Зови меня Волком

79

Низкая решётчатая дверь погреба была приоткрыта. Волк осторожно потянул за ручку: не скрипит, но идёт туго. Пришлось протискиваться боком, что даже позавидовал низкому Ольгику, которому не пришлось складываться вдвое, чтоб войти. Тонкая полоса света на мгновение вырвала из темноты очертания бочек, мешков и полок, уставленных горшками. Затворив дверь, Ольгик недовольно уставился на Волка:

— Велено было ждать снаружи.

— Ага, на виду у стражи. А если здесь поймают, прикинемся пьяными, да скажем, что пришли за пивом.

— Думаешь, обман не раскроют?

— Плевать. Главное, дождаться…

— Если что-то пойдёт не так, ты понимаешь, что будет? — возмущённо шипел Ольгик.

— Нас схватят и казнят. Именно это нам и обещал Даромир. Поверь, скорее всё пойдёт не по уговору, чем наоборот.

— Ты вообще понимаешь, что нас могут убить в любое мгновение?

— Как и каждый день, — Волк тихонько постучал по одному из бочонков.

— Тебе плевать?

Волк пожал плечами:

— Нас не спрашивали, — провёл рукой по ближайшей полке, пошарил по стене.

— И что? — не унимался Ольгик, и сам же себя перебил — Что ты всё шаришь?

— И ничего, — Волк довольно цокнул языком, нащупав кружку.

Он рукоятью ножа сбил с бочки верхний обруч и подцепил клинком крышку. Погреб наполнился запахом молодого пива.

— Ты серьёзно собираешься пить пиво? Я думал, ты ищешь потайной ход! Или ключ, на худой конец…

— Всё должно быть убедительно! Если нас здесь поймают, то что ты скажешь?

— Надеюсь, не поймают.

Волк зачерпнул кружку пива и выплеснул на приятеля.

— Сдурел? — Ольгик едва сдержался, чтоб не заорать.

— Теперь точно за пьяного сойдёшь, — довольно кивнул Влаксан и зачерпнул ещё.

— Себя тоже?

— Нет, брат. Я лучше по старинке.

Быстро выхлебав кружку пива, Волк снял с пояса походный мех и опустил в бочку. Ольгик возмущённо шипел, но тоже суетливо стянул с пояса фляжку.

Тихонько щёлкнула задвижка, Ольгик вздрогнул и, громко булькнув, его фляжка стукнула о дно бочки. По-детски частые шаги гулко застучали по земляному полу.

— Не боись, не с улицы вошли, — успокоил Волк и перекинулся через край бочки, вылавливая фляжку.

— Вы почему здесь? — по голосу Даромир был больше напуган, чем удивлён.

— Здесь ждать сподручнее, — ответил Волк, — во дворе мы у всех на виду. Коли бы я на страже был, то взялся бы особо приглядеть за парой мужиков, поджидающих кого-то за углом. Особенно сейчас. А коли в ночь поминальных пиров двое дружинников пошли в погреб за пивом, то это даже не шибко-то и странно. Держи, — он ткнул Ольгику в грудь его фляжку.

— И для пущей убедительности, вы и правда решили своровать у князя пива? — фыркнул Даромир.

— И это тоже, — отряхивая мокрый рукав, согласился Волк.

— Я передумал. Сейчас же прикажу взять вас двоих под стражу…

— И никогда не отомстишь за отца, не узнаешь, кто же его убил и зачем. А если бояре заподозрят, что ты думаешь на них, то подговорят брата и против тебя.

— Так уж и никогда, — неуверенно огрызнулся княжич.

— Ты сам объявишь виновников, те, кто убил Любослава, сразу же охотно возьмутся за нас, другие же будут искать кого-то рядом с нами и не найдут. Тебя в Грату не выпустят и возьмут под особую охрану, — перечислил Волк. — Ты сам взял меня провожатым, так что, придётся начать мне доверять. Если уж собрался идти, то пошли, а ежели нет, то давай порешим это быстро.

— Нам нужно будет оружие, — отмер Ольгик.

— Я приготовил меч и лук со стрелами, — даже в темноте было заметно, с какой гордостью сказал это Даромир.

