Небесный странник. Сборник. Книги 1-3

Разрушитель

– Вперед! – прохрипел я, едва не подавившись глотком воздуха от волнения.

Да и как тут не беспокоиться, если корабль улетает на глазах, а тебе до него еще шлепать и шлепать? И что делать потом, если он улетит, среди этих джунглей, успевших надоесть до тошноты, до нервной дрожи? В окружении враждебных чируков? Когда до ближайшего селения, где мы сможем встретить, наконец, нормальных людей, не меньше двух недель пути?

Команды и не требовалось, мы рванули вперед изо всех оставшихся сил, пытаясь как можно быстрее выбраться из джунглей и оказаться на пустоши, где нас смогут увидеть сверху.

А «Иоахим Габстел» поднимался все выше и выше. Вот мы оказались уже на гребне горы, но это не давало ничего: он настолько порос густой растительностью, что среди нее невозможно разглядеть сверху ничего, как ни старайся, даже если знаешь, где именно искать.

Наконец впереди среди деревьев показались просветы – пустошь близка.

И надо же было такому случиться: за кожаный ремешок висевшей у меня на шее подзорной трубы Древних уцепился какойто сучок. Миг, и я уже не чувствовал ее веса.

Чтобы не взвыть от отчаяния, мне пришлось сильно прикусить губу: изза какойто нелепой случайности я лишился вещи, о которой так долго мечтал. Да еще и такой, что не купишь ни за какие деньги, настолько подобные ей редки.

И не остановишься, не бросишь носилки, когда на твоих глазах все выше и выше поднимается в небо надежда на спасение. Надежда на горячий обед, на чистое белье, на мягкую постель, на спокойный сон, надежда на все.

Несущий вместе со мной носилки Обст побледнел настолько, что кожа казалась пергаментом. И немудрено: он упорно нес сумку, что досталась нам от убитых чируков, доверху наполненную находками из башне. Я все ждал, когда же он, наконец, скинет ее с плеча, ведь тяжело же, но Обст упорно продолжал ее нести. И ведь не прикажешь, ладно бы носилки бросил, а так!.. Впереди нес носилки Тлисор. И, глядя на его заплетающиеся ноги, я понимал, что нет смысла отправлять его вперед одного. Только носилки и держат его на ногах, и брось он их – сам свалится на землю от усталости. Абсурд, но на самом деле так все и было.

Габстел лежал таким с видом, будто изо всех сил старался сделать себя легче, а сзади едва плелся Кандир, и Кемир чуть ли не нес его на плече.

Ну вот и пустошь. Мы выбежали, вернее, выковыляли на нее, чтобы увидеть высоко в небе огромное плоское железное днище «Иоахима Габстела». Корабль поднялся уже достаточно, и его мачты начали покрываться парусами.

Кричали все. Кричали изо всех сил, прерывающимися голосами, вся мощь которых осталась там, в джунглях, по пути на проклятую пустошь. Крикнуть попытался даже навигатор Габстел, но схватился за грудь и откинулся на спину, сильно прикусив губу от боли.

А я проклинал себя за то, что не повел людей короткой дорогой, ведь в этом случае мы бы обязательно успели. Мы бы не встретили по пути чируков, потому что они показались на дальнем от нас краю пустоши, и нам вполне хватило бы времени приблизиться к кораблю. Чируков было не так много, десятка полтора, но для нас хватит и этих.

Вероятно, они услышали наши крики и теперь направлялись к нам. Шли они неспешно – куда мы денемся? Побежим обратно в джунгли, чтобы получить отсрочку? Какаято надежда будет только в том случае, если бросить Габстела, а отставших не ждать.

Я огляделся вокруг. Чуть в стороне сидел тахир и с любопытством наблюдал за нами. Увидев мой взгляд, завилял тем, что у нормальных животных выглядит хвостом, а не дикой смесью игл, перьев и шерсти на чемто похожем на еще одну лапу.

«Единственный здесь наш друг», – подумал я.

