Туманы и чудовища

Раймон Дэси скучал по тем временам так сильно, что позабыл: если вы преклоняетесь перед прошлым, это вовсе не значит, что люди, живущие под вашей крышей, отрекаются от настоящего. Раймон Дэси отдал бы все, чтобы шахты снова заработали. Он не думал, что этим «всем» окажется его семья.

Поначалу проекты этого малого, Ваари, впечатляли. Как и рекомендательные письма с его места учебы – неплохой школы в Двужилье, благородной и принимающей молодых людей лишь из самых уважаемых семей округи.

Раймон Дэси не сразу вспомнил его, а когда вспомнил, вцепился в Ваари с новой силой. Человек с целью был уважаем. Человека с такой эмоциональной целью было легко направить на нужный путь. Всего лишь указать на Порез как на потенциальный источник нитей. Обещать юнцу все, что он пожелает. И выкупить шахты.

Дэси не успел добраться даже до первого шага, когда его жена забрала дочерей и уехала за Хребет. Сказала, что больше не может выносить его одержимость этой дырой. Сказала, что даже мамин дом лучше этой «огромной особняковой могилы».

Раймон Дэси был уверен, что они вернутся – вернутся, когда он снова станет влиятельным и уважаемым и снова будет зарабатывать деньги. Им ведь пришлось купить ферму Жадаров, чтобы сводить концы с концами.

Инезаводь приходила в упадок, но Дэси боялся большого мира. Он не знал ничего, кроме тяжкого ремесла арендодателя: прежде он сдавал часть тоннелей под скалами для разработки, теперь сдавал фермерам их собственную ферму. Ваари вроде бы занялся чем-то дельным: расчертил схему шахт, набросал вычисления (хотя, откровенно говоря, Дэси и сам мог бы ему сказать, что день равноденствия подходит для таких дел). Пообещал открыть Порез, когда Дэси достанет ему ножницы.

Дэси, конечно, врал. У него были связи в столице, но никого, кто мог бы подойти к мастеру Цеха и попросить пару ножниц. «Тех самых». Когда Ваари понял, что его дурят, он пригрозил передать переписку Когтям. Или хотя бы дружинникам.

Ваари бросил угрозы прямо в лицо Дэси – выполз из своей норы, показал наглую смуглую морду в стенах самого красивого особняка этого города. А потом исчез. Поначалу Дэси даже обрадовался. Что оставалось? Нанять посредника для покупки земли. Стащить у Ваари этот его чудо-агрегат, которым он хвастался на последней встрече. Найти того, кто сможет с ним обращаться… кажется, Джарх, бывший Старатель, очень тосковал по старой работе. Да и в механизмах знал толк.

А потом пропала Агата.

Она приехала навестить его – и потому что беспокоилась, и чтобы получить благословение. Новый жених был не первым охотником за несуществующим наследством, и Дэси подулся для виду, а на деле присмотрелся. Расион Деж упоминал о корреспонденции с Ваари. Может, у него получится разобраться в его записях?

Дэси отправил Дежа в дом Ваари, чтобы тот забрал все его документы. Наплел о том, что это просьба Агаты.

Дэси знал, как она исчезла: так же, как и проклятый Кракер, посредник, что указал Дэси на зияющую в его плане дыру. Та часть шахт, что была отмечена на большой карте в доме Ваари, принадлежала семье Астарада.

Дядя завещал все своей пропащей племяннице, а та даже не явилась на похороны. Дэси подозревал, что Астарада подумывал связаться с подпольными мастерами, которые согласились бы чуть подкорректировать ее характер. Сделать послушнее и разумнее – такой, какой и подобает быть юной леди. Раймон Дэси совсем не удивился бы, если бы мисс Астарада сбежала от участи хуже смерти.