— Хорошо, тогда веди нас, князь, — согласился Волк.

— Мы без света пойдём? — уточнил Ольгик.

— Без света и очень тихо. Некоторые ходы лежат под деревянным полом или между стенами. Если заметят отблески огня — нам не выйти даже из терема. На нашей стороне то, что сегодня поминальный пир. Спать лягут не скоро, и пьянствовать будут много, так что, если не шуметь, то нас и не приметят. Даже если услышат шорохи, то подумают, что мерещится спьяну, либо на крыс, либо решат, что кто пьяный за стеной шелопутничает. Идти немало. К рассвету, глядишь, выйдем.

Даромир не солгал: долгий час петляли они по тёмным ходам. Сырые земляные подвалы сменяли деревянные сени, множество поворотов и ступеней расходились в стороны и сплетались снова. Интересно, сколько ещё секретов таит награйский терем? Поди, такие есть и в Грате.

Порой, совсем близко, над головой раздавались голоса. То плачущие, то прославляющие славный путь Любослава. Были и те, кто проклинал князя, поправшего волю Духов и решившего подмять Награй под Грату. Иной раз, сквозь щели в стенах или потолке, просачивались рыжие нити света.

С каждым поворотом, голоса становились тише и реже. Пока, наконец, не стихли вовсе. Освещённые горницы остались далеко позади. Запах сырости и плесени, казалось, стоял колом в этих подземных сенях. А порой, к нему добавлялся тошнотворный дух гниения. Даромир достал свечу и запалил её. Тусклый огонёк резал привыкшие к кромешной тьме глаза.

Хоть стены и пол были выстланы брёвнами, меж венцов и с потолка длинными белёсыми червями свисали толстые разбухшие корни. Они противными щупальцами скользили по лицу и рукам. Ольгик старался держаться ближе к Волку.

— Ты чего это? Боязно, что ли? — подначивал Влаксан.

— Нет, я же дружинник! Просто шибко воняет, а от тебя пивом за версту разит. Уж лучше я буду подле тебя, хоть не так тошнотно.

— Так и шёл бы позади, чай хмельной дух-то следом за мной тянется, — Волк потрогал всё ещё мокрое плечо.

Да уж. В бочку-то щедро нырнул.

— Здесь уже никто не увидит и не услышит, — прошептал княжич. — И ходы тут тоже никто не прибирал, так что дохлых крыс, кротов и прочей дряни здесь полно. Думаю, вони будь здоров.

— Никто не убирал? — удивился Ольгик. — А там что же? — он махнул рукой за спину.

— Откуда же я знаю все ходы Гратского терема? С малолетства все княжеские дети прибирают потайные ходы терема. Колдуны строго за этим следят. Если в застенке сдохнет крыса, то полтерема от вони повесится. Не для того эти ходы потайные, чтоб о них все прознали. А княжеская семья должна легко найти путь к спасению, коли город осадят.

— Хорошо, — кивнул Ольгик, — вот терем вы убираете, а откуда ты остальные ходы знаешь? Или ты не знаешь, и мы наугад идём?

— Я же сказал: колдуны строго следят за тем, как мы убираем ходы. Если кто-то опростоволосится, то идёт с каким-нибудь стариком, типа Данега, в один из дальних ходов, проложенных под городом. И убирает его весь. Бывало, на это уходило больше суток. Помню, раз в три дня выгребал дальний ход, только на сон в терем возвращался, а обед приносили сестрицы… — Даромир остановился, — погоди-ка.

Княжич протянул руку и отодвинул одну корягу. В стене отворилась калитка, вправо уходил низкий узкий лаз. Там можно было пробраться только ползком. На полу лежали три свёртка дерюги.

— Оружие, — указал Даромир.

Ольгик сразу определил, где припрятан меч, быстро его развернул и, тихонько бранясь, прицепил к поясу. Волк размотал тряпицу: лук вполне неплох и прост, без лишних украшений. И так же замотанная дерюгой и перевязанная конопляной нитью лежала дюжина стрел. Волк одобрительно цокнул:

— Неплохой запас. Будем надеяться, что не пригодится.

— Уж лучше, пусть сгодится лук, чем меч, — хмыкнул Даромир.

