Небесный странник. Сборник. Книги 1-3

– А почему озеро такого цвета? – поинтересовалась Роккуэль, и мне пришлось пожать плечами.

– Даже не представляю. Но мы сейчас об этом у Барни спросим, – обратил я ее внимание на поднявшегося на мостик Аднера. – Он такой человек, что все знает и все умеет.

Аднер от моих слов зарделся ничуть не меньше, чем не так давно сама Роккуэль. Все уже успели обратить внимание на то, как настройщик поглядывает на Роккуэль: робко, без всякой надежды на взаимный интерес. А тут у нее на глазах – такой комплимент.

– Эээ, – лицо его на мгновение сморщилось, и он начал судорожно соображать, что же ответить.

«Вот тебе и «все знает», – подумал я. – Надо же, какое разочарование!» Спроси я у Брендоса, стоявшего в стороне и к нашему разговору не прислушивающегося, он бы точно объяснил, почему так происходит.

– Но и это еще не все, – отвлек я внимание девушки от Аднера, явно растерявшегося и продолжавшего мучительно морщить лоб. – На берегу озера находятся развалины Древних. Сами по себе они ничего не представляют – руины как руины, но посреди них находится огромная статуя БогиниМатери, настоящий колосс. Вы, должно быть, слышали о ней, она считается третьей по величине среди изваяний, оставшихся после Древних. Но если вы не желаете… – и я с самым равнодушным видом посмотрел в сторону, в душе опасаясь услышать чтонибудь вроде: «Фи, я еще и не таких чудес навидалась».

Но нет, Роккуэль внезапно воздела руки к небу:

– Вот такая БогиняМать? Как я на картинке видела?

Все никак не пойму: почему женские фигуры, когда дамы тянутся вверх, становятся еще красивее? Это, наверное, даже навигатор Брендос не сумеет объяснить.

От резкого движения с плеч девушки упал платок, но я успел поймать его у самой палубы. Мы с Аднером схватили его одновременно, едва не столкнувшись лбами. Никак не ожидал от него такой прыти. Мы замерли, глядя друг на друга. Затем я сунул платок Аднеру – ему важнее.

Роккуэль стояла к нам спиной. Руки она уже опустила, всем своим видом показывая, что ждет, чтобы платок вернулся туда, откуда он соскользнул. Вырез платья обнажал плечи и часть спины (очень, кстати, красивое зрелище). Я взглянул на Барни: «Ну что же ты медлишь? Замерзнет девушка».

Аднер, взяв платок в самые кончики пальцев, на вытянутых руках, очень осторожно, как будто боясь обжечься, прикрыл им Роккуэль. Девушка восприняла все, как само собой разумеющееся. Надо было видеть вытянувшееся лицо Аднера, когда она сказала:

– Спасибо, Люкануэль, вы очень любезны.

Отвечать за Барни показалось мне неудобным, и потому я спросил:

– Ну и как, Роккуэль, вы не будете против увидеть изваяние своими глазами?

Девушка взглянула на меня, и по выражению ее глаз, едва ли не восторженных, все стало понятно без слов.

* * *

К Мосебуту Соко мы приблизились уже в полной темноте. Дожидаясь рассвета, «Странник» завис у самого подножия горы. Опускать корабль на землю я не решился, пусть джунгли и отступали от горы довольно далеко. Когда корабль зависает в воздухе, он никогда не бывает совсем неподвижным. Иногда он немного идет вниз, чтобы затем подняться, иногда его переваливает с борта на борт, что очень похоже на то, как ведет себя морской корабль, раскачиваясь на некрупных волнах. Различие все же есть: морской корабль никогда не сможет внезапно рухнуть с той высоты, на которой он находится, а с летучими такое очень редко, но случается. Главное, об этом никогда не думать.

Едва восток начал сереть, мы начали подъем, чтобы успеть к рассвету оказаться над озером. Роккуэль уже стояла на мостике, кутаясь в теплый плащ от порывов зябкого ветерка.

