Жемчужина дракона

Глава 18

Родовое гнездо Игнэ встретило меня непривычной для раннего утра тишиной. Обычно в это время во внутренний двор выпускали домашнюю птицу, сновала туда-сюда прислуга, заканчивали свои тренировки немногочисленные воины, которые должны были защищать близлежащие деревни и непосредственно наш дом. Сейчас же казалось, что дом стоял покинутым. Но я чувствовала, что по крайне мере один эвей все еще здесь. Я ощущала ее огонь. Так же, как слышала сердцебиение еще пяти человек. Кажется, тетушка готовилась к переезду, распустив всех и собирая последние вещи.

– Мы чуть не опоздали, – слегка улыбнувшись, сказала я, посмотрев на окна, ведущие в спальню Дорэй. – Хорошо, что все-таки успели, – довольно выдохнула я, решительно проходя к входу, ведущему на кухню.

С того самого дня, как мое тело было разрушено пожаром, я никогда не ходила через главный вход. Раньше это казалось нормальным, теперь просто привычным. Это были моя земля и мой дом не по праву рождения, а по праву огня, который теперь пел в каждой клеточке моего тела. Теперь я знала, для чего огненные эвейи были нужны именно здесь, не только по прочитанным книгам. Я слышала зов этой земли. Ее мольбу о том, чтобы огонь не уходил и у нее еще был шанс очнуться после долгого зимнего сна. Я нужна была, чтобы ее мелодия жизни продолжала звучать. Замерев у входа на кухню, я подняла взгляд на карниз, с которого падали вниз одна за одной капли нежданной оттепели. Турийские леса почувствовали мой приход. Вряд ли то же можно сказать о Дорэй, раз она все еще здесь.

– Что ты задумала? – коснулся моего плеча Рэби. – Ты же ведь что-то узнала? Вспомнила? Она что-то сделала? – тараторил он. Судя по всему, опьянение от неожиданно свалившейся на его плечи энергии начинало сходить на нет, а стало быть, и мыслить он начинал более ясно.

– Конечно, – кивнула я. – Знаешь, почему я не смогла бы стать собой, если бы не вернула эти воспоминания?

– Понятия не имею, как у вас это все устроено. Знаю только, что это необходимо…

– Я бы не нашла себя. Это просто на самом деле: только полноценная половинка может найти равнозначную часть себя, понимаешь?

– Допустим. Но что мы тут забыли сейчас? Не хочу показаться занудой, но не пора ли снять наследника императора с цепи?

Не выдержав, я все же засмеялась.

– Им полезно побыть наедине, – хмыкнула я. – Я собираюсь разобраться с этим, как только вернусь… А пока надо навести порядок на моей земле, – хищно прищурилась я. – Меч моего отца ведь у Дорэй?

– Конечно. Она считает его символом власти и всегда держит при себе… Что? Зачем он тебе? Убьешь ее?

– Пойдем, Рэби, мы теряем время.

– Нет, постой! Скажи мне сначала! – ухватив меня за предплечье и едва не потеряв штаны, зашипел элементаль, не желая так просто сдаваться.

Прямо посмотрев в глаза Рэби, я глубоко вздохнула и все же решила ответить ему. Я не собиралась гоняться за Дорэй по всему замку, если его вопли ее спугнут.

– Я действительно убью ее, – спокойно и тихо сказала я. – Если мы останемся тут стоять и дальше, то однажды мне придется это сделать, потому что она подняла руку на мой род и мою кровь. Ты знаешь законы, Рэби, это золотое правило Двенадцати. Наказание соразмерно преступлению, и исполнитель всегда старший рода. Но я подумала немножко, и у меня нет никакого желания потрошить ее на Совете Двенадцати. В конце концов, я всего лишь прерву ее жизнь в этом мире и позволю уйти за Полотно. Ты знаешь, что в день, когда погибли мой отец и отец Китарэ, их драконы перестали существовать? Их души исчезли в огне эвейя… в моем огне. Если огненные драконы и убивают друг друга в этом мире, то мы уничтожаем лишь плоть. Мы контролируем наше пламя, позволяя душам уходить за Полотно. Но мой огонь не оставил ничего, просто потому что эту стихию некому было проконтролировать и урезонить. Она поглотила их. И я не собираюсь прощать ее. Она использовала мой огонь! – Я даже сама не заметила, как мое лицо приблизилось к лицу Рэби, а в моем голосе появились шипящие нотки.