— И не поспоришь, — согласился Ольгик.

Три свечи догорели. Пришлось ещё с пару вёрст идти в кромешной тьме, прежде чем ход уткнулся в низкие ступени. Сначала они были земляные, истоптанные и округлые, едва различимые, но саженей через десять сменились деревянными, и всё шли и шли вверх. Хоть лестница была и не крутой, но казалось, растянулась на целую версту, так что даже Волк, привычный к длинным походам, к концу выдохся. Даромир снял с шеи шнур с ключом, отворил тяжёлый замок, и, замявшись, попросил:

— Помогите засовы отворить. Присохло всё.

Замки действительно знатно приржавели, аж пришлось вдвоём с Ольгиком отрывать запор от проушины. Снизу вверх дверь наискосок перечёркивал длинный лом, лежащий на толстых крюках.

Дверь просела и не желала поддаваться, пришлось поднимать её ломом, чтоб хоть немного отворить. В глаза ударил серо-голубой сумеречный свет. Густой туман окутал всё вокруг, так что и пяти саженей не видать.

— Это мы удачно, — присвистнул Ольгик.

— Удачно? — едко передразнил Даромир. — Думаешь, пути отступления дураки строили? Здесь недалеко речушка Студёновка. Подле неё завсегда туман. Прадеды мои всё рассчитали.

— И где мы? — огляделся Влаксан.

— На границе Белокаменки. Если идти влево, то верст через пять упрёмся в Награйскую Стрелу. А там недалеко и до Охотничьего Лога. Подле него Ложный мост.

— Туда мы не пойдём, — отрезал Влаксан.

— Отчего же? — хмыкнул Ольгик, — Думаешь, вплавь?

Даромир всерьёз воспринял шутку:

— Стрелу вплавь не перейти. Даже на лодке — сядем здесь, а на тот берег выйдем где-нибудь под Арградоном.

— Тогда чего предлагаешь, охотник? — не унимался Ольгик, — Пойти по Большой Дороге, да по Награйскому мосту? Там-то нас и будут ждать! Уверен, если ещё не заметили пропажи княжича, то с рассветом уже весь Награй будет трубить об этом. И первым делом кинуться к Награйскому мосту.

— Не думаю, что брат станет искать меня далеко от Большой дороги, — пожал плечами Даромир.

— Я вообще, не думаю, что твою пропажу, князь, заметят раньше нашей, — покачал головой Волк, — Ты два дня из горницы своей не выходил, заперся внутри и не велел никого к себе пускать. Коли Духи благоволят, то к обеду бы тебя и заметили. А вот то, что Чёрная дружина на двух бойцов похудела — это заметят ещё до рассвета. И ежели не дураки, кинуться к тебе, так как именно тебя мы сторожили вчера.

— И что с того? — нахмурился Ольгик, — никак в толк не возьму…

— Во-первых, Ярош знает, что в лесу я не заблужусь. А это уже повод искать не только у дороги. И если Ярош немного поднапряжётся, а он точно это сделает, то узнает, что вырос я в Охотничьем Логе и первым делом направится туда.

— Хорошо, что моя семья всю жизнь прожила с другого конца Награя. Коли повезёт, искать станут там.

— Так что ты предлагаешь? — спросил Даромир.

— Предлагаю перейти вброд Студёновку и пойти берегом до Екименки. Глядишь, к ночи будем у леса, что на границе с Златогорском.

— Пошли, — согласился княжич и пошёл к реке.

Ольгик окинул взглядом начинающую таять пелену тумана:

— До леса-то немало бежать.

Даромир недовольно скривился:

— Ну, изволь, коней втихую было не стащить, за стенами-то провести тем более. Времени мало, скоро хватятся нас, да и туман растает.

Волк молча последовал за княжичем, стараясь держаться на расстоянии руки.

— То по темноте вслепую шли, теперь по молоку, — недовольно бубнил за спиной Ольгик.

— Что-то в толк не возьму, тебе не в радость, что жив остался? — не выдержал Волк.

— Да, почём нам знать, что дружину и правда судить будут? Может, княжич приукрасил?

— Я точно не приукрасил, что казнил бы вас за отказ!

Ольгик горестно вздохнул:

— И то верно.