Хранитель Ардена

Взгляд Мелиты сразу же смягчился, и она сжала ладонь Авроры.

– Рэндалл стал бы замечательным отцом, в этом я даже не сомневаюсь.

«Он и так был самым лучшим отцом», – с грустью подумала Аврора, вспоминая, как он ночами вскакивал с постели от малейшего кряхтения Райнера и баюкал его на руках, напевая колыбельную на арденийском наречии.

– Рэндалл с детства был уникальным, не таким как все, – продолжала Мелита с тоской в голосе. – Когда все мальчишки из дворянских семей валяли дурака, убивая время на бессмысленные игры, Рэндалл ни минуты не тратил впустую. Он постоянно учился, обожал экономику и военную стратегию, часами пропадал в библиотеке.

«Какая чушь, – подумала Аврора. – Он мечтал хотя бы ненадолго побыть простым ребенком, не обремененным грузом ответственности. Он завидовал беззаботности других детей».

– Он всегда был серьезным, собранным, предельно сдержанным. Ему были чужды праздные разговоры и дурачества, присущие молодым людям его возраста.

Аврора с трудом подавила всхлип, вспомнив, как они устраивали бои подушками и смеялись так громко, что на их крики сбегались перепуганные слуги. Рэндалл часто хохотал до слез от рассказов Авроры о ее детских проделках с братьями.

– Рэндалл был галантным и скромным. – Мелита тихо хихикнула. – Видели бы вы, как он краснел, когда делал мне комплименты. Даже будучи зрелым мужчиной, он не позволял себе вульгарных шуточек, какими сыплет, скажем, его брат принц Тристан, нахальных улыбок и двусмысленных намеков. Таких целомудренных людей, как Рэндалл, днем с огнем не сыскать.

Аврора тихо закашлялась, чтобы подавить сорвавшийся с губ нервный смешок.

Она вспомнила, как Рэндалл заставлял ее сгорать от стыда вперемешку с возбуждением своими откровенными шутками, с которыми даже подколки Тристана не шли ни в какое сравнение. В горле мигом пересохло, и она с трудом проглотила слюну. Потом наконец оглянулась на Мелиту, которая смотрела на фонтан мечтательным взглядом с грустной поволокой.

И тут ревность и ненависть к ней улетучились. Исчезли, словно их и не было. Мелита никогда не знала Рэндалла по-настоящему. Никогда не видела его истинную натуру. Она придумала себе идеальный образ принца и любила его.

Аврора, напротив, знала настоящего Рэндалла. Знала всех его демонов, все его недостатки и слабости, все изъяны характера. Она принимала его таким – неидеальным, настоящим – и таким же любила.

– А еще Рэндалл, как никто из моих знакомых, тяготел к творчеству. Он обожал музыку, играть на фортепьяно и скрипке.

Снова неверно. Рэндалл не любил играть на музыкальных инструментах. Он рассказывал, как был счастлив, когда дедушка разрешил ему бросить изучение музыки.

– Но больше всего Рэндалл любил рисовать…

Аврора спохватилась. Вот он, нужный момент.

– Да, это я знаю. – Она улыбнулась уже более открыто. – Он мог рисовать с ночи до утра. Я вам кое-что принесла. Один из последних его рисунков. – Она протянула удивленной Мелите тубу.

Девушка открыла крышку не с первого раза. Ее руки заметно дрожали. Когда развернула свиток с портретом, она снова заплакала.

– Он так прекрасен… – Мелита всхлипнула, ласково проводя пальцами по линиям рисунка.

Аврора почувствовала укол вины за то, что вручила ей работу другого художника.

Но Мелита даже не поняла этого.

– Спасибо вам, княжна Аврора, – с искренним воодушевлением поблагодарила Мелита. – Что я могу для вас сделать?

Аврора потупила взор.

– Для меня будет большой честью, если мы станем добрыми приятельницами… Я ведь за два с половиной года жизни в Ардене так ни с кем из женщин и не сдружилась. Все из-за моего грубого нрава. – Она добавила в голос нотки досады и сожаления.

– Что вы, княжна! Вы замечательная. Я буду только рада стать вашей подругой. – Мелита улыбнулась сквозь слезы.

Вдох. Выдох. Несмелая улыбка тронула губы Авроры, а в глазах появился восторженный блеск.

– Спасибо вам, леди Мелита.

– Зовите меня Мэл. – Она крепко обняла Аврору за плечи, и та с сочувствием похлопала ее по плечу.

Ревности не осталось. Но сердце теперь разъедала вина перед Мелитой и перед тем, чьи чувства она так вероломно предала.

Когда Мелита ушла, Аврора убедилась, что ее никто не видит и не слышит, и горько расплакалась, прижимая ладонь ко рту.

– Прости меня, умоляю, прости, Рэндалл, – отчаянно шептала она, заливаясь слезами. – Я люблю тебя. Всегда буду любить тебя, клянусь. Прости меня, пожалуйста.

