом. Тина рывком вскочила с кровати, выхватила из комода ночной халат, который принесла в комнату Закарии несколько месяцев назад, и выбежала из комнаты. Она в считаные секунды пересекла залитый лунным светом коридор и, едва очутившись в умывальне, опорожнила желудок. В горле стояла горечь от желчи. Ее тело сковала неприятная усталость, а головная боль лишь нарастала. С трудом отдышавшись, она ополоснула лицо и рот у рукомойника и медленно побрела обратно в комнату.

Тина не понимала, из-за чего в последнее время испытывает недомогание. Три дня назад ее тошнило, но тогда она сослалась на слишком жирную мясную похлебку. Она ощущала постоянную усталость и невероятную сонливость. Раньше она никогда не спала днем – это не в правилах северян. Она даже по-доброму подшучивала над княжной Авророй, когда та в пору беременности часто спала в обед.

От этой мысли все внутри вдруг похолодело. Даже сознание немного прояснилось.

Она на ватных ногах подошла к высокому окну и посмотрела на небо, где среди полупрозрачных облаков красовалась яркая полная луна. Сердце заколотилось быстрее, и Тина начала лихорадочно считать дни.

У нее не было крови вот уже три месяца.

– Не может быть… – прошептала она в ужасе. Ведь она пила противозачаточные снадобья, да и сам Закария был осторожен. Мозг лихорадочно соображал, вспоминая моменты их близости.

Одно воспоминание пронеслось перед глазами как ослепляющая вспышка.

Это случилось ровно три месяца назад. Она как раз ушла в умывальню, а Закария последовал за ней. Тина не знала, что на них нашло, но они оба обезумели от страсти и даже не задумывались об осторожности. Все произошло прямо там, у стены. Тогда Тина впервые почувствовала немыслимое удовольствие, волнами пронесшееся от низа живота к кончикам пальцев рук и ног. После она даже на ногах не могла стоять, и Закария посадил ее в большой таз для купания и искупал, пока она чуть ли не лежала на его плече, полностью обессиленная и до неприличия счастливая.