– Ну что, капитан, вот она, оказывается, как выглядит, – спокойно произнес Кемир, указав подбородком на приближающихся к нам чируков и шлепая лезвием короткой абордажной сабли по ладони.

Габстел лежал, прижав к груди нож с раскрытым лезвием, единственное свое оружие. Я взглянул на Кемира, на навигатора и пожал плечами: «Есть у нас еще один шанс».

– Так, слушайте все внимательно! Как только скажу, всем закрыть глаза. И еще – отвернитесь от меня.

«Иоахим Габстел» успело снести ветром в сторону от нас. Этого момента я и дожидался, потому что именно так у нас будет больше шансов. Все, можно и приступать.

Я достал фонарь, взял его в обе руки, завел их за голову, прокрутил в разные стороны, крепко зажмурил глаза и рванул, будто пытаясь растянуть фонарь в длину.

Послышался пронзительный визг тахира и скрежет когтей по камням пустоши.

«Все, придется на «Иоахиме Габстеле» кошек заводить», – подумал я, открывая глаза.

Габстел лежал, прижимая обе ладони к лицу.

Ну да, у него ведь не было возможности отвернуться, а вспышка от фонаря такая, что веками от нее не отгородиться. Теперь мой фонарь некоторое время не сможет светить, но так ли сейчас это важно? Я взглянул на заметно приблизившихся чируков, поднял саблю с земли.

Мы впятером выстроились в неровную линию, оставив за спиной навигатора Габстела.

– Их семнадцать, – сказал Обст, на что я ответил:

– Вижу.

Все бы ничего, не такие уж они и могучие воины, если в руках нескольких дикарей не было бы луков. И прикрыться от стрел нечем.

На землю упала тень, и мы все посмотрели на небо. Ни одного облачка, с чего бы это?

«Иоахим Габстел» разворачивался, закрыв на мгновение огромным корпусом солнце. А значит – только и остается, что немного продержаться, и тогда он придет на помощь.

– Ну что, парни, возможно, поживем еще? – поинтересовался я, не надеясь услышать в ответ хоть чтонибудь, – слишком уж вопрос получился ни к чему не обязывающий.

* * *

– Вот, капитан, – и Тлисор, вывалив все на стол, отступил на пару шагов.

«Теперь называть меня капитаном лишне, – подумал я, глядя на водруженные на стол вещи. – Мы вернулись на «Иоахим Габстел», и сейчас у вас есть свой. Но если тебе так удобно, ничего не имею против».

На столе лежала моя доля того, что мы принесли из башни. На самом краю фонарь, – но он принадлежал мне по праву, я забрал его у убитого мною чирука, и Тлисор его просто вернул. Рядом с ним светильник, небольшой, значительно меньше л’хасса овальный камень, испускающий голубоватый свет.

«Наверное, они хватали все, что попадалось под руку, иначе им и в голову не пришло бы его взять. Не такая уж ценность, их полно, но от этого он не менее удобен».

Я взял со стола полураспустившуюся розу, поднес ее к иллюминатору, чтобы лучше рассмотреть, и покачал головой. Сколько я их уже видел, вещей Древних, но все не перестаю поражаться. Казалось бы, этот цветок. Он пролежал в башне тысячелетия, и что с ним произошло? Да абсолютно ничего, абсолютно. Он и сейчас выглядит так, будто его только что срезали с куста. И ведь еще пахнет! Пахнет, как настоящая роза. Понюхав цветок, чтобы лишний раз в этом убедиться, я положил его обратно на стол.

– Ну а этото зачем захватили? – недоуменно спросил я Тлисора, заметив среди предметов цилиндрик величиной с большой палец на руке.

Тот с явным смущением пожал плечами:

– Просто я видел ваш взгляд на эту штуку еще в башне, в самом низу. И когда нашел такую же, решил взять. Подумал – много места она не занимает, весит всего ничего, а вам будет приятно.

– Спасибо, Тлисор, – поблагодарил я его.

Только чего тут приятного: эта вещица станет напоминать мне о той причине, по которой Николь со мной и рассталась. Ну да ладно, не возвращать же ее со словами: «Она мне даром не нужна». Пусть и действительно досталась даром, и действительно не нужна, человекто старался.

