Хранитель Ардена

Глава 29

Сентябрь, 1136 г. со дня Разделения

Закария ощущал, каким безвольным и слабым было его тело. Чувствовал, что лежит на холодном камне, вдыхал тошнотворный запах благовонных свечей, которые еще сильнее ослабляли контроль над собственным разумом. Слышал стук барабанов и голос мастера, который повелевал показать все, что было дорого сердцу.

И после приказа Закария увидел. Но не устрашающий зал со статуями.

А родной дом.

Маленький, уютный, с желтыми стенами и красной черепицей.

Папа отказался от любой помощи своего отца, поэтому их усадьба была небогатой, но очень уютной.

Взрослый Закария шел по тропинке мимо цветущих вишен в сторону навеса из виноградника. Там, за длинным старым столом, он увидел их – свою семью. Отец сидел во главе стола и ел сладкий рис с курагой и орехами, а рядом находился маленький Закария и таскал с большой тарелки совсем еще горячие печенья с изюмом. Напротив в своей тарелке с рисом ковырялся Изана. Он весело шутил, отчего Закария смеялся до рези в боку.

– Мальчики, прекратите дурачиться, живо доедайте ужин, и я налью нам чаю. – К столу подошла мама. Невысокая, стройная, с длинными черными волосами по пояс и зелеными раскосыми глазами, как у Закарии. Ее голос был мягок и полон нежности.

Она остановилась перед отцом и, пригнувшись, поцеловала его в висок. Он нежно провел пальцами по брачной руне на ее шее, на что мама ласково улыбнулась.

– Ты скучаешь по ним?

Картинка перед глазами расплылась, и Закария ощутил боль в груди. Неприятное ощущение. Будто кто-то копался в его внутренностях холодными скользкими пальцами.

– Да, – охрипшим голосом ответил он, почувствовав, как по щекам потекли слезы. Он не мог им противиться. Он был открытой книгой для Верховного мастера.

– Ты хочешь отомстить за их смерть?

Перед глазами появилось воспоминание горящего дома, а следом другое, как он прятался в подвале кладовой и через щели в половицах наблюдал, как длинный меч пронзает насквозь его брата Изану.

– Хочу, – прошипел он, задыхаясь от гнева.

– Покажи мне что-нибудь еще. Что-то, что тебе дорого.

Закария отпустил воспоминание о трагичной гибели семьи и удивился тому, что вдруг предстало перед его глазами.

Тренировочная площадка Вайтхолла.

Он сидел на перекладине между длинными столбами, вбитыми в землю, и следил за тем, как на одном из столбов балансирует принц Рэндалл, стоя на одной ноге и размахивая мечом.

– Ну давай же, принц, взмахни посильнее, я хочу снова насладиться видом твоей распластавшейся по земле тушки, – криво усмехнулся Закария.

– Заткнись, – огрызнулся принц, с трудом сдерживая усмешку, но замечание взял на заметку и начал двигать кистью плавнее.

– Ты считал его своим другом?

– Я был ему верен. – Закарии не хотелось говорить это, но язык шевелился против его воли. Он ощутил болезненный ком в горле от скорби по принцу. Закария и сам не догадывался, насколько покойный Хранитель Ардена был ему дорог.

– А кому еще ты предан?

Перед глазами пронеслись образы Холланда. Угрюмый учитель в какой-то степени заменил ему отца, хоть и не дарил никогда родительского тепла, несмотря на то что приходился двоюродным дедом. Среди воспоминаний о Холланде затесалась и парочка с Атару.

– Хм-м, интересно, может, кто-то еще?

Ощущение копошения пальцев возникло в голове. Закария почувствовал покалывающую боль. Потом ему показалось, будто ледяные пальцы погрузились в серое вещество мозга. Закарию точно бы стошнило, если бы он не голодал несколько дней.

Бой барабанов превратился в невыносимый гул.

– Покажи, кому еще ты был предан.

Невысокая красивая девушка с черной длинной косой и синими, сапфировыми, глазами безутешно плакала, сидя в кресле.

– Вы должны быть сильной ради своего сына, – услышал Закария свой голос.