Он казался испуганным, а в его глазах я видела отражение своего лица и сияющие золотом глаза дракона. Это немного остудило меня, и я чуть отодвинулась от него.

– Мой огонь, понимаешь? Чтобы убить того, кто был мне братом за Полотном и кого я выбрала отцом здесь… Такое не прощают, Рэби, – уже тише добавила я, устремляясь вперед.

Если еще несколько часов назад моей целью было лишь добраться до места силы и попробовать найти свое отражение, то сейчас, узнав все, что помнила за Полотном, я не собиралась так просто уходить. Как только я почувствовала пламя Дорэй, уйти уже было сверх моих сил. Должно быть, нечто подобное испытывают волки, ступая по окровавленным заячьим следам. Может, им и хотелось бы уйти, но, когда рядом желанная добыча, разве можно просто пройти мимо?

– Мирсэ! – Голос тетушки доносился и на первый этаж, но сейчас, стоя на лестнице, ведущей в ее крыло, я слышала, даже как она дышит. – Я еще раз повторяю: украшения – сюда, кимоно, которые в дальней части гардеробной, – сюда, остальное сжечь. Я не собираюсь тащить весь этот мусор в Мидорэ. Пошевеливайтесь, не желаю тут оставаться ни единого оборота дольше, – выдохнула она себе под нос.

Я слышала, как шелестят складки ее шелкового кимоно, когда она вышла из личной спальни, затворив дверь за спиной. Не видя ее, я могла понять и представить, как она двигается; ее жесты, мельчайшие движения тела – все это не было тайной для меня. Дорэй встала напротив окна, тяжело вздохнула и провела рукой по своим длинным волосам. Все эти годы окна ее спальни выходили аккурат на сгоревшую башню, в которой погиб мой отец. Все эти годы она ложилась и просыпалась, видя это.

– Наконец-то, – фыркнула она тихо. – Подумать только, столько лет потрачено в этой серости… – Она поцокала языком, судя по всему осматривая представший ее глазам вид.

Продолжая подниматься по лестнице, я поймала себя на мысли, что в душе поселилось странное спокойствие. Боль в сердце, ярость и гнев утихли, словно вошедший в силу ураган вдруг замер на секунду, готовясь к своему решительному удару. В этот миг тишины, когда стихия предстает взгляду во всей своей красоте и мощи, есть лишь несколько секунд, чтобы понять, как она прекрасна, прежде чем все это придет в движение, не оставляя после себя уже ничего.

Дверь в кабинет оказалась открыта. Сейчас она стояла ко мне спиной, словно не замечая, что кто-то вошел.

– Почему так долго, Риса? – строго прикрикнула она, тут же оборачиваясь ко мне.

За время забегов по лесу мои волосы, конечно, растрепались, и челка приняла свое привычное положение, упав на лицо и скрыв глаза и щеку. Сейчас мне было это даже на руку. Она пока не видела моих глаз. Не говоря уже о том, что без моего разрешения моего огня ей тоже было не коснуться.

– Ты? – Она брезгливо скривила губы. – Парящие, какого ты тут забыла? И что за вид? – Не было в ее голосе ни переживания за племянницу, ни просто обычного интереса. Одна лишь брезгливость и нескрываемая досада, что я тут. – Значит, когда я предлагаю встретиться в доме Пэа, тебя это не интересует. А заявиться ни с того ни с сего в мой дом – это нормально? Чтобы ты знала: Эдор делает большие успехи по управлению стихией, так что уже совсем скоро тебе придется просить дозволения переступить порог родового гнезда рода Игнэ, – не скрывая гордости за успехи сына, усмехнулась она.