Мы успели попасть на озеро до наступления рассвета. Вернее, солнце уже давно встало, но озеро расположено в горной долине, с трех сторон окруженное высокими отвесными скалами. И лишь с юга, откуда мы намеревались попасть в долину, до самого подножия горы простирался пологий склон, густо поросший кустарником.

Никто не спал, всем хотелось увидеть тот волшебный миг, когда на воды озера падают первые лучи солнца, слишком уж все были наслышаны об этом чуде. Все молчали в ожидании, и лишь Энди чтото негромко объяснял Мирре, сопровождая повествование жестами. Оно и понятно: Ансельм единственный бывал здесь с капитаном Миккейном еще до того, как я попал на «Орегано».

В первый миг озеро ничем не впечатлило: серое и невзрачное, как все озера, что мы видели до сих пор.

Я постарался расслабить зрение, чтобы увидеть движение воздушных потоков в долине, видимой сейчас на всю ее глубину.

«Да уж, – невольно скривился я. – Полет предстоит сложный, и любоваться будет некогда как мне, так еще и паретройке людей, занятых на штурвале и парусах. Хотя чего уж тут, это не Великий каньон в Гурандских горах. Сам до сих пор не понимаю, как мне тогда удалось им пройти. Наверное, потому, что рядом со мной на мостике тогда стояла Николь».

Я взглянул на Роккуэль, замершую в ожидании чуда. Эта девушка если и уступает красотой Софи – Дениз – Мариэль – Николь – Доминике Соланж, то ненамного. Но она – не Николь.

Затем мой взгляд упал на Аднера, стоявшего чуть в стороне.

«Разбери меня прах! Ну почему я постоянно забываю о его изобретении! С его помощью оказаться в долине будет значительно легче. Ну а если чтото пойдет не так, всегда можно воспользоваться старым проверенным способом – парусами. А заодно проверим: сможет ли корабль двигаться над самой землей?»

Управлять летучим кораблем, двигающимся с помощью детища Аднера, невозможно, но «Небесный странник» лежал носом точно на вход в долину, и потому проблем возникнуть не должно.

– Господин Аднер, – окликнул я его с мостика. – Давайте вновь применим ваше великолепное изобретение, сейчас самое время его использовать.

– Энди, Ррр… – зарычал я, желая призвать Ансельму в помощь Родрига, но вовремя вспомнил о его ранении. – Амбруаз, откройте крышку трюма!

«Надо будет узнать у Аднера, возможно ли вывести управление на палубу, – подумал я, глядя на то, как Ансельм с Эмметтом возятся с лючиной. – А еще лучше – на мостик. Получилось бы очень удобно».

Барни Аднер, несмотря на мою похвалу, объявленную во всеуслышание, в трюм полез не очень охотно. Еще бы: что можно увидеть из глубины трюма?

Мы входили в долину все глубже, озеро приближалось, но его воды оставались попрежнему серыми и невзрачными.

Затем над восточным краем скал показалось солнце, его лучи заскользили по противоположной каменной стене, устремляясь все ниже и ниже; в скором времени они должны были коснуться воды.

– Барни! – в один голос закричали мы все, – скоро начнется!

Аднеру помогли выбраться из трюма, выдернув его за руки, и все сгрудились на носу корабля. Даже служанка Роккуэль Батси после призыва своей хозяйки присоединилась к ним. И только мы с навигатором Брендосом оставались на мостике. Наконец лучи солнца, закончив свой бег по скалам, коснулись воды. И там, где они ее касались, озеро мгновенно приобретало цвет неба в ясный, солнечный день. Иногда по поверхности уже освещенной солнцем воды пробегала рябь из множества золотистых звездочек. Зрелище настолько завораживающее, что все смотрели, боясь шелохнуться. Лишь Энди Ансельм, однажды здесь уже побывавший, старался принять невозмутимый вид, правда, с относительным успехом.