А после – удача. Девчонка отказалась от наследства в пользу Штормов. Частью шахт владел теперь Джарх… и Дэси готов был с этим смириться. А у Джарха прибавилось причин помогать ему – деньги привлекали всех. Продать эти земли и этот приходящий в упадок дом он не смог бы никому.

Но Астарада вернулась, и стало хуже: она оказалась ищейкой высшего ранга из самого Благого Корпуса.

С прежними Когтями договориться было легко – не нужно ничего искать и разнюхивать, все в Инезаводи спокойно. За небольшую плату. Пришлось приврать Жадарам, чтобы достать нужную сумму, но Раймон Дэси не переживал.

Он видел, как открывается Порез. Как истончается, трескается ткань между мирами – или как это все работает? Дэси было плевать. Лишь бы работало.

Первый раз был случайностью. В грот залетела сирена, которая лишилась голоса и повредила крыло. Тонкая линия Пореза засияла, расширилась, уперевшись в стенки своей искусно собранной тюрьмы и откинув крышку, и Дэси понял: Порез голоден. Вот что значили все эти каракули на карте. Кто вообще учил Ваари писать?

Конечно, малец разбирался хотя бы в части того, что творил: Дэси никогда бы не подумал, что Порез можно перенести, но тот все еще будет связан с местом, где появился. Дэси не нужно было даже заморачиваться с землей. Порез принадлежал ему, потому что он мог принести его домой.

Второй раз был экспериментом. Он такого не планировал. Не хотел подобного исхода. Но Агата сама последовала за ним в глубину дома, прямо к искрящейся ухмылке Пореза, запертого в машине Ваари. И исчезла в тумане.

Третий раз был подтверждением. Аташи искал кошку. Дэси пригласил его войти.

Кракера он скормил Порезу с двойным удовольствием – подальше от города. Туман разливался все больше. О чудовище пошли слухи, которые сам Дэси и подкармливал.

Но Ледаритри Астарада начала копать. Молодые ищейки все такие: им нужно пару раз угодить в трясину, прежде чем они научатся не лезть, куда не надо. Дэси даже не пытался ее купить – знал, что не сработает. Тогда он попытался избавиться от улик. Он так и не нашел проклятые письма, в которых обещал Ваари ножницы. Давно пора было сжечь эта халупу. И то, что внутри оказалась Астарада, было приятным бонусом. Но она родилась в рубашке.

Расион Деж был малой жертвой. Он не знал о том, что случилось с Агатой. И никогда бы не узнал. Он верил в то, что это все Ваари. Дэси наплел ему, что Ваари был влюблен в Агату, что обхаживал ее.

Дэси планировал скормить Ледаритри Порезу, когда та пришла к нему во второй раз… а потом подумал еще немного. Открытое дело мешало всему. Когти мешали всему. Нужно было помочь юной старательнице раскрыть дело, вот и всё.

Порезу пришлось потерпеть. С Дежем нужно было как следует поговорить.

Проникнуть в «Край света» было легко – он ведь всего лишь неслучившийся тесть, пришедший повидать попавшего под стражу зятя. Зятя, который остался помогать ему в таком горе. Пока Астараду задерживали наверху, Дэси спустился вниз.

Деж мямлил, что во всем сознается. Может, думал, что Дэси оступится сам, стоит только Астараде прийти к нему снова.

Дэси пригрозил, что, если он не подпишет бумаг, Агата никогда не вернется. И Деж тут же прекратил свои кривляния. В этом была его слабость – он все еще не отпустил Агату. А вот Дэси с этим уже справился.

У Расиона Дежа были дурацкая надежда, всего один камзол, одна пара туфель и одна прекрасная возможность убрать с дороги Дэси Благого Когтя.

Агату похоронили – в основном мысленно, ветер гонял над морем пепел от ее сплетенной колыбели.