Он снова увидел эту девушку. Только сейчас он тренировался с ней на арене. Она была старательной и способной ученицей. И видя ее успехи, Закария испытывал гордость, как ни за кого другого из солдат личного отряда принца Рэндалла.

– Неужто ты был влюблен в свою госпожу, Закария?

– Нет, – последовал незамедлительный ответ.

– А был ли ты в кого-то влюблен?

Сердце Закарии заколотилось так громко, что заглушило звуки барабанов.

– Покажи мне ее! – Ледяной властный голос въелся в его сознание.

Закария пытался сопротивляться Вторжению, но от этого испытал неведомую прежде боль. Мозг будто плавился от напряжения, а холодные пальцы сминали извилины, превращая их в жидкую субстанцию. Закария хотел ослепнуть, лишь бы ничего не видеть. Лишь бы ничего не показывать Верховному мастеру.

Но все было тщетно.

Перед глазами предстал до боли знакомый образ – прекрасный, неземной, обожаемый.

Тина. Его Тина. Его самое большое испытание.

Она улыбалась ему, не пряча шрам на лице.

– Ты нравишься мне, Закария, – шептала она и тянула к нему руки. – Никто другой мне не нужен. Только ты.

Родной голос разрывал его сердце на части. То, что он прятал от себя долгие месяцы, вырвалось наружу бушующим штормом и начало крушить стены.

Он старался, но не смог противиться воле мастера и показал все, что казалось его лучом света в кромешной тьме. Показал, как исподтишка любовался скромной тихой служанкой, что прятала ото всех не только шрам, но и глубокую боль. Показал, как умирал от волнения и неведомых доселе чувств, когда прижимал к себе спящую девушку в Мглистом лесу. Показал, как чуть не сошел с ума, впервые ощутив вкус ее губ.

– Пожалуйста, не надо, прекратите, – взмолился он, но мастер был непреклонен.

Его пальцы вонзились еще глубже, раздирали плоть на мелкие кусочки.

Закария рыдал и корчился на полу от боли, когда перед глазами снова предстал четкий образ, от которого ему хотелось умереть.

Обнаженная Тина сидела на его коленях, гладила его волосы, шею, грудь и плечи. Целовала в губы, шептала имя.

– Ты такая красивая, когда смеешься, Тина Эйнар…

Закария практически захлебывался собственными слезами. Воспоминание казалось таким реальным, что он почувствовал знакомый аромат ванили и домашней выпечки, когда зарылся в мягкие густые волосы и ощутил на губах нежный бархат ее кожи.

– Она красивая. – Мерзкий голос ворвался в его воспоминание, стальным молотом дробя череп. – Жаль, что этот уродливый шрам все портит.

– Она прекрасней всех женщин мира, – против воли прошептал Закария. – Ничто не способно ее испортить.

Ледяные пальцы ослабили хватку, и, почувствовав облегчение в мозгу, Закария не успел даже выдохнуть, прежде чем смертельная боль пронзила его сердце, слово его пытались раздавить.

Картинка перед глазами на мгновение растворилась и явила новый образ. Закария больше не мог выдерживать эту пытку. Он плакал навзрыд от собственного бессилия и нестерпимой боли.

– Пожалуйста, хватит. Не смотрите!

Но просьбы были напрасны.

Закария увидел Тину, лежавшую в его постели. Ее волосы разметались по подушке, а глаза горели страстью. С губ срывались громкие стоны, которые Закария заглушал сладостными поцелуями. Он ощущал жар ее тела, входя в нее. Сходил с ума в нежных объятиях и стонал ее имя.

– Умоляю, прекратите!

Тина выгнула спину, ее дыхание становилось все тяжелее и чаще, а стоны – жарче. Ее аромат пьянил сильнее благовонных свечей, и Закария упоенно вдыхал его, неустанно целуя ее шею и грудь.

Боль растеклась по всему телу. Закария закричал в агонии, желая умереть, лишь бы прекратить пытку.

