Хранитель Ардена

Закария ошеломленно смотрел на человека, которого по-прежнему считал своим врагом. В голове царил полный хаос.

Абиль приказал остановить карету и вышел из нее. На обочине стоял человек в таком же плаще, как и у Абиля, держа под уздцы двух коней. Абиль направился к ним, но потом вдруг спохватился и обернулся к карете.

– Чуть не забыл. – Он извлек из кармана увесистый бутылек с золотистой жидкостью и положил его на сиденье. – Пей три раза в день по одному глотку в течение недели, и твое тело вернет прежнюю силу и здоровье. Иначе в таком состоянии ты для своей Тины станешь обузой.

С этими словами он ушел.

Кристин вернулась в карету, и они возобновили путь.

Вытянув шею, Закария еще долго всматривался в окно на удаляющуюся фигуру Абиля.

– Он знает про Тину, – упавшим голосом сказал он. – Это была угроза.

Его сковал животный страх, а руки затряслись пуще прежнего. Кристин накрыла их своими ладонями и посмотрела ему в глаза.

– Абиль сдружился с Владыкой Ордена. Он очень влиятелен, и если бы захотел, то убил бы и Тину, и тебя еще в Ардене. Это не угроза, а предупреждение. Оставь прошлое в прошлом. Тебе дан шанс на новую жизнь.

Кристин взяла бутылку со снадобьем и протянула ему.

Закария глядел на нее, казалось бы, несколько минут, а затем коснулся гладкой стеклянной поверхности дрожащими пальцами.

– Ты отвезешь меня домой? – спросил он, и от понимания того, что назвал Арден домом, на душе потеплело. Впервые за долгие месяцы.

Кристин скривила губы в кошачьей улыбке.

– Ну еще бы! За успешное выполнение поручения Тристан обещал купить мне особняк на Малом Материке. Ты отправишься в Арден уже завтра.

Ноябрь, 1136 г. со дня Разделения

За окном бушевал ненастный ноябрь.

В Вайтхолле сильно похолодало, и слуги разжигали камины в жилых комнатах, не жалея дров.

Тина плотнее закуталась в шерстяную шаль, когда-то подаренную Закарией, и ускорила шаг. Правда, ходить быстро ей едва ли удавалось. С каждым днем она становилась все неповоротливей из-за большого живота, который мешал ей работать. Княжна Аврора постоянно говорила, что Тина может отдыхать, что она обеспечит им с будущим ребенком безбедную жизнь до самой старости. Но Тина предпочитала трудиться, пока у нее была такая возможность – это помогало ей отгонять тоску по Закарии, разрывающую душу на части.

– Ваша Светлость, я передала поручения поварихе. Пирог с черносливом будет готов к обеденному чаепитию, – отчиталась Тина, остановившись напротив письменного стала.

– Спасибо, Тина. Ступай. На чаепитии мне будет прислуживать Нора.

Вид у княжны Авроры был усталым, под глазами залегли темные круги, пока она перебирала конверты и потирала лоб ладонью.

«Опять видела ночью странные сны», – подумала Тина.

Аврора как-то поделилась с ней, что постоянно видит во сне принца Рэндалла. Эти сны отчего-то сильно тревожили ее, но причину этой тревоги она объяснять отказалась. Тина переживала за госпожу, но не знала как помочь: она понимала, что никакие слова утешения не облегчат боль от потери любимого.

– Ваша Светлость, может, я все-таки побуду с вами? Вы ведь чувствуете себя неуверенно в обществе арденийских леди.

– Не переживай, Тина. На чаепитии будет Мелита. Она обычно все внимание переключает на себя, и меня мало донимают глупыми расспросами.

Тина понимающе улыбнулась. Казалось таким странным, что княжна Аврора поладила с бывшей пассией принца Рэндалла. Леди Мелита была приятной девушкой и охотно помогала Авроре влиться в светское общество Ардена. Теперь знатные женщины были более благосклонны к северной княжне.

– Могу я тогда побыть с детьми? Вдруг Рэн и Райнер захотят прогуляться в зимнем саду?

