Жемчужина дракона

Глава 13

«Аши сказал». Слова, брошенные невзначай, точно ничего не значащий мусор, в очередной раз всплыли в его голове, стоило ему плеснуть ледяной водой в лицо и взглянуть на свое отражение в зеркале.

«Аши сказал». Казалось, на этот раз невидимая Игнэ прошептала их ему на ухо, будто древнее заклинание, которое призвано сбить его с толку, разбить то зеркало спокойствия и собранности, в которое он заковал свои чувства и разум многие годы назад.

«Аши сказал». Чужие слова прочно засели в голове, руша все, над чем он работал столько времени, чем мог небезосновательно гордиться, – его самообладание!

«Аши сказал».

– Да сколько можно-то! – не выдержал Китарэ. Он скинул облачение, отправляясь к небольшому бассейну, который был в его покоях исключительно для случаев, подобных этому. Вода должна вернуть ему самообладание. Он будет плавать столько, сколько понадобится, пока это не произойдет.

И все равно с каждым взмахом его сильных рук в голове звучали всего два простых слова. Несмотря на ледяную воду, усиленную работу мышц, сосредоточенность на каждом движении, никому не слышимый женский голос продолжал шептать: «Аши сказал».

У каждого эвейя есть два имени. Первым тебя нарекают родители. Им ты будешь пользоваться на протяжении всей жизни, представляясь друзьям, знакомым, любовницам. Всем, с кем так или иначе столкнешься в этой жизни. А есть имя, которое каждый эвей бережет для одного-единственного эвейя, как свое самое драгоценное сокровище, даря его той или тому, кто станет его естественным продолжением, – это имя души. Имя дракона, которое дарят боги за Полотном. Это главный подарок тому, с кем твоя жизненная нить соединится раз и навсегда. В их мире бывает несколько видов союзов. Есть браки, которые заключаются из чисто политических или финансовых соображений. На такой союз обычно идут те, кому так и не суждено обрести свое отражение за Полотном. Для них брак – это приобретаемая выгода для рода, и никакие эмоциональные привязанности тут не имеют значения. «Эвейи без отражения не умеют любить всю жизнь. Их души несовершенны» – так говорил отец, имея в виду, что только для настоящих драконов понятия времени не существует. Истинный эвей будет любить столько, сколько будет биться его сердце, ту, кого выбрал однажды. Для самого Китарэ это казалось невообразимым. Его отец умер, когда наследнику было семь оборотов, и он скучал по нему до сих пор так, словно это случилось лишь вчера, а ведь он еще не был тем, кто обрел свое отражение. Как же живут те, кто теряет свою пару? Он не мог себе этого представить. В его понимании лучше было связать себя формальными узами и сохранить спокойствие вопреки всему, чем потерять кого-то… Страх новой потери близкого давно и прочно обосновался в его сердце. Он не знал, откуда это пришло. Может быть, после смерти отца? Но иногда он так отчаянно тосковал по кому-то, кого уже никогда не увидит, толком не понимая, откуда приходит это пронзительное чувство. Оно просто накатывало вечерами, когда он сидел у пруда в императорском саду, наблюдая, как кружатся в замысловатом танце светлячки, рисуя пируэты в ночном небе. В такие моменты ему как никогда хотелось расправить крылья, оторваться от земли и забыть обо всем хотя бы на жалкие секунды полета. Вот только крыльев у него пока не было, и будут ли, неизвестно. Даже себе он не мог объяснить, что с ним происходит в эти моменты. Но он не хотел бы понять однажды, что такое чувство может быть оправданно и реально.

Вчера он знал, что покажет девчонке то, что скрывает от всех. Знал с того самого момента, как стал свидетелем ее разговора с теткой. Честно сказать, он сам был не подарок, но Игнэ его немного пугала. Он впервые видел и чувствовал ее огонь так остро. Ни один из огненных эвейев не сиял так завораживающе ярко и пугающе одновременно. Чистое биение стихии, от которой невозможно бежать и которой нельзя противостоять. Именно в этот момент он понял, что так должна сиять – и однажды засияет – каждая жемчужина в его Ожерелье. Впервые Китарэ действительно понял, в чем разница между Эдором, который не смог стать частью его Нити, и Ивлин. Огонь Эдо-ра будто спрашивал, можно ли ему гореть. Точно маленький воришка, который украдкой брал энергию извне. Ему никогда не обрести отражения – это было очевидно. Ивлин же… девушка! Но ее огонь просто вспыхивал, не зная ни страха, ни боли, ни сомнений. Если ей все еще было чем дышать и что забрать, то ее было не остановить.

И вот когда он, можно сказать, окрылен собственным открытием и решением раздвинуть границы их общения, особенно учитывая ее последние предложение относительно того, что он может погрузиться в глубины ее разума, она заявляет ему: «Аши сказал».

Решительно подтянувшись на руках, выбираясь из бассейна, Китарэ поднялся на ноги и обреченно прикрыл глаза.

– Похоже, этот огонь нацелился на остатки моего душевного равновесия, – прошептал он себе под нос. – Отличная работа, Игнэ.

Накинув на плечи легкий халат, он вышел из купальни, прошел на другой конец комнаты и замер напротив широкого окна, всматриваясь в сереющее небо.