– Не думаю, – коротко ответила я, входя.

Сейчас все мое внимание было приковано к мечу, что в темных кожаных ножнах висел с правой стороны от стола Дорэй. Клинки глав рода приходят в этот мир, рождаясь за Полотном. Для создания такого клинка нужны двенадцать драконов, которые готовы сомкнуть круг и создать клинок: каждый дракон закаляет меч своей стихией. Это не простые мечи – они предметы богов. Особый дар этому миру. Клинок рода Игнэ, некогда принадлежавший моему отцу, до сих пор сохранил ему верность. Вряд ли Дорэй смогла бы справиться с ним. Слишком большой и тяжелый для женской руки, он все еще хранил ту форму, которую принял в руках отца.

– Что? – Она нахмурилась. – Что ты делаешь? – В ее голосе послышалось волнение, стоило ей заметить, как я приближаюсь к мечу, что вот уже пятнадцать оборотов не знал прикосновения хозяйской руки.

Сталь тосковала по огню, которому поклялась служить. Я слышала ее тихую и такую холодную печаль. Она звала.

– Даже не вздумай прикасаться к нему!

– Что? Боишься, что он признает меня? – позволив себе легкую улыбку, спросила я, не без удовольствия наблюдая за тем, как в ее глазах зарождается тревога.

– Не неси чушь! Пришла ни свет ни заря! Грязная, как демон из преисподней! Ведешь себя так, словно помешалась! Что я должна думать?

– Ну, – вздохнула я, взглянув ей в глаза, позволив челке приоткрыть часть лица, – я бы задумалась. – Я не отказала себе в удовольствии видеть, как меняется ее взгляд с холодного и отстраненно-презрительного на откровенно испуганный.

Я коснулась кончиками пальцев клинка отца. Это было похоже на обретение какой-то части себя, о которой я никогда прежде и не подозревала. Сперва прохладные ножны из потертой темной кожи вдруг откликнулись теплом, точно приветствуя меня. Я почувствовала настроение клинка, что, казалось, пробудился от одного моего прикосновения, преображаясь, становясь отражением моей внутренней сути. Если бы кто-то спросил меня еще тогда, в прошлой моей жизни, которая сейчас кажется неясным сном, каким я представляю свой идеальный клинок, я бы сказала просто: «Острым».

Но клинок на стене имел свои представления об этом. Ножны стали тоньше, форма – более изогнутой, а рукоять уменьшилась в размерах. Блеклые потертые ножны таковыми и остались, но теперь их оплела тонкая вязь золотых иероглифов, они будто проступили сквозь изношенный материал. Я могла прочитать каждый символ на них и знала, что это клятва меча его хозяину, что исчезнет и изменится лишь с моим уходом за Полотно.

– Нет, – выдохнула Дорэй у меня за спиной. – Нет, – как-то отстраненно пробормотала она, когда я легко сняла меч своего отца и достала его из ножен.

Сталь приветственно блеснула, поймав утренний луч, и я нежно провела пальцами по лезвию, позволяя алым каплям выступить на коже и напитать давно не знавшую руки хозяина сталь.

– Я никогда не думала, что однажды мне придется обвинять кого-то, – тихо сказала я. – Всю свою жизнь я была виновата и принимала свою вину. Смирилась с тем, что само мое существование – это одолжение. В какой-то степени это помогает мне сейчас. – Я взглянула в глаза Дорэй, которая бестолково пятилась, стараясь найти поддержку у древних стен. – Ведь ты не можешь не знать, зачем я пришла? Ты помнишь ту ночь, и ты знаешь, что именно сделала.

– О чем ты? Ты спятила? Обрела свое отражение, и твое сознание раскололось от пережитого! Я…

– Хм, – усмехнулась я. – Это невозможно, Дорэй. У истинных драконов полный порядок с головой. Не то чтобы это было секретом, но тебе стоит об этом знать. Лишь две равнозначные половинки могут стать одним целым – это же так просто. – Я ступала медленно, испытывая странное удовлетворение, ощущая в воздухе запах ее страха.