Тем временем «Небесный странник» все дальше углублялся в долину. Справа от нас в озеро врезался высокий мыс, и, зайдя за него, все мы снова ощутили потрясение.

На берегу у самой воды простирала руки к небу гигантская белоснежная статуя женщины в длинном, до пят, одеянии – изваяние БогиниМатери.

Наверное, в тот миг всем нам вспомнилась легенда, что когдато в незапамятные времена Создатель настолько прогневался на человечество за его многочисленные грехи, что поклялся обрушить на землю небо. И только заступничество самой БогиниМатери заставило его отказаться от своего намерения. Утверждают также, что именно этот момент и запечатлен в таких монументах и их сохранилось всего три. Еще говорят, что, когда статуй БогиниМатери не останется ни одной, Создатель сдержит данное когдато обещание. Ктото лишь усмехается, ктото пожимает плечами, но, например, пустынникилигахи свято в это верят. Как бы там ни было, вид гигантской статуи впечатлил нас еще больше, чем переливающиеся всеми оттенками голубого воды озера, и мы попрежнему молчали, боясь сказать хоть единое слово.

Как тому и положено, первым опомнился я, капитан. А может быть, так произошло потому, что свечение вод чемто напоминало мне то, к чему я давно привык, – свечение воздушных потоков. На противоположном от статуи берегу далеко в воду простиралась длинная песчаная коса. На конце она значительно расширялась, и нам предстояло опустить «Небесный странник» именно туда. Самое безопасное местечко, а тут, в долине, есть кого опасаться. Или будет, если наше прибытие не осталось незамеченным.

– Господин Аднер, – окликнул я ученогоизобретателя, отвлекая его от созерцания одного из чудес света. – Прошу вас, займите свое место.

Опомнились и остальные, принявшись в полный голос обсуждать испытанное ими потрясение.

В нужный момент Аднер остановил корабль, Энди осторожно провернул кабестан в левую сторону, и корабль лег плоским железным днищем на песок.

Теперь предстояло набрать воды, полюбоваться вечерним зрелищем, когда в лучах заходящего солнца озеро вновь станет самым обычным, взглянуть в последний раз на потрясающий монумент той, что спасла всем людям жизнь, и отправляться в Опситалет.

Я стоял на мостике, наблюдая за тем, как в чрево корабля через открытый в борту люк люди, выстроившиеся в цепочку, одно за другим передают наполненные водой ведра.

В ведре вода, кстати, действительно становилось такой, какой мы привыкли ее видеть, но вкуса ей это нисколько не убавляло – она действительно была очень хороша. Рассказывают, что вода из озера Мосебуту Соко не портится долго, годами, но проверить слухи возможности не будет, столько у нас она не продержится.

На мостик поднялась Роккуэль. Одна, без своей служанки Батси, снова скрывшейся в каюте. Удивительное дело: «Небесный странник» мал, на нем каждая женщина на виду, Батси – девица очень привлекательная, но замечаешь ее крайне редко.

«Долго же ей с таким талантом замуж выходить придется», – усмехнулся я. Роккуэль рассматривала при помощи зрительной трубы руины Древних на другой стороне озера, часто переводя взгляд на статую БогиниМатери.

«Тоже есть чему удивляться, – думал я. – От построек остались одни руины, а статуя стоит себе, как будто время ее совсем не коснулось».

Сколько я ее ни рассматривал, не нашел ни малейшей отметины. Будто вчера изваяли.

– Люкануэль, – услышал я вдруг, – а ведь мы обязательно осмотрим руины?

Роккуэль посмотрела на меня так выразительно, что сердце любого мужчины обязательно дрогнуло бы. Дрогнуло и мое, но голос был тверд, когда я решительно ответил:

– Нет.

– А почему?

Теперь Роккуэль напоминала мне маленького ребенка, у которого вдруг забрали любимую игрушку. Ну, в ее возрасте такой взгляд еще можно позволить, и смотрится он не так нелепо, как будет лет через десять – пятнадцать, у зрелой женщины.