Она просидела в саду до тех пор, пока не успокоилась. Потом, омыв лицо холодной водой из фонтана, вернулась на праздник.

Бал продлился до полуночи.

Уставшая, Аврора возвращалась в свои покои, но по пути заметила, что дверь в церемониальный зал была приоткрыта. Тихонько шмыгнув в узкий проем, она обнаружила там Тристана.

Он сидел за старым пианино. Но инструмент был безмолвен.

Тристан склонился над клавишами, но будто боялся коснуться их, и от этого тихо чертыхался.

– Тристан, ты в порядке? – спросила Аврора, приблизившись.

Его плечи вздрогнули, а спина напряглась.

– Маленькая княжна, – надтреснутым голосом отозвался Тристан. – Как прошла беседа? Я не стал дожидаться окончания пира и ускользнул.

– Беседа прошла до омерзения успешно. Наша рыбка проглотила наживку, даже не поперхнувшись. Еще и поблагодарила за застрявший в горле крючок.

– Умница, Аврора, горжусь тобой.

Аврора села на длинную лавку рядом с ним, и Тристан потрепал ее по голове, точно маленького ребенка.

– Что ты здесь делаешь?

Лицо принца посуровело.

– Ничего, уже ухожу.

– Тристан…

– Все в порядке, я же сказал. – Он попытался встать, но Аврора потянула его за рукав, призывая остаться.

– Я же вижу, как тебе тяжело, – проникновенно сказала Аврора. – Поделись со мной.

Тристан недовольно скривил лицо.

– У меня сегодня и так было много дел, и разговор по душам в мои планы не входит. Так что давай перенесем его на другой раз.

Аврора крепче сжала его руку, словно опасалась, что он сбежит.

– Трис, послушай. – Она намеренно сократила его имя, и это возымело нужный эффект. Лицо Тристана утратило напускную небрежность, и непробиваемая броня дала трещину. – Ты всегда рядом, когда мне тяжело. Твоя поддержка не дает мне сломаться. Ближе тебя у меня не было друзей. – Аврора говорила со всей искренностью. Если бы не Тристан, она бы не вынесла и трети испытаний, что свалились на ее хрупкие плечи.

– Я польщен, – тихо сказал Тристан. – Но какое это отношение имеет к моим проблемам?

– Прямое, Тристан. Мне больно видеть твой потухший взгляд. Больно осознавать, что ты пытаешься помочь всем вокруг – мне, Уиллу, всему Ардену, – а сам не получаешь поддержки. Ты ходишь по лезвию ножа, играя в опасные игры с Артуром, в то время как все видят лишь маску ленивого повесы. Мне невыносимо думать, что мой близкий друг несет на себе груз скорби, которая скоро изъест его изнутри, и ни с кем не делится переживаниями.

– Не надо, Аврора…

– Нет, надо! – Она повысила голос. – Я не понаслышке знаю, как эта боль разрушает, к каким ужасным последствиям может привести. Ты не один, Тристан. Прошу, позволь мне немного облегчить твою ношу. Поделись со мной…

Тристан молчал, глядя на пианино. Спустя несколько минут он несмело коснулся указательным пальцем одной клавиши.

Тишину пронзил высокий, резкий звук.

Его пальцы дрогнули. На лице отразилась настоящая мука.

Он снова надавил на клавиши, перебирая пальцами, и из-под них полилась лиричная мелодия, которая через мгновение зазвучала нескладно, споткнулась и грубо оборвалась. Пальцы соскользнули с инструмента, безвольно упав на сиденье лавки.

– Я не могу играть с того дня, – с трудом промолвил Тристан, зажмурившись. – Не знаю, внутри все обрывается, когда пытаюсь. Музыка больше не звучит для меня, как раньше. Она действует мне на нервы, бьет по ушам, не доходит до сердца… Черт. – Тристан горько усмехнулся. – Я говорю как сентиментальный кретин.

– Это не так, Тристан. – Аврора погладила его по спине. – Ты писал музыку для нее?

– Да. – Его голос опустился до шепота. – С того дня, как мы познакомились, я писал музыку только для нее. Играя, думал о ней. А когда ее не стало… словно все это потеряло смысл и… – Тристан запнулся и судорожно вздохнул. – Внутри так пусто, Аврора, так оглушительно тихо и пусто, что становится страшно. Я будто сломался изнутри и не знаю, как с этим жить.

На черную клавишу бесшумно упала слеза. Тристан порывисто вытер глаза и раздраженно встряхнул головой, отчего длинные волосы упали ему на лицо.

– Кажется, я перебрал вина.

– Нет, Тристан, сегодня ты как никогда трезв. – Аврора положила голову ему на плечо и крепче сжала ладонь, переплетая их пальцы.

Тристан прислонился щекой к ее макушке.

– Спасибо тебе.

– За то, что выслушала?

– Нет, за то, что услышала без слов.

Аврора поняла, что он имел в виду.

Так они и просидели до глубокой ночи. Он думал о той, кто больше никогда не вернется в его жизнь. Она – о том, в чей уход до сих пор отказывалась верить.