Тина искренне любила этих мальчишек. Райнер слыл непоседой, каких свет не видывал, а Рэн, напротив, тихим и застенчивым, но оба малыша были такими очаровательными, что никого в замке не оставляли равнодушными.

– Тина, тебе нужно отдыхать. – Аврора оторвала взгляд от бумаг и ласково улыбнулась ей. – Я ценю твою помощь, но переживаю, что ты постоянно себя перетруждаешь.

– Хорошо, моя госпожа, я пойду к себе. – Тина склонилась в реверансе и покинула кабинет.

Не успела она дойти до комнаты, как у нее началась одышка. «Скорей бы уже родить», – подумала Тина, поглаживая живот. По словам повитухи, ей оставалось от силы несколько дней.

Она часто размышляла по ночам, каким будет ее малыш. Девочка или мальчик? Это все было не важно, но она отчаянно молилась, чтобы ребенок хотя бы отдаленно напоминал своего отца. Тина отдала бы все на свете, лишь бы увидеть знакомые раскосые глаза цвета летней зелени. Хотя бы на лице своего дитя.

В комнате было жарко. В камине весело потрескивало пламя, а в котелке бурлил отвар с приятным запахом чабреца.

– Я заварила тебе особый чай. – Нора суетилась возле своей кровати, примеряя новый наряд, который на днях купила на ярмарке. – Повитуха сказала, он облегчит предстоящие роды.

– Спасибо. – Тина благодарно кивнула подруге.

Покрутившись перед зеркалом, рассматривая бордовое платье с глубоким вырезом и тугим корсетом, Нора приблизилась к Тине и звонко чмокнула ее в щеку.

– На нижней полке тебя ждет твой любимый рыбный пирог. Я урвала у Поппи самый смачный кусочек.

Тина смутилась от такой заботы. Она обняла подругу в ответ, но, почувствовав, что малыш внутри начал пинаться, быстро отстранилась.

– Потише, милый, маме больно, – прошептала она, присев на край кровати и погладив живот.

– Опять хулиганит? Весь в отца! – Нора прикрыла рот ладонью и виновато покосилась на Тину. – Прости.

Тина ничего не сказала и принялась за принесенный Норой пирог, давая понять, что не держит на нее зла. Она понимала, что подруга переживает за нее, но однажды она все-таки перегнула палку.

В тот день они крупно поссорились. А все потому, что Нора принесла ей снадобье от повитухи, которое, по ее словам, могло избавить ее от «нежелательного бремени». Тину это оскорбило до глубины души.

– У тебя вся жизнь впереди. Ты найдешь еще достойного мужчину и нарожаешь ему кучу детишек. А этот ребенок станет для тебя лишь обузой и лишит шанса на счастливую личную жизнь, – пыталась убедить ее Нора.

– Мне не нужен другой мужчина, – возразила Тина. – Как ты не понимаешь? Я люблю и буду любить только Закарию. И если мне суждено прожить всю жизнь в одиночестве, то пусть хотя бы наше дитя дарует мне радость. Я хочу этого ребенка, и впредь не предлагай мне избавиться от него! И я не желаю больше слышать ни одного плохого слова в адрес Закарии. Ты совсем его не знаешь и понятия не имеешь, почему он ушел.

После того разговора Нора поубавила пыл, и к этой теме они с тех пор не возвращались. Но Тина знала, что Нора осталась при своем мнении.

Когда подруга ушла, Тина забралась под одеяло и, прижавшись к изголовью кровати, принялась за вязание. Она сохранила один клубок голубой пряжи – тот, что купил ей Закария. Из этой пряжи Тина хотела связать носочки для малыша. Она представляла, что это будет подарок Закарии своему первенцу, которого он никогда не увидит.

Она набрала нужное количество петель на спицу, как вдруг раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказала Тина, мысленно задаваясь вопросом, кто бы это мог быть.

Дверь с тихим скрипом отворилась.

Дыхание мигом перехватило от знакомого запаха. Дождь и крыжовник.

Через мгновение она увидела лицо гостя. Тина прижала к груди вязание и громко всхлипнула.