Среди вещей не оказалось ничего особенно ценного, но это совсем не говорило о том, что при дележке, на которой я не присутствовал, меня обделили. Меня, кстати, приглашали, но я отказался, заявив, что меня устроит все, что они посчитают нужным дать. Как отказалась, кстати, участвовать и команда корабля, понимая, какой ценой нам достались сокровища.

Когда за Тлисором захлопнулась дверь, я снова подошел к иллюминатору, рассматривая через стекло проплывавшую внизу землю.

Спасая нас, капитан Дезальез не стал сажать корабль на пустошь, «Иоахим Габстел» завис над землей. В борту его открылся люк, из него спустили сразу три штормтрапа, и по ним начали быстро спускаться вооруженные матросы. Правда, и чируки не сунулись к нам ближе, слишком уж грозно смотрелся зависший над ними в небе огромный корабль. А если учесть, что на борту виднелись арбалетчики, числом не меньше десятка, так и вообще все становится понятно.

Никогда раньше я не мог представить, что мне доставит столько радости вступить на палубу корабля ОстЗейндской Торговой Компании. Но вскоре меня поджидало жесточайшее разочарование.

Корабельный лекарь, сухонький морщинистый старичок с кустистыми седыми бровями и почемуто постоянно дергающимся левым плечом, был суров.

– Я отлично понимаю, господа, – сказал он таким тоном, как будто бы все мы перед ним в чемто серьезно провинилась, – что единственной вашей мечтой сейчас является желание набить себе брюхо.

Тут он обратился ко мне и добавил:

– В вашем случае, господин Сорингер, – наесться от души. Но увы, – продолжил он снова для всех, – вам придется какоето время потерпеть. Нет, отличный питательный бульон можете вливать в себя сколько угодно, но более грубую пищу употреблять вам категорически нельзя. Разве что по кусочку мяса вот такой величины, и столько же хлеба.

И лекарь скупо отмерил у себя на указательном пальце, и без того едва ли не детских размеров, ровно его половину.

В одном мне повезло: доктор начал потчевать всех какойто микстурой, и, глядя на ошарашенное лицо Кемира, первым отведавшего лекарство, я решительно отказался – обойдусь.

– Сколько нас не было? – поинтересовался я уже в каюткомпании у сидевшего напротив меня за столом Сигрита Бенувенте, одного из трех навигаторов «Иоахима Габстела».

– Сегодня шестой день пошел, – ответил он. – Да вы ешьте, ешьте, господин Сорингер, вам необходимо.

«Да ем я, ем, вернее, пью, – с неожиданной злостью подумал я, стараясь не смотреть лишний раз на его тарелку, где в окружении картофеля, зеленого горошка, кусочков моркови и кабачков лежал исходящий парком рубленый говяжий бифштекс, стыдливо выглядывающий изпод великолепной глазуньи. – Понимаю, что все это правильно и ненадолго, но смотрится, как издевательство».

– Мы увидели бы вас и без вспышки, – продолжал рассказывать он, непринужденно отправляя в рот кусочек мяса, слегка пережаренного, как я и люблю. – Но должен признаться, ее невозможно было не заметить, гляди мы даже в любую другую сторону. У всех у нас на мостике даже зайчики в глазах забегали. Что это было? Фонарь Древних?

«Нет, керосиновый, просто я фитиль до конца выкрутил», – но вслух я сказал:

– Да. Есть у некоторых из них такая особенность.

– Людей на ваши поиски отправили на следующий день к вечеру. Башню по вашим следам найти удалось легко, но вот вас самих обнаружить не смогли. Вообще никаких следов. Ни тел, ни пятен крови, ни вещей или лоскутов. Как будто вы все исчезли, испарились.

– А чируков не видели?

– Нет, ни одного.

Тут я увидел, что сам Сигрит надумал задать мне несколько вопросов, и поспешно ретировался, сославшись на то, что после еды очень захотелось спать.