Удав и гадюка
- Автор: Евгения Штольц
- Жанр: Героическая фантастика / Боевое фэнтези / О вампирах
- Дата выхода: 2024
Читать книгу "Удав и гадюка"
Юлиан замотал головой. Он не хотел. Он боялся, хотя и старался не выдать липкого страха, спутавшего тело.
– Послушайте, я вижу, что, даже если попытаюсь вас обмануть выдуманной историей, это не выйдет…
– Не выйдет! – перебил жестким эхо Илла. – Правду! Скажи ее. Не испытывай мое терпение. Я дарую тебе последний шанс закончить свою никчемную жизнь почти без боли.
– Но мне нечего вам рассказать!
Старые колени Иллы зловеще хрустнули, когда он поднялся из кресла, и Юлиан живо представил, как с более сухим хрустом скоро сломают и его конечности, только по-настоящему. А вот сухожилия порвутся очень мягко, неторопливо.
Размеренно застучала к выходу трость, переплетаясь с шуршанием тяжелого облачения по полу.
– Мой отец был холоден и сдержан в общении со мной! – Юлиан не мог подавить дрожь в голосе. – Я пытался узнать у него, спрашивал и хитростью, и лестью, но он был непоколебим и всегда лишь усмехался, говоря, что «на длинном языке хорошо вешаться»! А матушка Филиссия, которая была тогда в Элегиаре, слишком рано умерла и не успела ничего поведать! – Юлиану было противно от самого себя, от своего жалкого состояния и сиплого голоса, но он не мог остановить рвущийся поток слов, надеясь хоть как-то убедить консула. – Я знал лишь о том, что мы едем забирать старый вклад в восемьсот сеттов. Это слишком большая сумма, чтобы ее игнорировать! А отец утверждал, что Нактидий гор’Наад – его старый друг и верный товарищ и нам ничего не угрожает. Но он, похоже, действительно в край помешался, потому что в последние дни вел себя очень странно… Я вам клянусь своей честью, всем этим, потому что больше у меня ничего при себе нет, что я несведущ насчет планов отца! Я жертва его припадка, а не пособник!
Юлиан сказал все, что мог. Добавить было нечего. С несчастным стоном он обмяк в кандалах и закрыл от ужаса глаза, которые и так были слепы из-за мешковины. Если его начнут пытать, то бессмертие явит себя, и тогда Илла окажется прав: последние дни его никчемной жизни станут самыми страшными! Он даже почувствовал, как горячая и живая кровь, доставшаяся ему от Гиффарда, забурлила, потекла быстрее прежнего по худощавому телу, словно поджидая нового хозяина.
Но Илла внезапно стал странно безмолвен, замерев где-то между креслом и тюремной дверью. В узилище повисла напряженная тишина. Юлиану даже показалось, что сердце Иллы странно затрепетало, заметалось в груди туда-сюда.
– Сколько тебе лет? – наконец прозвучал холодный вопрос.
– Тридцать, – ответил из-под мешка Юлиан.
Опять тишина. В конце концов глухо застучала палка по направлению к пленнику. Илла медленно приблизился, обошел заключенного сбоку, чтобы его не опрокинули ударом ног в кандалах. Послышался стук трости о стену. Мягкие пальцы коснулись шеи Юлиана, поддели тугой шнур, ослабили, перстни остро царапнули щеки. Мешок полетел на пол.
Глаза Иллы мерцали нечистым светом в полутьме узилища. Лицо его было страшным: скуластое, бледное, лишенное кровинки и похожее на обтянутую тончайшим пергаментом кость. Черная, едва тронутая серебром щетина обрамляла лицо внизу – по контуру и над губой, а длинный нос был очень широк в переносице. Илла казался скелетом в облаке черных одежд, богато усыпанных златом, рубинами и гагатами.
Между ним и узником тихонько покачивался край черного шаперона, намотанного тюрбаном. На этом крае блестела золотая брошь в виде платана. Но Илла, а точнее, глаза его – ибо только они, ясные и злые, были живы на давно мертвом лице – глядели сквозь брошь. Илла и Юлиан смотрели друг на друга, не отводя глаз. Илла глядел с маской беспристрастности. Ненадолго сквозь маску проступила тень беспокойства, легла усталостью на и без того изможденное какими-то болезнями лицо, делая его еще старше. Но консул переборол это состояние и продолжал словно что-то искать в перепуганном Юлиане. Тот уже мысленно воображал, что Илла, вероятно, раздумывает, какими клещами будет вытаскивать правду.
Оба молчали.
В конце концов Илла взялся за свою черную трость, исполненную в виде дерева, и оперся на нее. В вершине трости прятался огромный рубин, мерцающий в полутьме темницы. Развернувшись, консул медленно направился к выходу, неся на себе громоздкую мантию, которая подпоясывалась алым шелковым ремнем.
Там, где виднелась дверь, что-то переливалось всеми цветами радуги – видимо, тот самый звуковой щит. При виде Иллы маги в коридоре перестали бормотать, губы их расслабились. И щит пропал. Двери были отворены, резное кресло с алыми подушечками вынесено. Узник остался наедине со своими мыслями, которые подхватили его и закрутили в водоворот.
Буквально сразу, как консул покинул коридор, за Вицеллием гор’Ахагом пришли. Его грубо вытолкали из темницы, но повели не наверх, а в другую сторону. На него накинули еле прикрывающую худой зад рубаху, и он, больной и бледный, с трудом дышал, лишившись своего лекарства для сердца из голубых олеандров. Проходя мимо темницы Юлиана, Вицеллий повернул голову влево и переглянулся с ним. И снова улыбнулся, правда, уже как-то вымученно, без безумного веселья. Глаза его были печальными, но ясными.
Прозвенела звонкая пощечина. Один стражник злобно рыкнул на него. Пошатнувшегося от удара Вицеллия приподняли над землей, отчего босые ноги нелепо забултыхались в воздухе, и дальше его, беспомощно провисшего, с задранной до пупа рубахой, просто понесли. Звуки громыхающих сапог растворились на лестнице, ведущей вниз. В подвал, стало быть… В застенки… Спустя время в коридоре прошумело знакомое тяжелое облачение Иллы, и в сопровождении телохранителей он спустился под землю, вслед за Вицеллием.
Понуро свесив голову, насколько это возможно в металлическом ободе, Юлиан ждал, когда наступит его очередь. Какой у него был выбор? Сразу признаться, кто он, чтобы зажечь в глазах истязателей алчный огонь? Или подождать, пока те сами поймут, когда жертва начнет медленно регенерировать и не умрет, как положено? Хотя, о чем это он… Юлиан тяжело вздохнул. Вицеллий под пытками сам все выдаст: и у кого он служил, и кто такой граф Лилле Адан.
Но за весь день, вязкий и мучительно долгий, за ним никто так и не пришел. Лишь время от времени туда-сюда ходили стражники и маги, с узниками или без них. Так Юлиан и просидел, пока свет за маленьким окошком не померк. Затем снова взошло солнце и так же медленно погасло.
Прошло несколько дней… О восходе граф узнавал уже не по бледно-серому небу из крохотного окошка под потолком, а по шуршанию мантии Иллы, когда тот поутру, еще до зари, спускался в подвал. С закатом он поднимался и покидал темницы, чтобы на следующий день вновь вернуться истязать того, кто пытался его убить тридцатью годами ранее. Того, кто сделал его мертвецом с живыми глазами. И все эти дни, четверо суток, Вицеллий гор’Ахаг был внизу, откуда порой долетали эхом отголоски жутких стонов и воплей.