Перед ней стоял Закария. Мертвенно бледный, исхудавший, с отросшими до плеч волосами и невыносимой болью в глазах.

Ее Закария.

– Тина, – едва слышно прошептал он, теребя руками края рубашки, выцветшей на солнце и болтавшейся на его худых плечах. – Я вернулся к тебе, Тина, – уже громче сказал он, и его голос дрогнул.

Тина не могла вымолвить ни слова. Не в силах даже заплакать, она лишь повыше натянула одеяло, чтобы не видно было живота. Ей казалось, что это сон. Ведь его не должно быть здесь. Он сам говорил, что не вернется. Это просто невозможно.

Но вот он, стоял перед ней. Боялся сделать шаг в ее сторону, но смотрел таким взглядом, который был громче любых слов, – полным любви, нежности и удушающего отчаяния.

– Умоляю, Тина, скажи что-нибудь, – прохрипел он, и по его щеке скатилась слеза.

– Как… как ты… – Она не смогла договорить. Горло сдавил спазм, а в носу защипало.

– Я провалил последнее испытание, и меня изгнали из Ордена. – Закария говорил шепотом. Тоже не мог совладать с голосом. Он продолжал теребить края рубашки, поедая Тину глазами так, словно она могла исчезнуть в любой момент.

– Я больше не адепт теней. Теперь мне некуда идти. Ты позволишь мне остаться? – Его губы задрожали, и он неловко опустил голову.

Глаза Тины заволокло мутной пеленой, и она быстро заморгала, чтобы отогнать непрошеные слезы. Угрюмый, но собранный и сосредоточенный адепт теней – таким она видела его впервые. Сейчас перед ней стоял сломленный юноша с израненной душой и истерзанным сердцем. И ей не нужно было слышать его исповедь, чтобы это понять. Она все увидела по его неуверенной позе с поникшими плечами, по худым рукам, нервно сжимающим ткань рубашки, по склоненной голове, словно он застыл в ожидании смертного приговора. Это был совершенно другой Закария. Но от этого она не перестала его любить.

– Я приготовила печенье с изюмом, – прошептала Тина, глотая слезы. – Хочешь чаю… с печеньем?

Закария резко поднял голову и шумно выдохнул. На его щеке блестел след от слезы.

Тина опустила взгляд, осознав, что он ничего не знает. Со смесью страха и трепетного волнения она спустила ноги на пол и откинула одеяло.

Глаза Закарии округлились, с его губ сорвался болезненный стон, и Тина нервно заерзала на кровати. Не отрывая удивленного взгляда от живота, он медленно подошел к ней. Остановился и рухнул перед ней на колени так внезапно, что она вздрогнула от испуга. Он впервые выпустил из рук ткань рубашки и неуверенно потянулся к ее животу. Когда он осторожно коснулся его, они оба одновременно всхлипнули. В следующую секунду Закария положил голову ей на колени и, не отнимая руки от живота, громко расплакался.

– Прости меня, Тина… пожалуйста, прости… – Его плечи с каждым разом вздрагивали все сильнее, и Тина готова была умереть на месте. Родной аромат дождя и крыжовника терзал ее сердце и исцелял душу одновременно. Она больше не сдерживалась и плакала вместе с ним.

Трясущимися пальцами Тина зарылась в длинные мягкие волосы и чуть не сошла с ума от этого ощущения. Она не спала, все это было явью.

Ее Закария вернулся. Вернулся к ней.

– Прости меня. – Он продолжал тихо всхлипывать и гладить живот.

– Это ты меня прости за то, что утаила беременность. Ты правда вернулся? – спросила Тина, все еще не веря в происходящее.

Закария наконец поднял голову. Его глаза покраснели от слез, а губы были искусаны.

– Я больше никогда тебя не брошу, если ты позволишь мне остаться, – прошептал он и, несмело коснувшись ее щеки, очертил пальцем шрам от ожога.

Тина только и смогла что кивнуть. Одному Единому было известно, как она еще не потеряла сознание от переизбытка чувств.