Хранитель Ардена

В ту ночь она спала в его объятиях, пока он умирал от любви и такого хрупкого, краткого счастья. А утром совершенно потерял над собой контроль.

Тина спала на боку. Ее худые длинные ноги, обтянутые плотной тканью штанов, переплелись с его собственными, а рука лежала на его животе. Она приоткрыла во сне рот и облизнула губу, отчего та стала влажной и заблестела под лучами восходящего солнца.

Не в силах бороться с собой, Закария наклонился к ней, желая украсть у нее во сне поцелуй. Она ничего бы не узнала, а он смог бы насладиться сладостью ее губ. Закария уже чувствовал теплое дыхание на своих губах, но в следующее мгновение отшатнулся.

Чем он лучше того ублюдочного царевича, если посмеет коснуться ее без дозволения?

Так и жил Закария долгие месяцы, страдая от любви. Он верил, что справится, что сумеет наступить себе на горло и подавить все человеческие чувства ради мести. Он готов был забыть Тину, но как же сильно ошибся. Ведь вплоть до той самой ночи он даже не подозревал, что нравится ей. Закария даже не смел надеяться на то, что эта светлая, добрая и нежная девушка способна полюбить его – черствого неотесанного грубияна.

Каждый день дарил ему великое счастье, за которое он должен был заплатить слишком высокую для них обоих цену. И что с этим делать, Закария не имел ни малейшего понятия.

Погруженный в тяжкие думы, Закария подошел к комнате Тины. Он постучал в дверь, а затем услышал шаги. С губ сорвался разочарованный вздох. По одному только звуку он понял, что в комнате находилась рыжая соседка Тины, которая раздражала его до скрежета в зубах. Эта стерва возомнила из себя невесть кого по одной лишь причине, что некогда раздвигала ноги перед покойным принцем и вела себя как хозяйка этого замка.

– Чего тебе, меченый? – спросила Нора вместо приветствия.

– Я ищу Тину, где она?

Нора смерила его оценивающим взглядом и растянула губы в мерзкой ухмылке.

– Она не появлялась со вчерашнего вечера. Может, наконец-таки поняла, что ты полудурок, и сбежала к достойному мужчине?

Кадык Закарии дернулся. Он понимал, что такой исход был для Тины наилучшим. Но одна только мысль о ней в объятиях другого мужчины заставляла его сгорать от ревности.

– Ты наверное удивишься, но далеко не все девушки скачут из койки в койку, как крольчихи, – съязвил Закария, наслаждаясь реакцией Норы, у которой от злости покраснело лицо.

– Какой же ты гадкий, – выплюнула она, поморщившись, будто ей под нос сунули лошадиный навоз.

Закария не ответил. Он не желал тратить время на привычные перепалки со служанкой. Не удостоив ее и взглядом, он направился к покоям княжны. Наверняка Тина была там или в детской.

Но не успел он выйти из крыла для прислуги, как его перехватил Холланд.

– Куда ты так торопишься?

Закария учтиво склонил перед ним голову.

– Здравствуйте, учитель. Я шел в покои княжны, – сказал он ровным тоном, глядя мастеру прямо в глаза.

– Идем за мной. – Холланд отдал сухой приказ, и Закария нехотя повиновался.

Они миновали крыло для прислуги и поднялись на этаж выше, где в конце безлюдного коридора находились покои Холланда. Как только переступили порог в просторный кабинет с мебелью из темного дерева, Холланд развернулся и, схватив его за плечо, припечатал к стене.

– Искал Тину? – Он свел брови на переносице. – Я наслышан о последних новостях Вайтхолла. Ты с ума сошел?

Закария сжал руки в кулак, но вырываться из хватки учителя не стал. Знал, что это бесполезно.

– Я могу вступать в отношения с женщинами, пока мне нет двадцати пяти. Это не запрещено уставом Ордена.

Холланд сильнее сжал его плечо, но Закария, привыкший к боли посильнее этой, даже не поменялся в лице.

