Удав и гадюка

Йеву трясло от собственной беспомощности.

Тридцать лет она не могла совладать с бестией. Тридцать лет она позволяла той грызть людей и вурдалаков. Из-за ее слабости, из-за ее глупости отцу пришлось подвергнуть свою жизнь опасности. Что было бы, если бы бестия порвала не только его, но и всех солрагцев? Смог бы воскреснуть отец, будучи разорванным на мелкие куски, а потом проглоченным? Йева не знала, но чувствовала внутри ледяную пустоту и боль от своей никчемности. Когда оба отряда уже следовали в Офуртгос, в один день она не выдержала гнетущих мыслей и расплакалась. Расплакалась, надвинув глубоко капюшон на глаза, тихо и незаметно, чтобы никто не видел. Расплакалась в бессильной злобе на саму себя. Тогда сэр Рэй поравнялся с маленькой женщиной в большом горе и, сняв латную перчатку, погладил ее по плечу. Графиня повернула голову, разглядела сквозь слезы плешивого старого рыцаря, у которого недоставало уже десятка зубов, но все еще рыцаря с чутким сердцем, блекло кивнула в благодарность и сильнее закуталась в отороченный соболиным мехом плащ.