Ему было семь с половиной оборотов, когда он впервые понял, что не просто изменился внешне после смерти отца. В тот день, когда он узнал, что император мертв, его волосы побелели точно снег, совсем как у отца, а глаза из темно-карих вдруг словно выцвели до светло-голубого цвета. Кожа побелела, а губы, напротив, сделались на тон ярче, что безумно его раздражало. Сам себе он казался чужаком. Хотя в свете произошедшего это было последнее, о чем он тогда переживал. Отец погиб, и это было ударом, который оказалось не так-то просто пережить. В один миг его привычный мир перестал существовать. Из любимого сына он превратился в призрак, который пытался найти утешение рядом с матерью. Вот только она так глубоко опустилась на дно собственного отчаяния, что ему оказалось просто не по силам достучаться до нее. Его внешность каждый день порождала сотни слухов, которые было достаточно легко услышать даже ему. Никто не считал нужным их скрывать, а он все еще умел слушать. Его боялись. Боялись последствий, которые могли необратимо отразиться на его психике из-за столь раннего соприкосновения с Полотном. Предполагали, что он повредился умом, что может быть опасен и не сможет собрать новую Нить, когда придет время. Они не могли притвориться, что его нет, но могли сделать так, чтобы юный наследник почувствовал себя выцветшей тенью прошлого себя, которую можно не замечать и сторониться. Так он остался совершенно один, будучи окруженным сотнями слуг и придворных. Он не понимал, что с ним может быть не так. Внешность – да, изменилась. Но, насколько он мог судить, все остальное было в порядке. Разве что его эмоциональность приблизилась к нулю…

Хотя слово «в порядке» не совсем подходит его детству, а точнее, тому периоду, наполненному одиночеством и тоской по отцу, которого, как ему казалось, лишний раз боялись даже вспоминать. Будто со смертью его просто вычеркнули из мира живых.

Китарэ прикрыл глаза, погружаясь чуть глубже в воспоминания, которые предпочитал лишний раз не тревожить.

– Принц! Принц! – Пожилой слуга, которого приставила к нему мать, был слишком суетным, и порой Китарэ просто прятался от старика, не желая лишний раз выслушивать его причитания о том, что, по мнению Лидо, было смыслом существования любого наследника.

«Ваша спина недостаточно прямая, вы же будущий император!»

«Вы используете диалект западных земель, когда перестаете следить за тем, что говорите. Это недостойно будущего императора! Да, ваша мать родом оттуда, но вас это не оправдывает».

«Не забывайте о манерах, особенно когда разговариваете со старшими!»

«Раньше вы не позволяли себе ковыряться в носу! Что за отвратительная привычка!»

«Вам не следует бегать, когда в этом нет необходимости! Для этого есть тренировки».

Китарэ ненавидел этого старика. Повзрослев, он смог понять, что причиной его раздражения был вовсе не слуга, а попытки того давить на мальчика, когда тому и так нечем было дышать. Китарэ казалось, что каждый новый день подобен пытке. Он задыхался, его разрывало от желания бросить все и уйти Парящие ведают куда, лишь бы не оставаться в месте, где он всего лишь призрак, бессловесная опасная тень! Он ненавидел все это. Его словно тянуло куда-то далеко-далеко… Лишь там он смог бы вновь ощутить себя прежним, настоящим и умиротворенным.

В тот день слуга искал его, чтобы сопроводить в сад, где Китарэ уже ждал ис Нурак. Для чего он мог понадобиться дяде сейчас? Он не видел его с того самого момента, как пришел в себя, и вот спустя несколько месяцев он ждет его в саду. Это было странно. Но, с другой стороны, впервые за много дней пришли навестить именно его, а не увидеться с ним на очередном официальном приеме или встрече, чтобы дать почувствовать очередной взгляд «сквозь». Это странным образом воодушевило мальчика тогда.

Ослушавшись запрета, он почти бежал, петляя по замысловатым дорожкам императорского сада. Дядя сидел на широкой скамье под навесом беседки, которую оплетал дикий виноград. Ис Нурак любил дорогие вещи, вот и в этот день он облачился в безумно дорогое кимоно, расшитое золотыми и жемчужными нитями. На его указательном пальце красовался нефритовый перстень в виде дракона, а в руке он держал небольшой веер, которым неустанно обмахивал себя, отгоняя полуденный зной.

Увидев Китарэ, он встал и слегка улыбнулся.

– Малыш Китарэ. – Пожалуй, это было единственным, что успел сказать в тот день ис Нурак. Он подошел к наследнику и положил свою ладонь на плечо Китарэ.

То, что произошло дальше, оставалось для Китарэ загадкой по сей день. Он не помнил. Лишь обрывки воспоминаний, словно клочья невнятного сна, когда пожилой слуга пытался оторвать его от лежащего на земле родственника. Он кричал тогда. Нет, не так! Он выл и орал, точно раненый зверь, и всего два слова вырывались из его рта, когда пальцы продолжали разрывать кожу на лице родственника:

– Я Аши! Аши!

Китарэ вздрогнул, словно сбрасывая непрошеные воспоминания, и провел рукой по влажным волосам.

Это имя он помнил по сей день, как и клокочущий, полный гнева рев, вырывающийся из его собственного горла. Помнил и ис Нурак, вот только его больше интересовало то, насколько Китарэ в здравом уме. Было и еще кое-что, к чему Китарэ уже долгие обороты не знал как подступиться. Та часть сознания дракона, что дремлет в нем уже долгое время, что-то почувствовала или увидела, когда его дядя коснулся его. Но как узнать «что», если его сознание разбито на осколки и единственный шанс все соединить – это ступить за Полотно?