– Не запрещается, если речь идет о простом удовлетворении мужских потребностей, – угрожающим шепотом произнес он. – Ты же влюблен в девчонку с момента ее появления в замке.

Закария нервно сглотнул и отвернулся от проницательных глаз учителя.

– Я не нарушу правил. Когда придет время, я уеду в Дахаб. Тина об этом знает.

Холланд ослабил хватку, прошел к массивному столу и зажег трубку.

– Ты так долго держался. Но стоило мне уехать, как сразу поддался слабости. Теперь ты усложнил жизнь и себе, и девушке.

Закария прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Учитель, как обычно, бил по самым слабым местам.

– Я не думал, что все так обернется. А сейчас не знаю, как быть, – честно признался он.

– Не знаешь, как быть? – обжигающе холодным тоном переспросил Холланд. Он опустился в кресло и закурил трубку, источающую сладкий дым. – Ты немедленно уедешь в Дахаб и выбросишь из головы эту девушку ради ее же блага.

Закария резко открыл глаза и устремил взор на учителя.

– Вы не можете так поступить, – прошипел он. – Не посмеете забрать у меня полгода свободы.

Холланд сделал затяжку и шумно выдохнул дым через ноздри.

– А если она забеременеет? Что будешь делать тогда? Оставишь ее одну с ребенком? Или бросишь вызов владыке Ордена? Тебя казнят или, того хуже, убьют Тину в наказание за измену. Ты этого хочешь?

Закария с трудом проглотил ком в горле.

Он всю жизнь грезил мечтами о мести. Его не интересовало ничто, кроме жажды справедливого суда над убийцей родных. В двадцатилетнем возрасте он и слушать не желал мольбы Холланда выбрать свободную жизнь. Он даже предлагал взять на себя долг священной мести за двоюродного брата и его семью. Но Закария отказался даже слушать. Он считал, что в его жизни не осталось места любви и радости – только кровавому возмездию.

А сейчас впервые за свое существование он жаждал простого счастья, которое не мог себе позволить. Даже то ничтожное время, что у него оставалось, грозились отобрать.

Глаза обожгло слезами безысходности.

– Ты ведь понимаешь, что на испытании у тебя заберут самые дорогие воспоминания для беспрекословной верности Ордену? Дом и семья больше не будут главенствовать в твоем сердце. Тебя заставят забыть Тину.

Закария резко вздохнул.

Он понимал.

За право отмщения ему придется заплатить непомерно высокую цену. Служители теней были не просто сильнейшими воинами Ордена теней и крови – таким было полное название тайного общества, где занимались оккультизмом, алхимией и познанием секретов человеческих душ и разума. Они умели вторгаться в чужое сознание и повелевать им, управлять воспоминаниями. Неподготовленного человека такое вторжение попросту убило бы, но адепты теней с малых лет пили снадобья и были устойчивы к ядам и простым человеческим хворям. Хотя для служителей их сознание было словно раскрытая книга. Именно поэтому адепты теней не могли выдавать секретов Ордена, не могли предать и были беспрекословно верны. И одно из самых суровых испытаний, чтобы получить право продолжить обучение на Мастера теней, – это добровольно отдать дорогие сердцу воспоминания.

Для Закарии долгое время это была семья. Он готов был пожертвовать ими ради возмездия, зная, что через пятнадцать лет эти воспоминания можно вернуть с помощью особого ритуала. Но служители Ордена вряд ли заберут их. Ведь именно любовь к семье и желание отомстить за нее привели его в Орден. Эти воспоминания делали его преданным адептом.

– Я вспомню ее через пятнадцать лет, – попытался Закария ухватиться за последнюю надежду. Они произнесли брачные клятвы. Он искренне верил, что чувства Тины были так же крепки, как и его, и она согласится ждать.

Это казалось эгоистичным и безжалостным.

Но он не мог с собой ничего поделать.

Холланд встал из-за стола и подошел к нему. Снова сжал его плечо, на этот раз мягче, словно хотел выразить сочувствие, но давно позабыл, как это делается.