Джарху это не понравилось – старик совсем свихнулся на религиозной почве. Подумаешь, пара Плетений вне очереди. Но если подумать о том, что будет! О возрождении города! Подкармливать собственный источник доходов – вполне разумно. Люди делают это друг с другом постоянно: жена торопится, тащит работяге-мужу еду. Все мы подкупаем тех, кому хотим понравиться, все кормим их – если не едой, то вниманием и временем.

Казалось, обстоятельства складываются отлично. Когда Ледаритри Астарада пропала в море, Раймон Дэси мысленно поздравил себя. Осталось только разобраться в устройстве того несчастного механизма и докормить его до конца. Но все пошло наперекосяк. Потому что машинка с Порезом вдруг пропала. Вместе с туманом.

Дэси был уверен, что это взыграла Джархова совесть. Но когда он прижал Старателя, тот выдохнул, что ничего не делал. Хотел, да, и благодаря Астараде нашел останки схемы механизма. Но расшифровать ее до конца ему так и не удалось.

Раймону Дэси повезло, что Джарх был таким трусом и ничего не рассказал Астараде. Даже в своем проклятом храме, пред ликами своих треклятых Ткачей.

Раймон Дэси не учел, что от дома Штормов всегда стоило ждать беды.

Было бы неплохо услышать все это в злодейском монологе. Или хотя бы вовремя подойти к двери и подслушать. Или подслушать намеренно, не делая вид, что все вышло случайно, как это обычно бывает. Но Леда не была Когтем. Ее история не могла закончиться кандалами, тюрьмой и справедливостью.

Леда была мастерицей – пусть не по званию, но по духу. И теперь она пыталась еще и побыть чьим-то другом. Настоящим.

Буян рассказал ей о том, что вспомнил: о механизме, о Раймоне Дэси («Р. Д.!») и о том, что тот готов был без промедления совершить.

– Он наверняка действовал не один, – заключил Ваари. – То есть не считая меня.

Союзник из Ваари был не то чтобы очень – судя по тому, как он умудрился почти сразу изменить все планы и решить свои проблемы кустарными способами. Конечно, Ваари был проблемой сам по себе. Собственной – и немного Лединой, потому что она не дала распуститься тому, что видела.

– Он наверняка заставил Дежа признаться в убийстве… – процедила сквозь зубы Леда. Как она могла обмануться тем в меру злобным божьим одуванчиком?

– Убийстве? – Буян зашевелил гребнями и распахнул рассветно-синие глаза. – Нет-нет, они не умерли. Они просто растворились в тумане.

Ваари не был гением. Он был одержимым. И в каком-то смысле это ему помогало: вряд ли он узнал бы о нитях судьбы и о нитях в принципе так много, если бы не его одержимость.

Ваари не был и поджигателем тоже – он узнает об этом гораздо позже, но это его успокоит.

Ваари совершенно точно не похищал чужих невест – хотя бы потому, что Агата Дэси души не чаяла в Расионе Деже. На самом деле.

Она вернулась в Инезаводь, чтобы познакомить жениха с отцом. Последнему, конечно, было глубоко все равно, хоть он и кивал во время их увлекательных бесед. Агата не знала, почему для нее это было так важно… и почему Деж так настаивал на знакомстве с родителями.

Ваари не был гением, но конструктором он был хорошим. Таким хорошим, что механизм его работал не совсем так, как он задумал. Он работал куда лучше.

Эхо чужих жизней жило в его нитях. И когда сирена закричала на него, разбитая и растерянная, ищущая помощи, механизм не помог ей. Он был создан не для этого. Но он забрал ее голос, повторил его многократно… и открыл Порез пошире.

Иногда магия дичает. Об этом не говорят, когда выдают тебе первые ножницы. Молчат об этом и когда ты впервые оступаешься – молчат, потому что этого почти не происходит. Порезы иссякают. Надрезы затягиваются сами собой. Но оставь проход там, где его быть не должно, надорви затягивающуюся рану – и кровь хлынет вновь.

В Порезе не осталось нитей, но магия еще была. Она была голодной.

И она пела.