– Ты знал ее так мало, но она заняла все твои мысли, всецело завладела твоим сердцем. – Голос Верховного мастера доносился будто отовсюду и накрывал Закарию стеклянным куполом. – Я не могу блокировать столь глубокие чувства. Мне придется забрать все твои воспоминания о ней. Отдай их, Закария. Отдай добровольно во славу Ордена. Отдай и докажи свою верность.

Закария трясся в рыданиях, точно малое дитя. Дымка перед глазами рассеялась, и он увидел перед собой высокий потолок и фреску с адептом. Под Закарией растекалась его собственная кровь, что продолжала сочиться из пореза, из носа и рта. Почему ее так много? Или ему мерещится?

– Отдай свои воспоминания!

Боль в висках стала нестерпимой. Ему казалось, что мозг вот-вот взорвется. Все его естество противилось добровольной жертве.

– Нет! Нет! Не могу! – выкрикнул Закария, запрокидывая голову назад и ударяясь о холодный камень.

– Не противься, Закария, иначе ты не пройдешь испытание. – Он услышал холодный голос Атару, в котором впервые на памяти Закарии звенело напряжение. – Перестань сопротивляться, мальчик!

Последнее воспоминание разрушило все стены в сознании Закарии, и он остался погребенным под обломками.

Тина с трепетной улыбкой на губах наблюдала, как он рисует кистью на ее теле брачную руну.

– Не-е-ет, – взревел он, пытаясь вырваться из плена своего разума. – Заберите что угодно. Только не ее. Умоляю. Не ее!

– Что угодно? – В безучастном голосе послышалось разочарование. – Может быть, ты хочешь, чтобы я лишил тебя воспоминаний об Ордене?

Закария понимал, что ответ уничтожит его. Он сжал было челюсть и прикусил до крови язык, чтобы сдержать рвавшиеся наружу слова, но тело действовало по указке Верховного, выдавало все его секреты.

– Да, – сквозь свистнутые зубы процедил он, давясь слезами.

В следующий миг все закончилось.

Барабаны стихли, свечи потухли, исчез запах благовоний.

Даже вся боль прошла.

Осталась лишь невыносимая усталость и пустота в сердце.

– Я разочарован, Закария. – Верховный мастер, все это время сидевший на его животе, поднялся на ноги и смерил его презрительным взглядом. – Атару, отведи мальчишку к Йуве. Пусть проведет обряд Отречения.

Сердце Закарии сжалось. Будь у него хоть немного сил, он бы запаниковал. Но он был слишком истощен и физически, и морально. Его сердце так не хотело расставаться с Тиной, что теперь ему придется пройти еще более страшный обряд.

Отобрав воспоминания о Тине, Закарию лишили бы любви, сострадания, нежности и человечности. Сделали бы идеальным рабом Ордена, но хотя бы прошлое и рассудок были бы при нем.

При обряде Отречения оккультисты забирали все воспоминания, связанные с Орденом. Большую часть жизни. Такое вмешательство в разум имело только два исхода: отреченный адепт или сходил с ума, или погибал. Никто за сотни лет не смог сохранить рассудок после Отречения.

– О Великий мастер! – Атару преклонил колени. – Прошу, позвольте мне самому разобраться с Закарией.

– Каким образом?

Потеряв всякий интерес к Закарии, Верховный мастер плывущей бесшумной походкой направился к дверям.

– Последние годы я работал над зельем забвения. Оно полностью лишает памяти. Выпив его, Закария забудет не только об Ордене, но и о своем прошлом.

Верховный обернулся. На его лице читался интерес.

– Зачем тебе это?

Закария замер в ожидании. Если бы он мог, то испытал бы тревогу, страх, недоумение и злость на Атару. Но он не ощущал ничего.

– Я поклялся на могиле друга, что буду защищать его сына. Закария разочаровал меня, но клятву нарушить я не могу. Зелье уже было проверено на подопытном. Он забыл даже свое имя, но при этом находится в полном сознании. Йува проверил и убедился, что его разум стерилен. Цель отречения – забрать тайные знания об Ордене. Мое зелье справится с этим не хуже, но при этом не повредит разум Закарии и не убьет его. Прошу вас, Верховный мастер, проявите милосердие.