– Закария, мы служители теней и крови. Ты знаешь, что это значит. Если даже воспоминания вернут, они будут блеклой тенью того, что ты когда-то испытывал. Ты сам за годы службы станешь тенью себя настоящего. Того Закарии, которого полюбила Тина и который полюбил ее, больше не будет. Тебе надо смириться с этим и отпустить ее.

– Когда я должен уехать? – спросил он безжизненным голосом.

– Корабль, на котором мы прибыли из Дахаба, отплывает завтра на рассвете.

Вместо нескольких месяцев хрупкого счастья осталось лишь пепелище.

Закария не мог находиться рядом с Холландом. Он повернулся лицом к двери, собираясь выйти.

– Закария.

– Что?

– Не давай ложных надежд. Не лишай ее шанса построить счастливую жизнь с другим человеком. Не позволяй ей ждать тебя.

Закария кивнул и вышел из кабинета. Большую часть дня он провел на тренировочной площадке, избивая мечом деревянных чучел, а после отправился к княжне.

Когда Закария поступал на службу к принцу Рэндаллу, тот дал обещание, что отпустит его, когда придет время. Княжна Аврора обещала, что сдержит слово, данное мужем.

– Тина знает? – первое, что спросила она, когда Закария пришел в ее покои попрощаться.

– Еще нет, но ей известно, что я рано или поздно уйду.

Аврора смотрела на него с болью и толикой разочарования.

– Неужели ты не можешь остаться?

– Нет. – У Закарии не было сил разговаривать с ней. Ему еще предстоял разговор с Тиной. Даже не попрощавшись, он направился к двери и только у выхода бросил: – Берегите ее, пожалуйста. Она готова была отдать за вас жизнь. Надеюсь, вы этого не забудете.

День уже клонился к закату, когда Закария нашел в себе силы посетить Тину. Он подошел к небольшой деревянной двери и застыл перед ней, судорожно придумывая, как смягчить весть о своем уходе. Но никакие слова не способны были избавить от боли, которую он собирался причинить ей, которая сожгла его собственное сердце дотла.

– Здравствуй, – поприветствовал он ее, открыв дверь без стука.

Тина сидела на кровати и что-то вязала – кажется, детскую кофточку. Наверняка для сына княжны. Ее лицо было серьезным, сосредоточенным, но, как только она увидела Закарию, на ее губах сразу расцвела мягкая улыбка.

– Здравствуй, Закария.

Отчаяние накатывало волнами, сжимало внутренности тугим узлом и расползалось по конечностям подобно холодным скользким щупальцам.

Закария попытался выдавить из себя ответную улыбку, но не смог. Он всматривался в черты любимого лица и вдруг заметил, что глаза Тины покраснели, словно она долго плакала. Закария вспомнил, как она рассказывала ему, что вязание успокаивает ее, помогает сосредоточиться и отвлечься от горестных мыслей.

– Холланд тебе рассказал? – осипшим голосом спросил Закария, сделав несколько неуверенных шагов к кровати.

Ее плечи вздрогнули. Тина растерянно теребила пряжу, а потом неуверенно кивнула.

Повисла звенящая тишина. Они оба молчали, глядя друг на друга. Он стоял, опираясь одной рукой о небольшой столик, за которым они так часто пили чай с печеньем. Она сидела, сжимая вязание из цветной пряжи, которую ей подарил Закария. Им не нужны были слова, чтобы выразить всю боль, что раздирала в клочья их души. Они просто смотрели друг на друга.

Первой сдалась Тина. Нарушила тишину громким всхлипом. В следующий миг Закария уже стоял перед ней на коленях и сжимал тонкую талию руками, жадно поглощая ее губы. В последний раз. Затем она положила голову ему на плечо, и Закария почувствовал, как от горячих слез намокает его одежда. Тина нежно перебирала пальцами его волосы, которые он не стал убирать в привычный пучок, зная, как она любит трогать их. Любит его, а он разбил ей сердце. И осознание этого приносило ему самую большую боль.