Зови меня Волком

— Щенок — лжец. Закидать его камнями!

— Прекрати! — осадил его княжич.

Инг тихо заговорил:

— Он предавал тебя снова и снова… Ещё до того, как вы познакомились, он срамил твою семью. Выставил твоего дядьку простофилей, выкрав у него из-под носа младенца, а после постыдно натравил на него псов… Он срамил его память, охмурив вдовую княгиню. Ему все князья мешали. Он же привык и постель греть! Это низкий, подлый человек. Без чести и совести… он втёрся в доверие твоему отцу…

— Хватит! — отрезал княжич.

— Не переживай ты так, — насмешливо утешил Косой, — Он и своего отца порешил, что уж ему твой.

Даромир внимательно смотрел на Волка. Его по-детски горячие глаза невыносимо жгли сомнением и осуждением, они искали истину.

— Как ты мог? — закричал Даромир, — Он считал тебя своим сыном!

— Я не знал! — выпалил Волк.

Громкий смех Косого возвестил провал. Косой ржал, как табун диких коней, упиваясь победой.

Инг лишь криво ухмыльнулся:

— Не знал, что князь считает тебя роднёй, достойной уважения, тогда, когда ты изводил и срамил его род?

— Тебе повезло, малец, — Косой ободряюще хлопнул княжича по груди, — ты можешь отомстить ему, в отличие от твоего отца и дядьки. Прямо здесь. Держи, — он протянул Даромиру нож.

Теперь, когда возле него встал Косой с ножом, Инг отпустил княжича. Он схватил за раненое плечо Волка и заломил ему за спину руки так, что от боли темнело в глазах, сжал их одной рукой, другой намотал на кулак волосы Волка и задрал ему голову.

Косой стоял возле княжича, протягивая нож Волка и уговаривал:

— Бери. Поверь мне, если бы у него был выбор, он бы мигом тебе глотку перерезал да сбежал. Ему это ничего не стоит. Ему выгодно прикрываться княжеским сыном, твоим другом, добряком… кем угодно, только бы дойти до своей бабёнки, а там спрячется под юбкой гратской княгини, и ему уже никто ничего не сделает… На самом деле — ему все князья поперёк горла стоят, он лишь извести вас хочет. Бери, — Косой вложил в детскую руку нож и сжал ему пальцы на рукояти.

Даромир взял нож и подошёл к Волку:

— Я доверял тебе. Я… — он задыхался от гнева, — я хотел пойти войной на брата!

— Даромир, — прохрипел Волк, — я не делал этого.

— Почему я должен верить тебе? — спросил княжич. — Мой отец верил тебе, мой дядька верил тебе… я видел, — Даромир указал на Косого, — ты узнал его! Едва он вышел на дорогу, ты узнал его…

— Я не желаю тебе зла, княже, — пытался оправдаться Волк.

— Разве не зло — пойти войной на брата? Разве не зло, извести семью мою? Разве предательство — не зло?

— О! Предавать друзей он умеет даже лучше, чем князей губить! — подначивал Косой. — Давай! Перережь ему горло! Вот так, — Косой провёл Волку по шее, — от уха до уха. Только нож втыкай поглубже.

— Нет, — Даромир опустил нож.

— Уж не думаешь ли ты его по чести судить? Этот пройдоха сбежит от тебя на первом повороте. Ты не доведёшь его ни до одного города.

— Ольгик был преданным дружинником. Он был достоин честной быстрой смерти. Но не предатель, — голос Даромира дрогнул.

Он ткнул ножом в живот Волку, поддел кожаный шнур, стягивающий спереди безрукавку, и снизу вверх разрезал его вместе с рубахой.

— Я не хуже тебя знаю, как причинить боль, ты будешь лежать, чувствуя, как силы покидают тебя и думать, что это твоя плата за все деяния. Здесь тебя не скоро найдут. Последним, что ты запомнишь, будет боль ускользающей жизни.

Даромир, что было сил, воткнул нож Волку между рёбер:

— Это тебе за них. За ложь!

Волк закричал. Кровь потекла из раны, обагряя рваные края рубахи.

— Ай, да малец! — заржал Косой. — Хочешь я его добью? Давно на это руки чешутся!

— Нет! Пусть его смерть будет долгой и мучительной!

— Так вспори ему брюхо, пусть кишки в руках держит и мучается!

— Нет, — отрезал Даромир. — Он спас мне жизнь, это тоже заслуживает платы.

— Честный, — вздохнул Инг.

— Княже… — выдохнул Волк. — Прости меня, княже.

— Поздно каяться, — прошипел Даромир.

Косой по-отечески похлопал Даромира по плечу:

— Ох! А ты, малец, крепкий! Вот бы тебя к нам в банду! Хочешь? А то сейчас война начнётся, неразбериха! Глядишь, за твою голову награду объявят, а у нас всегда доглядят, полезному научат, в обиду не дадут.

— Соглашайся, княже, — прохрипел Волк. — Иди с ними!

— Мне с бандитами якшаться не пристало.

Косой заржал, указывая на корчащегося от боли Волка:

— Так поздно уже!

— Соглашайся, Даромир, — уговаривал Влаксан.

— Я с вами не пойду! — прошипел княжич.

— Ну, нет — так нет.

Косой достал из сапога нож и быстро перерезал княжичу горло. От уха до уха. Именно так, как показывал на Волке.

— Тварь! — заорал Влаксан, — Урод! Я тебе, скотина, хребёт вырву!

— Да что ж ты?! — вскрикнул Инг.

Он брезгливо отбросил Волка на землю.

— Не я, — невозмутимо развёл руками Косой и бросил нож под ноги Волку. — Он. И меч тоже свой оставь ему.

— Чтоб ты сдох, паскуда, — прошипел Волк, пытаясь встать. — Я тебя найду, и поверь, ты пожалеешь, что вообще меня когда-то встретил!

— Уже жалею, — ухмыльнулся Косой, что есть сил пиная Волка в живот, — но теперь чуть меньше. Не хотел с нами делиться платой за второго княжича? — Косой срезал с пояса Ольгика кошель и подошёл к Влаксану. — Ничего. Мы люди не гордые. Сами возьмём! И коня.

Инг посвистом подозвал гуляющего в поле коня.

— Добить его надобно, — Косой стоял над Волком.

— Князь не велел, — отрезал Инг.

— Ну, раз князь… Что ж, указы нарушать.

— Сдохнет к вечеру, коли не раньше. Пни его подальше от дороги, пусть там жарится на солнце, покуда не издохнет.

Косой подхватил Даромира за руку и за ногу и отволок под куст.

— И ты туда же, — он ногой пихнул Волка следом за княжичем.

Волк рухнул, точно куль. Косой снова пнул его, переворачивая на живот:

— Я сказал, туда же!

Напоследок, ещё раз пнув Волка и забрав его кошель, Косой запел «Лихую» и пошёл к Ингу.